В некрологе, посвященном доктору Григорию Ивановичу Сурову, говорилось: «Из нашей медицинской семьи ушел в могилу крупный врач-окулист с большой эрудицией, организатор советского здравоохранения, талантливый педагог, основоположник глазной помощи и неутомимый работник по борьбе с трахомой в нашей области».
Город – сказочный камень
Алатырь в древней русской мифологии – сказочный волшебный камень, он же пуп земли. Обладает целебными свойствами.
Валерий Брюсов писал:
Он бел-горюч и ярок,
Неостудимо жарок.
Красив его изгиб,
Кипит тот Камень-кип.
Горит тот Камень-чудо,
Что лучше изумруда.
Он каждый миг – живой,
Тот Камень солнцевой.
В каком-то смысле и глазной хрусталик – тоже алатырь. И в городе с таким названием (Симбирская губерния) в 1871 году рождается будущий знаменитый офтальмолог Григорий Иванович Суров. Конечно, это совпадение, не более того. Но очень уж красивое.
Гриша, даром что крестьянский сын, окончил начальную школу, а затем прогимназию. Якобы там его заметил Илья Николаевич Ульянов, отец Ленина. В то время он служил директором народных училищ Симбирской губернии и по роду службы регулярно объезжал вверенные ему учреждения.
– Ты, Григорий Суров, обязательно продолжай ученье. Знаю, что трудно будет, но ты не сдавай, – напутствовал он мальчугана.
В результате тот окончил Симбирскую гимназию и поступил в Казанский университет, на медицинский факультет. Окончил с отличием и возглавил больницу уездного города Спасска, все той же Казанской губернии.
Там он обратил внимание на один факт – у крестьян очень часто встречались глазные болезни. В первую очередь трахомы. Слепли целыми селами.
В принципе никакой особенной загадки в этом не было. Трахома – заразная штука. Передается через общие предметы гигиены, например полотенца. Распространители трахомы – мухи. Возбудители содержатся в слезах. Суров впоследствии писал: «Эти болезни у нас в России распространены чрезмерно вследствие бедности, невежества… и малодоступной медицинской помощи».
К тому же скверное питание – и, соответственно, слабый иммунитет.
Что-то следовало с этим делать. Так определилась специализация Григория Ивановича – офтальмология.
На пятнадцать коек
Проработав год в спасской уездной больнице и отслужив в армии – младшим врачом 24-го Симбирского полка – Суров поступает в Варшавский военный госпиталь заведующим глазным отделением. Стажируется в глазной клинике Петербургской военно-медицинской академии. Защищает докторскую диссертацию «К вопросу о пересадке роговицы».
В 1904 году Григорий Суров уже вполне сложившийся специалист. Ему бы оперировать, преподавать, писать научные статьи. Но вместо этого он снова отправляется военврачом – на русско-японскую войну.
Еще полтора года, вычеркнутых из жизни. Или, наоборот, полтора года бесценного опыта.
О спокойной работе на кафедре уже не мечтается. В 1906 году в Красном Кресте формируется очередной глазной отряд и направляется – под руководством Сурова – в Симбирск. Цель более чем очевидна – борьба с массовой слепотой.
В арсенале у «летучих офтальмологов» – асептика и антисептика, хирургия и разъяснительные лекции. Антибиотиков в то время еще не было. Не было даже альбуцида.
Спустя несколько месяцев Суров обосновывается в военном лазарете Симбирска. Ему удается оборудовать глазной стационар. Но – смешно сказать – всего лишь на две койки. Доктор пишет в земскую управу: «Ввиду того, что главный контингент из страдающих болезнями глаз является крестьянство и вообще необеспеченный рабочий люд, я считаю необходимым обратиться к Губернскому Земскому Собранию с просьбой, не найдет ли оно возможным прийти на помощь».
Победа! Коек теперь не две, а пятнадцать, но все равно – капля в море. Главным способом борьбы за глазное здоровье остается амбулаторный прием. Притом бедных Григорий Иванович лечит бесплатно.
«Верните нам нашего Сурова!»
В 1909 году Сурова переводят в военный госпиталь города Двинска, нынешний Даугавпилс. Еще через два года – обратно в Симбирск, но не в военный лазарет, а в 164-й пехотный полк, старшим врачом. Проблемы крестьянской слепоты не особенно волнуют его военное начальство.
Зато волнуют самого Григория Ивановича. Клиника при военном лазарете в его отсутствие свое существование прекратила. Ожидаемо – ведь все держалось на личности врача. И в свободное от службы время Суров открывает новую, на этот раз на десять коек, при земской губернской больнице.
Его же стараниями открывается школа-приют для слепых – уже на 25 человек. Он организует Симбирское отделение Общества попечения о слепых. Когда есть возможность, разъезжает по окрестностям с тем же глазным отрядом Красного Креста.
Снова обстоятельства грубейшим образом вмешиваются в жизнь офтальмолога. То есть теперь уже не офтальмолога. С началом Первой мировой войны он отправляется на фронт в качестве дивизионного врача. У него боевые ранения. Его повышают в должности до корпусного врача. Совсем другая жизнь.
В 1917 году доктор возвращается в родной Симбирск, к своей офтальмологии. Теперь в подчинении Григория Ивановича – глазное отделение на 50 коек.
А затем в Среднее Поволжье приходит советская власть. Суров не ждет от нее ничего хорошего и вместе с госпиталем отступает на восток. Служит у Колчака начальником Главного санитарного управления. При первой же возможности организует при лечебницах глазные отделения, в Тюмени, например.
А когда победа красных делается очевидной, возвращается в Симбирск. Кстати, об этом просят сами жители этого города: «Верните нам нашего Сурова!»
Очень много работы
Большевики к вопросам здравоохранения подходят широко. Многое изменилось к худшему, но медицина действительно стала доступнее. Суров все так же заведует глазным отделением. Так же ездит по глубинке.
Газета «Красный путь» писала: «Летом 1923 г. в разных районах губернии можно было видеть фургон, в котором ехали доктор Суров и санитар… Доктор организовал эту поездку, чтобы обследовать сельское население, определить количество больных трахомой. Оказывая помощь, разъясняя, как предохранять себя от заражения, он переезжал из села в село. А в 1926 г. сделал доклад о своей поездке на Всесоюзном съезде окулистов».
У Сурова много работы и много возможностей и, конечно, никакого «политического чутья».
В 1926 году его приговаривают к году тюрьмы за «укрывательство и недонесение» – взял на работу сотрудника с сомнительным – с точки зрения новой власти – прошлым.
Газеты «информировали» горожан: «На скамье подсудимых целая группа лиц с высшим образованием, работавших в главных карательных органах белогвардейщины… Суров привлечен к суду за укрывательство».
Правда, доктор сразу попадает под амнистию – в больнице он нужнее, чем на нарах. И продолжает трудиться. Он востребован как никогда. В день делает в среднем по восемь операций.
Кроме того, Суров принимает в нескольких районных поликлиниках Симбирска – теперь уже Ульяновска. Председательствует в городском медицинском обществе. Преподает в фельдшерско-акушерской школе. Выступает на различных конференциях и съездах. Пишет научные труды.
Грубость на пользу здоровью
Алексей Ястребов, ульяновский учитель, вспоминал: «Весьма популярным в Симбирске врачом-окулистом был Григорий Иванович Суров… По своему мастерству Г.И. Суров не уступал знаменитому одесскому окулисту Филатову… Суров был большим оригиналом, простодушным, порой грубоватым в обращении с пациентами, но сердечным человеком… Когда из Симбирска в Москву приезжали пациенты к профессорам, те выражали удивление: незачем было больным ехать так далеко, когда в городе есть такие знатоки».
«Грубоватым» – еще мягко сказано.
– Ты чем глаза трешь, дура? – орал Суров. – Зассанным подолом! Они так и будут у тебя гноиться!
Этот язык крестьянки понимали лучше прочих. Выздоравливали.
А вот еще одно свидетельство: «Проходя по Беляевскому переулку, я вижу дом, где живет доктор. И я знаю: вечером у этого дома будет толпиться народ, потому что здесь живет замечательный врач, друг народа Григорий Иванович Суров».
Суров принимал даже по вечерам и дома. И, разумеется, совсем не ради денег. Да и какие деньги в ту эпоху. Все мы читали роман Ильфа и Петрова «Золотой теленок». Помним.
Напротив – Григорий Иванович свои деньги отдавал. На очки, на лекарства.
А что до выбивания денег для больницы – здесь он был настоящим артистом. Одно время там были серьезные проблемы с финансированием. Больничная одежда оставляла желать лучшего. Ждали высокую комиссию.
Начальство, чтобы избежать проблем, велело Сурову уложить всех пациентов в кровати и укрыть одеялами, как лежачих больных.
Но не на того напали! Комиссию встретило несколько десятков человек, стоящих в обносках, как до революции на московской Хитровке. Вперед вышел Григорий Иванович и громко произнес:
– Посмотрите на состояние больных глазного отделения! Здесь лежат рабочие и крестьяне, которые испортили зрение, читая труды вождя и учителя товарища Сталина! А вы не выделяете средства на лечение этих людей!
Суров был человек с большой буквы. Во всех отношениях.
* * *
А в 1947 году Григорий Суров умирает. От дома и до Воскресенского кладбища его провожает несколько тысяч человек. С барабанами и духовыми инструментами.
В честь великого офтальмолога в Ульяновске назвали проспект Врача Сурова. И в советское время был такой анекдот.
– А у вас есть улицы, названные в честь белогвардейцев?
– Да что там улицы! Целый проспект.
