27 ноября в ТАСС была презентована книга «Доктор Лиза Глинка: «Я всегда на стороне слабого». Дневники, беседы». Москва, 2018.
Книга создана на основе бесед с Елизаветой Глинкой и ее дневников. В записях из сетевого дневника, вошедших в состав книги, Доктор Лиза говорит о тяжелых моментах своей работы, о людях, «которые покидают этот мир и отправляются в другой, а она их, фактически, сопровождает», – рассказала преемник Лизы Глинки на посту руководителя фонда «Справедливая помощь Доктора Лизы» Ксения Соколова.
Книга уже поступила в продажу. Вырученные средства будут направлены в благотворительный фонд, основанный Доктором Лизой.
Предлагаем отрывки из новой книги.
«Моим глазам свидетелей не надо»
Ксения Соколова, из главы «Дар Лизы или Вместо предисловия»
– С Лизой Глинкой я познакомилась около десяти лет назад. Пришла в подвал на Пятницкой со своим другом Антоном Красовским. Помню, была в каком-то белом кружевном платье.
В подвале было темно, и вокруг Лизы тесно сидели люди — словно адепты вокруг гуру. Мне эта мизансцена не понравилась, Лиза с первого взгляда показалась благотворительницей-кликушей. Таких я знала.
Меня посадили за стол. Лиза молча протянула пачку дешевых сигарет. Я не курила, но сигарету взяла и закурила. По тому, как моя визави посмотрела, я поняла, что выдержала какой-то экзамен. Потом мы выяснили, что я Лизе тоже сразу не понравилась, показалась гламурной.<…>
…Мало о чем в этой жизни я готова судить с уверенностью. Но могу точно сказать, что Лиза меня любила. Проявления этой любви иногда ставили в тупик. Так, она всерьез опасалась, что я могу стать бомжом. Просила, чтоб я показала паспорт с московской пропиской; допытывалась, почему я снимаю квартиру и есть ли у меня деньги, чтобы за нее платить. Как бы между прочим намекала, что если я решу что-нибудь нехристианское с собой сделать, то сначала надо позвонить ей. Вынудила меня пообещать.<…>
Не будучи ни гламурной, ни дурочкой, я тоже Лизу просекла. «Моим глазам свидетелей не надо», как говорят в тех бараках: я быстро догадалась, что передо мной rara avis, редчайший тип человеческого устройства, соответствующий понятию «святой» в его изначальной, необесцененной сути. Ни до ни после знакомства с Лизой действующих святых мне встречать не доводилось. Но в моей семье был пример — прадед священник, российский новомученик, отдавший за веру жизнь.
Те, кто помнил прадеда, свидетельствовали о его необычайной доброте и праведности, при этом отмечая упрямый, вспыльчивый характер. В детстве я любила слушать рассказы об отце Иване, о том, как он чуть что грозил граду и миру деревянной палкой, на которую опирался из-за больной ноги. Несмотря на свой мученический, героический ореол, прадед всегда вызывал во мне глубокую нежность и ощущение покоя, словно я плыла по теплому морю или спала под слоем легкого, облачного снега.
Эти дивные, детские чувства вернулись ко мне единственный раз в жизни — их объектом неожиданно оказалась Лиза. Собственно, по этим движениям своего сердца я и вычислила, кто передо мной <…>
Была еще одна черта характера Лизы, которая поражала лично меня. Это ее идеальное, глубоко христианское представление о божественной природе человека, его достоинстве.
В своей уверенности, что человек есть образ и подобие Божие, а потому его надлежит уважать, сострадать и оказывать помощь, даже если он находится в самом жалком состоянии, Лиза была абсолютно непоколебима.
Подобную фанатичную, каменную убежденность описывают те, кто знал доктора Гааза. Лиза считала (и доказывала делом ежедневно!), что каждый человек имеет право на достойную жизнь, которое должно соблюдаться. И чем ниже стоит человек на социальной лестнице, тем больше — а не меньше! — у него должно быть прав не только на лечение, пищу и кров, но прежде всего на сострадательное, человечное отношение общества.
Стоит ли говорить, что общество придерживалось относительно своих изгоев прямо противоположных воззрений. Но Лизу этот конфликт мало беспокоил, ее творческий метод был прост и неизменно эффективен: она брала за руку очередного подопечного и выводила из ада, принявшего на этот раз форму войны, больницы, отказавшейся принять пациента, обледенелой площади у вокзала или сборищ фарисеев и ханжей.
Я редко видела Лизу злой, но пару раз помню:
когда она читала одну из многочисленных петиций мэру от жителей, которые жаловались, что она кормит грязных бомжей рядом с жилыми домами у Павелецкого вокзала, и когда ей привезли партию просроченных продуктов — «сойдет для бездомных».
Положа руку на сердце, сошло бы, но Лиза устроила скандал: «Вы сами будете есть такое?! Нет? А почему вы считаете, что другие ЛЮДИ будут?»
«Наверное, от этой веры чудеса и бывают»
Из главы: «Легче всего обидеть слабого»
Так говорил мне один священник. Пнуть собаку или человека, оскорбить того, кто не может ответить, осудить, проклясть, пожелать зла и обвинить в смертных грехах. Это происходит на каждом шагу, стало обыденностью, с которой смирились многие. Иногда те, кого пинают, могут ответить. Иногда такими же действиями, а иногда прощением <…>
…Старый Новый год. Чудесный праздник. Тихий, исполняющий желания, полный чудес и ожиданий. В суете празднования Нового этого не замечается. Я люблю этот день с детства, и всегда мне он казался самым загадочным и наполненным покоем и радостью. Горит огнями елка, на столе сладости и чай, под подушками дети и взрослые прячут свои заветные желания.
Всегда хочется верить в чудо. Наверное, от этой веры чудеса и бывают. Кому-то этот день принес любимого человека, кому-то — покой, и всем — надежду.
В мединституте мы собирались компанией дома у одного будущего доктора и ждали боя курантов по радио на его крохотной кухне. Потом орали «УРА» под гимн СССР, потом болтали, а потом бежали пулей к 34-му троллейбусу, чтобы успеть на последний или предпоследний — и домой.
Нынешний — тихий, с теми, кого люблю. И не надо больше спешить на троллейбус или автобус. И «ура» орать не буду. Не с кем. Все выросли и стали взрослыми и серьезными. Всем вам — счастья! <…>
Старик раскладывает свои документы. Среди них — два свидетельства о смерти. — Похоронил жену и сына в прошлом году. Плачет, вытирает ладонью глаза. — Второй сын болен, инвалид. Пенсии не хватает на еду, стыдно просить, но я решился. — Деньги? — Нет, не возьму. Еды и ботинки дайте, если возможно. Мне и сыну. 42-й размер.
Неизвестная мне женщина лет семидесяти с папкой бумаг. — Мне к комиссару по правам людей. Прослушивают мысли. Я написала письмо, обязательно передайте. Долго строчит на маленьких листочках, вкладывает в конверт и надписывает — «Опасно для жизни». — Почему опасно? — Так быстрее ответят.
Наталья Сергеевна, шестьдесят пять лет, бывший инженер. — Мои работы по выращиванию картофеля в особых условиях уникальны. Подробности — только специалисту. А пока, если можно, дайте с собой еды.
Ярко накрашенная, в синем пальто и красной шляпе женщина. Она приходит второй год. Не только за едой. — Я — актриса. Мне важно выглядеть заметно, у вас нет красивой одежды? Она долго примеривает юбки и сарафаны, улыбается и уходит до следующей недели <…>
Что просят наши пенсионеры и инвалиды?
Те, у которых нет детей или дети не помогают. Мясные продукты. Чай и кофе. Бытовую технику, новую или подержанную. Если для большинства из нас сломанный холодильник или светильник не конец света, то для них это так и есть.
Они стесняются говорить об этом, но нижнее и постельное белье. Прокладки женские. Опять спрашивают часто — зачем им прокладки? Отвечаю — писаются. И мужчины и женщины. Женщины чаще.
Оплату счетов за квартиры. Они откладывают со своей пенсии, очень стараются, но есть те, у кого долги превышают пятьдесят тысяч и более. Почему? Тратят на дорогостоящие лекарства, которые не входят в бесплатный перечень, но выписываются докторами. В половине случаев они действительно показаны, в половине — БАДы.
Лекарства по рецепту мы стараемся купить всегда. БАД — отказываю.
Сладости. Конфеты, печенье, «такие, как в молодости». Посуду, лампочки, стационарные телефоны, ночные рубашки. Кажется, это все, о чем они просят особенно часто.
Миниатюра статьи: фото Артема Геодакяна / ТАСС
