Где начинается болезнь
Петр Ганнушкин родился в 1875 году в Рязанской губернии, в интеллигентско-дворянской деревенской семье. Это, казалось бы, немыслимое сочетание расшифровывается довольно просто. Отец – земский доктор. Мать родом из дворян Можаровых. А место проживания – деревня Новоселки.
Пете Ганнушкину явно повезло. Добрая приветливая матушка, любительница музицировать, знаток поэзии и живописи. Отец – классический земский интеллигент.
Спустя два года семья Ганнушкиных перебралась в уездный город Ряжск, а в 1880 году – в губернскую Рязань. Там глава семейства неожиданно сменил профессию – устроился учителем в казенную гимназию. А спустя четыре года туда же был зачислен Петя.
Именно там, в гимназии, тринадцатилетний Ганнушкин начал интересоваться психиатрией. Впрочем, это пока что была психология, он вдруг начал обращать внимание на несхожести характеров разных преподавателей и гимназистов. Это показалось очень увлекательным и было больше, чем обычная игра детского мозга.
Именно тогда, в 13 лет Ганнушкин прочитал работу физиолога Ивана Сеченова «Рефлексы головного мозга».
Одним же из его кумиров был доктор Иван Баженов. Он в то время был директором рязанской земской психиатрической больницы, им же, кстати, созданной.
Он одним из первых ввел так называемую систему нестеснения психиатрических пациентов – демонстративно сжигал смирительные рубашки, отказался от кандалов, а не слишком тяжелых больных определял в простые обывательские семьи. Пациент успешно социализировался, а в семью текла отнюдь не лишняя копеечка.
Петя был отличником, легко и охотно общался с однокашниками, а вот официальные мероприятия и всевозможные собрания игнорировал. Не любил дисциплину, не хотел быть как все.
Гимназию, впрочем, окончил с золотой медалью и отправился в Москву. С легкостью поступил в Московский университет на медицинский факультет. Там, по окончании третьего курса он окончательно решил, что будет заниматься именно психиатрией.
В 1898 году, окончив университет, он получил очень лестное предложение – поступить штатным ординатором. Но, к сожалению, не смог его принять. Ведь ординатор – это, кроме прочего, еще и надзиратель. Для свободолюбивого Петра Борисовича это совершенно неприемлемо. Ганнушкин вступает в должность экстерна при амбулаторной клинике.
Проходят всего-навсего четыре года, и ученый приобретает известность в профессиональных кругах. Старшие коллеги – а среди них Владимир Сербский и Григорий Россолимо – дают ему рекомендацию в действительные члены Московского общества невропатологов и психиатров.
В 1904 году Петр Борисович защищает докторскую диссертацию по теме «Острая паранойя» и становится приват-доцентом кафедры душевных болезней Московского университета. Еще шесть лет назад он был студентом, а теперь – авторитетный психиатр.
Своего рода изюминкой Ганнушкина становятся пограничные состояния между психиатрической нормой и болезненным состоянием.
Доктор уверяет, что между психическим здоровьем и болезнью «существует известная промежуточная область, определенная пограничная полоса, занятая теми состояниями и формами, которые не могут быть отнесены ни к болезни, ни, тем не менее, к здоровью». В результате этот полупациент не может «безболезненно для себя и для других приспособляться к окружающей среде».
Решение проблемы доктор видел в улучшении самого общества, в его гуманизации. Ощущение доброжелательности, чувство уверенности, безопасности, душевного спокойствия действуют в таких случаях лучше всяких лекарств.
Революция как травматическая эпидемия
Ганнушкин приобретает славу редкостного диагноста, доктор способен распознать грядущую болезнь по каким-то микроскопическим признакам. Конечно же, таланта мало, нужен опыт. И Ганнушкин его стремительно приобретает, в неделю принимает до трех сотен человек.
А среди них попадались очень разные люди, в том числе агрессивные, даже вооруженные. Его супруга вспоминала, что в подобных случаях Петр Борисович «шел к ним вплотную, отбирал оружие, никогда этим не хвастался, считал это своим долгом психиатра и говорил, что если бы и погиб от руки душевнобольного, то умер бы на своем посту, и ничего особенного в этом не было бы. Спас многих больных и их родственников, обезоружив больных».
Он даже дома, над родными постоянно экспериментировал. Садился, например, пить чай, а сыну Алексею велел перед ним ходить из стороны в сторону. И приговаривал: «Понапрасну, Лешка, ходишь, понапрасну ножки бьешь, ничего ты не получишь, дураком домой пойдешь». Наблюдал за реакцией человека, когда его дразнят.
Домашние, естественно, не обижались, их самих все это страшно увлекало.
В 1906 году Ганнушкин вступает в должность врача-ординатора знаменитой Алексеевской психиатрической больницы (она же Канатчикова дача). Продолжает читать лекции, писать научные труды. А в 1914 году, с началом Первой мировой войны, он призывается в армию. Но, к своему счастью, не на фронт – в Петроградский морской, он же Калинкинский госпиталь. К счастью – не потому, что на фронте опасно, опасности он не боялся. Просто там требовалась жесточайшая дисциплина, а с этим, как мы помним, у свободолюбивого доктора были сложности.
В 1917 году Петр Борисович снова в Москве. Ганнушкин возвращается в Алексеевскую больницу, становится профессором кафедры психиатрии Московского университета и директором психиатрической клиники при той же кафедре. Революцию он не поддерживает, называет ее (как, впрочем, и войну) «травматической эпидемией».
Ганнушкин и позже демонстрировал свое неприятие нового строя. В 1927 году он выступил со статьей «Об одной из форм нажитой психической инвалидности», доктор утверждал, что причина этого расстройства – «длительное и интенсивное умственное и эмоциональное переутомление».
Ни у кого не было сомнений: психиатр имеет в виду новый – спешный, нервный, напряженный, с постоянным ощущением опасности – жизненный уклад. Петра Борисовича обвиняют в крамоле, в попытке «реакционной теорией вести борьбу с темпами социалистического строительства».
Ганнушкин, впрочем, умело выкручивается – пишет статью «Об охране здоровья партактива», где он безудержно льстит руководству страны: «Наш опыт изучения партактива, его здоровых кадров с несомненностью показал, что среди этого актива есть люди, которые, не давая ни малейшего снижения в своей умственной работе, могут щедро расходовать свои силы, не останавливаясь ни перед какими трудностями».
Обошлось без неприятностей.
Между тем, революция, перевернувшая жизнь многих россиян, для психиатра, как это ни цинично прозвучит, только во благо. Его поле деятельности во много раз расширяется, становится разнообразнее. Пациенты мнят себя Лениным, Керенским и Николаем Вторым. Появляются новые темы сумасшествий – голод, разруха, чекисты.
И без того богатейший талант Петра Ганнушкина расцветает еще ярче. Он истинный кумир своих студентов. Один из них, А.Мясников писал в своих воспоминаниях: «Ганнушкин вел в обстановке аудитории интимные и проникновенные беседы с сумасшедшими; он умел показать особенности их болезни столь ярко, что потом, шагая по улице, мы выискивали у самих себя соответствующие признаки и невольно начинали считать фонари и окна домов или предаваться навязчивым мыслям. Мы находили в каждом из нас черты психиатрических типов или конституций».
Да что студенчество! Перед Петром Борисовичем преклонялась вся Москва. Тот же мемуарист рассказывал: «На Ганнушкина ходили артисты, литераторы и интересные девушки. Сам он был Квазимодо, но неотразимо нравился всем».
Кстати, Петру Ганнушкину довелось осматривать Есенина. Заключение было безрадостным: «С. А. Есенин, 29 лет, страдает тяжелым нервно-психическим заболеванием, выражающимся в тяжелых приступах расстройства настроения и в навязчивых мыслях и влечениях. Означенное заболевание делает гр. Есенина не отдающим себе отчета в совершаемых им поступках».
Что, собственно, и подтверждают многочисленные мемуары.
Ганнушкин, он же Титанушкин
Петр Борисович талантлив, признан, полон замыслов. Ему, без сомнения, удалось вытащить в жизни счастливый билет. Он относительно молод – ему всего-навсего за 50. Он только-только выпустил фундаментальный труд – «Клиника психопатий: их статика, динамика и систематика». Это новое и очень нужное слово в так называемой «малой психиатрии», той, которая занимается ранними, неразвернутыми формами психических заболеваний.
Ганнушкин выделяет всего пять основных типов психопатических личностей – циклоиды, астеники, неустойчивые, антисоциальные и конституционально-глупые. Среди них, в свою очередь, существует множество частных подвидов – возбудимые, неврастеники, мечтатели, фанатики, патологические лгуны. Его классификация психопатий принимается за основу.
Особо интересен пятый, конституционально-глупый тип. Ганнушкин пишет: «Это – люди врожденно ограниченные, от рождения неумные… Подобного рода люди иногда хорошо учатся (у них сплошь и рядом хорошая память) не только в средней, но даже и в высшей школе; когда же они вступают в жизнь, когда им приходится применять их знания к действительности, проявлять известную инициативу – они оказываются совершенно бесплодными.
Они умеют себя держать в обществе, говорить о погоде, говорить шаблонные, банальные вещи, но не проявляют никакой оригинальности… Одной из отличительных черт конституционально-ограниченных является их большая внушаемость, их постоянная готовность подчиняться голосу большинства, «общественному мнению»…
Это – люди шаблона, банальности, моды… Конституционально-ограниченные психопаты – всегда консерваторы… К конституционально-глупым надо отнести также и тех своеобразных субъектов, которые отличаются большим самомнением и которые с высокопарным торжественным видом изрекают общие места или не имеющие никакого смысла витиеватые фразы, представляющие набор пышных слов без содержания…
В грубо элементарной жизни они часто оказываются даже более приспособленными, чем так называемые умные люди».
Ильф и Петров вывели знаменитого доктора в «Золотом теленке», в образе психиатра Титанушкина: «Утром вернулся из командировки профессор Титанушкин. Он быстро осмотрел всех четверых и тут же велел выкинуть их из больницы. Не помогли ни книга Блейлера и сумеречное состояние души, осложненное маниакально-депрессивным психозом, ни «Ярбух фюр психоаналитик унд психопатологик». Профессор Титанушкин не уважал симулянтов».
Он же – один из прототипов доктора Стравинского из булгаковского «Мастера и Маргариты».
* * *
Но тут у Ганнушкина начинаются сложности со здоровьем. Нет, не с психическим – здесь все великолепно. Самая банальная соматика. Опухоль брюшной полости на фоне сердечной недостаточности. А от здорового образа жизни Петр Борисович был довольно далек, ни в чем себя не ограничивал, ел много сладостей.
Доктора оперируют лучшие специалисты, но все зря. В 1933 году великий психиатр умирает. Ему всего 57 лет. Проводить его в последний путь – на Новодевичье – пришли пять тысяч человек.
