— Все пройдет, и печали и радость…
Какой громкий звук. Бегу к остановке маршрутки, шурша пакетами. Ах да, сегодня выпускной в школах, поэтому и музыка из динамиков, и девочки с бантами ,и радостные лица, и…
— Только верить надо, что любовь не проходит…
О чем это? Ну, да, любовь не проходит, настоящая не проходит, когда «и знамения прекратятся»…
Прыгаю в маршрутку, на ходу вспоминая нашу первую встречу.
Ольга Андреевна
Тоже маршрутка, с работы, спать. Сотовый, почти ничего не слышно из-за уличного шума. Приятный девичий голос в трубке. Кто это? Кто-кто? Какие добровольцы?
— Бабушку нужно покормить, у нее диабет, она после укола обязательно должна покушать. Вы смогли бы завтра? Ничего особенного ей не нужно — только покормить. Она не ходит… совсем… шейка бедра… и диабет, совсем никого.
А я уже почти совсем забыла, оставляла заявку в больнице царевича Димитрия, но еще когда, аж в феврале, беспокоить не велено, когда нужно будет – позвонят. Значит нужно.
— Да, обязательно, удачно сложилось, завтра выходной, не проблема, отложу. Конечно, сначала позвоню, узнаю, что нужно, адрес уточню. Спасибо.
***
Топографический идиотизм – очень малоприятная штука, наматываю круги вокруг однотипных домов в поисках искомого, пакеты оттягивают руки. Неожиданно налетевший ветер бросил в лицо пригоршню неожидаемого (уже весна!) и от этого вдвое более обидного снега. Меня ждут к двум, я опаздываю, нервничаю, спрашиваю у малочисленных прохожих дорогу.
Показания расходятся.
«Ну, спрашиваю себя, – довольна? Дома тепло и спокойненько, хоть дел, конечно, куча. А как тут встретят еще очень даже неизвестно. Долго не звонили, значит как-то справлялись.. а у тебя своих проблем не хватает: у мамы «химия», родная бабушка почти не ходит?»
Начинается. Краткая молитва прогоняет подобные мыслишки, а тут и взгляд упирается в искомую цифирь на стене дома. Звоню по домофону соседям: они должны открыть дать ключи от квартиры. Иначе как еще посетители смогут попасть в дом к не встающему с постели человеку?
— Добрый день, я к Ольге Андреевне! Спасибо.
Открываю общую дверь в предбанник, толкаю незапертую дверь,
Ключ — аккуратно на тумбочку при входе, не забыть потом отдать соседям.
— Здравствуйте!
Разуваясь, бросаю взгляд из коридора в комнату. Она кажется нежилой, на полу множество пластиковых пакетов. Делаю шаг и, только войдя в комнату, замечаю в стенной нише кровать с лежащей женщиной. Рядом стул, на стуле чашка, банан в темной кожуре и хлебушек. Почему- то сжимается сердце. От волнения начинаю тараторить.
— Простите, пожалуйста, опоздала, не могла никак дом найти… Меня зовут… Я сейчас, быстренько.
Это я уже на лету, варя кашу, распаковывая авоськи, быстренько управляясь с незатейливыми делами. Все. Закончено. Приношу металлическую мисочку с кашей и ставлю ее на стул перед кроватью. Сажусь на диванчик рядом. Помощь не требуется, Ольга Андреевна на ощупь находит закрепленную за спинку ее ложа веревку и медленно садится, опирается локтем на спинку стула и нетвердой рукой берет ложку.
— Вот рука никак не восстановится, много расплескиваю.
Ее пальцы тоже ощупью находят кусочек хлеба. Доброе открытое лицо. Волосы собраны в седой пучок. На тумбочке рядом с кроватью скляночки с лекарствами, набор для инъекций инсулина. Крупные изображения икон на стенах. Огромным шрифтом, на нескольких белых альбомных листах Иисусова молитва. Сижу и просто слушаю.
— Соседка помогает, ходит на рынок, там подешевле. Я ведь привыкла только на свои силы рассчитывать, а какая у меня пенсия. Сколько я вам должна? Нет, нет, я не хочу быть у кого-то в долгу.
— Давайте договоримся, пока у меня есть возможность помогать – даже и не задавайте таких вопросов.
Уходя, всегда чувствую себя виноватой. За то, что хожу, за то, что вижу, за то, что меня приходится благодарить. За рвущее чувство жалости. За своих девочек, шумных и веселых, понимающих, помогающих. За работу, благополучие, друзей, мужа, песню из громкоговорителя, выпускниц с бантами. За ту любовь, которой недостойна. Той, что «не перестает».
Вы тоже можете стать нашим добровольцем! Для начала – просто загляните на наш добровольческий форум!
