При том, что как раз ради «Девочки с персиками» на Крымский вал идти совсем не обязательно – в обычное время картина находится в постоянной экспозиции в Лаврушинском переулке.
Мало того, что сам портрет стараниями бойцов фотошопа нынче превращен в анекдот (но все это, к счастью, скоротечно), так ведь еще и обстоятельства серовской выставки добавили масла в огонь. Все эти конфузы с бесконечными очередями, электронными билетами, выломанной дверью, полевой кухней и очередной лавиной демотиваторов и гифок, не прибавили серьезности моменту, а, наоборот, добавили веселья вокруг знаменитого портрета.
А между тем, эта картина – памятник одной из романтичнейших историй, имевших отношение к отечественной живописи.
Абрамцевская история
В 1887 году в подмосковную усадьбу Абрамцево Саввы Ивановича Мамонтова прибыл молодой, двадцатидвухлетний живописец Валентин Серов. Место это было непростым, что называется, с историей. Еще в 1843 году усадьбу приобрел известный писатель-славянофил Сергей Тимофеевич Аксаков. Усадьба сразу сделалась своего рода загородным клубом для деятелей искусств, разделяющих взгляды владельца. Здесь бывали Гоголь, Погодин, Тютчев, Тургенев и другие знаменитости той эпохи.
Один из современников писал: «Живо вспоминаю я сельцо Абрамцево, летнее местопребывание Аксаковых, где я в молодости часто бывал. Господский дом стоял на пригорке, внизу протекала рыбная и довольно глубокая речка, дом был, сколько помню, одноэтажный, длинный, окрашенный в серую краску».
В 1870 году усадьбу покупает не менее известный Савва Мамонтов – предприниматель, меценат, один из интереснейших людей своего времени. Конечно, обновляется состав гостей – в Абрамцево съезжаются Нестеров, Врубель, Левитан, Коровин и Шаляпин – сливки московской богемной тусовки.
Критик В. Стасов вспоминал: «Дружеские собрания, художественные беседы, чтения книг и журнальных статей, интересовавших всех членов этого молодого, талантливого общества, – все настраивало новых художников на творения важные и оригинальные, все устремляло вперед и окружало их атмосферою самой счастливою».
Серов впервые оказался в этом творческом раю в десятилетнем возрасте – его взяла с собой в гости маменька, Валентина Семеновна Серова, в то время популярный композитор и музыкальный критик, автор модной оперы «Уриэль Акоста», вошедшая в историю как первая в России женщина-композитор. Правда, Петр Чайковский был настроен критически: «Никогда еще я не видел в печати более неуклюжих, безобразных гармоний, такого отсутствия связанности, законченности, такого неизящного и неумелого письма… Г-жа Серова… ничему никогда не училась; она даже и грамоты музыкальной не знает. И вот теперь она обратилась ко мне, прося давать ей уроки гармонии, контрапункта, инструментовки и т. д. Я решительно уклонился от этой чести… трудно ожидать, чтобы она исправилась».
Опера, тем не менее, с успехом шла в Большом театре.
Больше, чем портрет
Словом, когда молодой Валентин Александрович, вернувшись из Италии, явился в Абрамцево, он, можно сказать, уже был здесь своим человеком.
Хозяин встретил его радостно, приветливо. Выслушал творческие планы: «Написать так, как я вижу, забывая обо всем, чему учили. И, конечно, писать в первую очередь портрет, а не пейзаж».
– Пока найдешь тему для картины, рисуй Верушу, – в полушутку предложил Савва Иванович.
– А это возможно? – спросил молодой художник.
Тут появилась и собственно Вера. Игорь Грабарь писал: «Он был несказанно очарован при виде старшей дочери Мамонтовых, Веруши, которой давно уже не видел. Она так расцвела и похорошела, что он едва узнал ее. Черноглазая, с румянцем во всю щеку, с копной густых каштановых волос на голове, она казалась старше своих лет, почти барышней, хотя ей не было полных двенадцати лет.
Серов сразу решил ее писать – в том самом наряде, в котором увидал – в розовой кофточке, с черным бантом…
Садясь в абрамцевской столовой против своей модели, Серов не был уверен, удастся ли ему выразить в своей картине то, что задумал. Ибо задумал он не просто портрет, а портрет-картину – как ни восхищала его сама модель, ясные, детские чистые глаза чудесной русской девушки, и весь ее обаятельный образ.
Валентин Серов и Вера Мамонтова виделись далеко не первый раз. Первый визит вместе с матушкой был далеко не единственным, Валентин частенько приезжал в Абрамцево, подолгу здесь живал и чувствовал себя практически как дома. Дети вместе ходили в лес, катались верхом, бегали взапуски, плавали на лодке. Только тогда это были дети, а сейчас в Абрамцево приехал вполне сформировавшийся и поднабравшийся заграничного лоска молодой человек. Да и Вера Саввишна вошла в тот возраст, когда девочек интересуют не одни лишь куклы.
Не удивительно, что у девочки возникло по отношению к Серову первое, самое светлое, самое непорочное чувство. Чем еще объяснить, что по характеру абсолютная непоседа и егоза, она на протяжении почти двух месяцев садилась и по нескольку часов к ряду позировала Серову. И смотрела на него вот этими, теперь уже известными на весь мир, огромными, восторженными, каштановыми глазами.
Вера была счастлива. Валентин, впрочем, тоже. Он, разумеется, не видел в своей модели ничего, кроме живого и красивого ребенка, но зато получалось задуманное. Серов писал: «Все, чего я добивался, – это свежести, той особой свежести, которую всегда чувствуешь в натуре и не видишь в картинах. Писал я больше месяца и измучил ее, бедную, до смерти, уж очень хотелось сохранить свежесть живописи при полной законченности, – вот как у старых мастеров».
Первоначальное название картины было скромным – «Портрет В. М.» Но уже упоминавшийся Игорь Грабарь, увидев в 1889 году картину на одной из выставок, восторженно воскликнул: «Девочка с персиками!»
Так и пошло. Действительно, эта картина была много больше, чем простой портрет. Сам Серов, было дело, обмолвился: «Мою Верушу портретом как-то не назовешь».
Спокойная Россия
Казалось бы, история требует совершенно определенного продолжения – с взрослением Веры и соединением двух сердец. Но вмешался другой сюжет. В 1903 году Вера Саввишна вышла замуж, но не за Серова, а за подающего надежды чиновника, камер-юнкера и богородского уездного предводителя дворянства Александра Дмитриевича Самарина. Он вскоре сделался московским губернским предводителем дворянства и обер-прокурором Священного Синода. Современники, все как один, называли этот брак удачным, лишь усугубляя сходство с пушкинской Татьяной Лариной. У них родились дети – Юрий, Елизавета и Сергей.
Сложилась жизнь и у Серова – он женился еще раньше, в 1889 году, на Ольге Трубниковой, воспитаннице своей тетушки. А детей было пять – Ольга, Александр, Юрий, Михаил, Антон и Наталья. В семье художника тоже все было хорошо – с обывательской точки зрения. Его дочь писала в мемуарах: «Квартира… была выстроена по старинному образцу, в три этажа. Внизу – парадное и кухня, на втором этаже – комнаты для взрослых, на третьем, в мезонине – комнаты для детей… Окна выходили в огромный долгоруковский сад. В этом саду было много птиц, в особенности ворон, которых папа так любил и которых он мог наблюдать и зарисовывать бесконечное количество раз… Папа стоял у окна и внимательно, я бы сказала – любовно, наблюдал за ними. Работал папа у себя в кабинете. Мастерской у него не было…
Там, где теперь музей изящных искусств имени Пушкина, находился плац, на котором проезжали верховых лошадей, и мы детьми залезали на деревья и часами наблюдали это зрелище».
Но со временем фортуна отвернулась от участников абрамцевских событий 1887 года. В 1899 году арестовали Савву Мамонтова. Якобы за растрату средств пайщиков Общества Московско-Ярославско-Архангельской железной дороги, а по сути – за то, что имел наглость выделяться из общей массы московских тит-титычей. От Мамонтова неожиданно потребовали предъявить 800 тысяч концессионных рублей. Но в кассе оказалось только 53 рубля с полтиной – все остальное было вложено в разные предприятия. Савва Иванович в принципе не понимал, почему деньги вместо того, чтобы работать, создавать что-то новое, нужное людям, должны мертвым грузом лежать под замком. Но у проверяющих было иное мнение.
«У нас редки люди энергии, предприимчивости и смелого, широкого замысла. А как ни суха «деловая область», она нуждается в художниках дела, – они дают ей толчок, движение, инициативу. И таким людям у нас тяжело. Тяжело летать в этом свинцовом воздухе», – писал о процессе над Мамонтовым Влас Дорошевич.
Валентин Серов, работавший в то время над портретом Николая Второго, попытался вступиться, во время сеансов умолял императора выпустить Савву Ивановича из таганского застенка хотя бы на время следствия. Увы, не помогло.
В 1907 году, в возрасте 32 лет ушла из жизни Вера Мамонтова-Самарина. Ее унесла пневмония.
Вскоре после этого, в 1911 году в возрасте 46 лет скончался Валентин Серов – от приступа стенокардии.
А Савва Мамонтов умер в 1918 году – не перенесло здоровье старика революционных потрясений. Абрамцево же превратили в музей.
Принято считать, что современный интерес к Серову вызван тоской по настоящей, правильной, спокойной и свободной от всяческих потрясений России. Будучи по большей части портретистом, он создал не так уж много жанров и пейзажей. Зато они действительно исполнены какого-то торжественного, всеутверждающего спокойствия: «Волы», «Зима в Абрамцеве», «Заросший пруд», «Купанье лошади». Но самая светлая – все таки «Девочка с персиками». Особенно, когда знаешь, при каких обстоятельствах она появилась на свет.
