«Детские дома не должны быть плохими или хорошими, их просто не должно быть»

В центре «Мир Детства» на Тульской по пятницам на третьем этаже собираются люди. В основном, это женщины, и, что бросается в глаза, очень жизнерадостные. Среди них есть уже состоявшиеся приёмные папы и мамы. Есть и те, кто желает ими стать, и приехал в центр, чтобы посоветоваться, пообщаться с опытными усыновителями.
Мы побеседовали с одним из «приемных пап» – Алексеем Рудовым. Алексей –один из инициаторов создания в Москве «Школы приёмных родителей» и руководитель проекта «К новой семье». Его пример доказывает, что, имея желание, можно делать очень большое дело там, где, казалось бы, сделать почти ничего невозможно.


– Алексей, расскажите, как возникла идея создания проекта «К новой семье»?
– Началось всё с того, что существовал приют «Дорога к дому»… Он и сейчас приют, но тогда он выполнял функцию реабилитационного центра и официально назывался: «Центр медико-социальной реабилитации детей и подростков при наркологическом диспансере №12». Он был наполовину государственный — частично принадлежал Комитету здравоохранения г. Москвы, а частично финансировался и поддерживался фондом НАН («Нет алкоголизму и наркомании»). Планировалось, что туда будут поступать дети родителей наркоманов и алкоголиков, но потом, с течением времени, приют стал наполняться самыми разными детьми — беспризорниками, теми, кого приводили соседи, милиция, органы опеки.
В дальнейшем из сотрудников приюта был создан другой фонд, который стал называться «Приют Детства». В числе задач этого фонда было создание реабилитационного комплекса для детей, поиск родственников, восстановление кровной семьи. И, по возможности, помощь органам опёки в устройстве в новую семью тех, кого не удавалось вернуть в кровную семью. Это благотворительная общественная организация. Часто в приют приходили люди, приносили книги, одежду. Иногда предлагали помощь организации, покупали мебель и т.д. Постепенно стали появляться люди, которые помогали финансировать различные проекты.
Я попал туда для решения проблем одного беспризорного ребёнка, а потом постепенно стали вырисовываться другие конкретные задачи. Фрукты, игрушки. Потом мебель, дети участвовали в ее ремонте и разработке. Затем мы стали привлекать к работе педагогов, психологов, оснащали логопеда, покупали развивающие игры. И постепенно пришли к выводу, что нужен какой-то комплекс для решения всех проблем.
К тому моменту случилось так, что в ходе поиска родителей одного из детей этот ребёнок стал членом нашей семьи. У меня появился собственный опыт, например, в поисках информации — я столкнулся с тем, что по теме усыновления Интернет пуст. Находилась практически только юридическая информация, а вопросы — как воспитывать приёмного ребёнка, как относиться к родственникам ребёнка, как ребёнку объяснять, почему он себя так ведёт, какова последовательность оформления документов, как к судье пойти — ничего этого не было…
Тогда я был активным посетителем сайта 7ya.ru, и у меня появилась идея организовать конференцию, которая бы называлась «Приёмный ребёнок». Администрация сайта поддержала эту идею, возникла конференция — это было 4,5 года тому назад…Сначала она была практически пустая, я сам на неё писал — старался людей поднимать, раскидывал информацию по другим сайтам и конференциям, и практически полгода на ней были только какие-то спонтанные высказывания. Потом она стала больше похожа на юридический справочник, и когда вопросы стали часто повторяться, я понял, что это системная проблема, что это не только меня волнует.
Оказывается, и приёмные родители, и те, кто желал бы ими стать, совершенно изолированы друг от друга, и тогда возникла идея создать школу для приёмных родителей, для тех, кто приходит в приют, собирается брать детей, или уже взял.
Мы разработали систему Школы, ознакомились с питерским опытом — там есть аналогичная нашей организация — «Родительский мост», съездили к Марине Левиной, поучились у неё, пообщались… И организовали Школу приемных родителей у себя в Москве, решив, что будем учить всех желающих.
За полтора года работы Школы мы сделали три выпуска, и к этому моменту поняли, что одной только Школой мы не решим всех проблем, потому что сможем научить — ну, всего 30-40 человек… Тогда возникла идея создать отдельный проект «К новой семье», в котором решались бы глобальные задачи: изменение общественного мнения, подача информации, взаимодействие с людьми и организациями. Потому что у нас усыновители получались по одну сторону баррикад, а органы опеки по другую, хотя нет в этом никакого смысла. И мы постарались стать связующим звеном, которое давало бы информацию.
Осенью 2002 года мы пришли в Министерство Образования, практически с улицы, и нас приняли, пригласили на конференцию, с нами познакомились, о нас немножко узнали, и постепенно это движение превратилось в достаточно мощный проект, хотя выполняет его непосредственно очень мало людей. Основную часть проекта сейчас составляют волонтёры — люди, которые работают на общественных началах, взяли или хотели бы взять детей, или просто сочувствуют этому. Все наши материалы открыты, доступны, выложены на сайте, мы разрешаем их выкладывать на других сайтах. Сейчас у нас вышли два выпуска федеральной газеты «Ау, родители!» готовится к печати третий, распространяется она по подписке, тираж у неё пока небольшой, но мы планируем его увеличивать. Там мы публикуем статьи, рассказы усыновителей от первого лица, даём информацию о детях.

– Вся ваша деятельность направлена на то, чтобы дети-сироты воспитывались в семье. А вот хороший детский дом, где с детьми много занимаются, тратят на них много сил и средств, не может вырастить нормального человека? Каким, по Вашему мнению, должен быть хороший детский дом?
– Как сказал директор белгородского детского дома Андрей Негомодзянов: детские дома не должны быть плохими или хорошими, их просто не должно быть. Воспитание вне семьи не логично. Человек, воспитанный в семье, вырастая и выходя из неё, воспроизводит ту же схему жизни, сам создает семью. Ребёнок, вышедший из детского учреждения, воспроизводит сиротство. Если с ним там много занимались, то из него может получиться более начитанный и образованный бомж. Не видя, не зная, что такое семья, детдомовец не в состоянии создать свою собственную нормальную семью…Поэтому очень многие выпускники детских домов, как не тяжело это говорить, пополняют криминальные структуры и армию бомжей…

– Деятельность в проекте не основная Ваша работа?
-Я физик по специальности, работаю в сфере высоких технологий, а физическое образование накладывает обязанность просто логически мыслить. Моя деятельность в проекте – это желание прикладывать силы где-то в обществе.

– Общественное мнение как-то изменилось за последние годы?
– Да, сдвинулось и общественное мнение, и активность людей увеличилась. Люди стали понимать, что они что-то могут сделать для детей-сирот, даже не являясь членом Государственной Думы или министром.
В чём беда, когда люди читают прессу? Там пишут: у нас – 4 млн. беспризорных детей, или — у нас 1.5 млн. сирот. Не зная реальных цифр, люди думают, что сделать с этим ничего нельзя; хочется, прочитав такое, вздохнуть, закрыть журнал или газету и поскорее забыть. На самом деле, никаких миллионов беспризорных не существует, обычно это цифры просто берутся из воздуха, раздуваются журналистами, переписываются друг у друга. Беспризорных детей по всей стране примерно 600-700 тыс. Детей в сиротских учреждениях менее 460 тыс. Нуждающихся в семье, т.е. тех детей, которые могут быть взяты в семью на опеку или усыновление (потому что у некоторых родители, например, находятся в местах лишения свободы и есть надежда, что мама, освободившись, заберёт своего ребёнка), — менее 270 тыс. Т.е. это решаемая проблема.
Тут существует ещё такой момент: есть дети в учреждении — есть зарплата для воспитателей. Вопрос трудовой занятости решён. Это установленная с советских времён система кормления. Порочный круг.

– Невольно напрашивается мысль, что если бы государственная политика была нацелена на воспитание детей не в сиротских учреждениях, а в семьях, то те же воспитатели могли бы получать зарплату гораздо большую, чем они получают сейчас, взяв по одному ребёнку в семью, например, на патронат.
– Да, такая форма семейного устройства, как патронат, предполагает не только выплату зарплаты патронатным воспитателям, но и зачисление трудового стажа. К сожалению, эта форма сейчас распространена далеко не во многих детских домах. На содержание одного ребёнка в детском доме из государственного бюджета тратится около 400 долларов ежемесячно, тогда как если бы такой ребёнок воспитывался в семье, и эти деньги на его воспитание и содержание получали бы приёмные родители, пользы от этого было бы несравнимо больше для всех.
У нас в правительстве нет человека, который бы серьёзно занялся этой проблемой. Нужны люди снизу, но также нужны и люди сверху. К сожалению, низы у нас ещё не созрели, а верхи ещё не захотели. У нас в стране всё делается очень вяло. Это говорит о том, что всё общество психологически сильно пострадало от советской власти, хотим мы это видеть или нет. Пока не появятся у нас люди, которые не будут мыслить по принципу — «моя хата с краю», которые почувствуют себя хозяевами в своей стране — ничего не изменится. Это касается всего, в том числе и сирот.
Поэтому основная наша задача — это изменение психологии людей. Знаете, кстати, какой регион у нас в России стоит на первом месте по количеству детей, взятых в семьи, не по абсолютным цифрам, а в процентах? Чечня. Там всего 1% детей-сирот попадает в сиротские учреждения. В Москве 30%, а в Питере 46%…

– Что может сделать обычный человек, если у него болит душа за детей в детском доме, но по различным обстоятельствам он не может взять ребёнка в семью, хотя и хочет как-то приложить свои силы, как-то помочь этим детям, и поучаствовать в изменении общественного мнения по отношению к ним?
– На самом деле тут могут быть тысячи вариантов, для каждого в силу его способностей. Кто-то может просто приходить в детские дома, интернаты, заниматься с детьми, организовывать какие-то праздники, концерты (есть общественные организации, к которым можно присоединиться, например – реабилитационный художественный центр «Дети Марии»). Кто-то может брать детей в гости на один или несколько дней. Кто-то может пойти в органы опеки в своём районе и предложить им помощь по созданию нормальных анкет для детей, кто-то в силу своей активной жизни, профессионального опыта, связей — помогать выпускать газету хотя бы в масштабе района. Кто-то агитирует своих соседей, и т.д. Возможностей много, нужно просто голову приложить. Если у кого-то не получается, можно почитать на нашем сайте, что можно сделать. Есть группа волонтёров, которые встречаются и ездят в детские учреждения – особенно чуть подальше от Москвы в них часто не хватает канцелярских принадлежностей – тетрадей и т.п., тёплой хорошей одежды. Кто-то статьи выпускает, кто-то делает передачи на радио, пусть даже местном, кто-то рассказывает о своём опыте в том же Интернете или каких-то журналах. Да если человек просто подпишется на газету «Ау, родители!», и даст потом почитать соседу – и от этого может быть польза, потому что мы публикуем там проверенную информацию, настоящую статистику. Если бы каждый проявлял какую-то минимальную активность…
Часто, к сожалению, приходят такие волонтёры — денег нет, времени нет, ума нет — хочу помогать детям!.. Для этого мне или кому-то нужно потратить массу времени, чтобы растолковать этому человеку, чем он мог бы заниматься, а потом он говорит — нет, я передумал. Часто у нас люди бывают несамостоятельны, они боятся общественного мнения, не приучены думать..

– Просто многим, наверное, кажется, что сироты и детские дома — это проблема государства, и она где-то так далеко, что в неё даже лучше и не лезть…
– Инициатива должна исходить от всех – от простых людей, от органов опеки, от государства.
К сожалению, иногда люди ничего не знают о том, что может подразумеваться под, например, словом «благотворительность». Благотворительностью часто считают подачу двух рублей псевдонесчастной женщине, которая ходит с ребёнком, попрошайничает «на операцию». И можно думать, что, дав два рубля, ты уже сделал богоугодное дело, и на этом успокоится. И не думать о том, что 99% «нищих» отдадут эти деньги бандитам. Такая благотворительность в первую очередь подкармливает бандитов и людей, которые мучают детей.

– А не может ли возникнуть обратная ситуация: общественное движение в помощь детям – сиротам захватит всю страну, и детей начнут брать люди, не подготовленные к этому?
– Чтобы не было таких ситуаций, мы стараемся сохранять баланс. Одна из наших ближайших задач – это увеличение количества «Школ приёмных родителей». В ближайшем будущем мы начнём открывать такие школы в Нижнем Новгороде, Череповце, Краснодаре, Мурманске, Владивостоке, Петрозаводске…
Мы могли бы выйти и начать агитировать на всех углах: «Граждане! Срочно разбираем детей!» И к нам приходят иногда такие люди, с пеной у рта начинают кричать: «Это катастрофа для страны, нужно раздать всех детей по семьям…» В начале 90-х годов уже был такой опыт: Детский фонд пытался раздавать детей направо и налево, и в США в 30-х годах такой опыт был: «поезда сирот». Ничего хорошего из этого не вышло, не говоря уже о том, что на этой волне начинают всплывать всякие сомнительные личности…
Любое дело должно быть пропорционально и подготовлено.

– А как обстоит дело с детскими домами заграницей?
– Например, в Германии практически нет детских домов, у них есть приюты, где дети находятся временно до своего распределения; во многих немецкоговорящих странах никогда не было детских домов, кроме как после войны. Во Франции, в Италии детские дома есть но, конечно, не в таком количестве, как у нас. В США тоже есть детские дома, но там очень сложная система семейного устройства детей, очень большие права кровных родственников, поэтому развита так называемая фостерная система, когда ребёнок на время помещается в семью. Вообще же американцы усыновляют тысяч сорок детей в год, из них около 5000 детей из России. За прошлый год у нас было усыновлено 7 с небольшим тыс. детей иностранцами, и примерно столько же — российскими гражданами. Но это именно усыновления, а под опеку и на патронат у нас было взято детей в десять раз больше.

– Число детей, которых взяли в новую семью, выросло по сравнению с прошлыми годами?
– Да. В Москве за 2003 год только число усыновлений увеличилось на 19%. За прошлый год мы пока ещё не имеем точной статистики, но знаем, что количество усыновлений выросло. В прессе об этом, правда, не очень часто говорят…
Вот приходила к нам сюда ( в «Мир Детства») журналистка из «Московского комсомольца» – на первую, можно сказать, всероссийскую встречу усыновителей. Всё посмотрела, всё записала, потом звоню ей – «ну как?» Она говорит: «Нет, я не буду писать, потому что это не информационный повод, а вот лучше дайте мне количество отказов от приёмных детей…» Т.е. общественное мнение у нас хотят формировать негативной информацией.
Поэтому мы работаем ровно в противовес этому. У нас нет задачи всё показать белым и пушистым, а есть задача подавать достоверную информацию. На самом деле есть, конечно, много сложностей, о чем в прессе не говорят. Они, как упёрлись в отказы от детей или в тайну усыновления, так и молотят эти темы… А есть очень интересные вещи, о которых надо рассказывать. Это вопросы адаптации ребёнка в семье, какие бывают ошибки усыновителей. Когда мы начинаем разбирать опять же эти отказы, выясняется, что в 95% случаев вина родителей, а не ребёнка. Это грубые ошибки в воспитании, это непонимание, почему ребёнок себя так ведёт. То же самое, что происходит в кровных семьях, происходит и в приёмных, никакой разницы в этом нет. Многие не понимают, что дети ведут себя так, потому что они дети, а не взрослые. Для многих тайна за семью печатями, что дети, вообще, не ведут себя так, как взрослые. Родители требуют от детей другого поведения, а потом не понимают, почему же ничего не получается?.. А ведь ребёнок всё время пробует, что можно, что нельзя, но не потому, что это у него гены плохие, а потому, что дети так устроены. И когда детско-родительские отношения в приёмной семье расстраиваются, тут же всё сваливают на гены. Родительские ошибки списываются на чужую наследственность.

– Но ведь, всё равно, кажется, очень страшно — взять чужого ребёнка в семью…
– Если пообщаться с чужим ребёнком, через некоторое время он может стать своим. Когда нет такой установки, что нужно обязательно усыновить младенца, можно познакомиться с ребёнком и понять: страшно тебе или не страшно, тот это ребёнок, которого хотелось, или не тот.
Ведь страхи у людей абстрактно формируются, т.е. люди боятся вообще, а если начинаешь им раскладывать всё по полочкам, страх пропадает. В этой ситуации может быть так-то и так-то. Что ты будешь делать? — то и то. В нашей Школе приёмных родителей работает пять психологов, и любой человек может обратиться к ним. Для этого Школа и существует. Мы не ставим перед собой задачу только лишь научить тех, кто пришёл за ребёнком, мы ставим задачу прежде всего помочь разобраться в себе: сможешь — не сможешь, так ты себе это представляешь или не так. И поэтому когда человек решает, что нет, он не возьмёт ребёнка, это не для него, то это тоже положительный результат. У нас не тренинг продавцов, которых учат, чтобы они обязательно что-то продали. Главная задача — разобраться в себе.

– Т.е., получается, есть люди, которые по объективным причинам не могут быть приёмными родителями?
– Бывает, что люди хотят усыновить ребёнка, видя горе детей, т.е. у них искреннее сострадание, но кроме сострадания к ребёнку нет никакого отношения… То есть они пытаются пожертвовать собой. Одно лишь самопожертвование при усыновлении — это не очень хороший вариант. Конечно, желание помочь обязательно должно быть, но при этом нужно ещё детей любить, нужно хотеть, чтобы семья увеличилась, должен быть запас нерастраченной любви, и чтобы в семье были мир и согласие, потому что во время внутренней войны приём ребёнка-сироты не улучшает отношения.

– Желательно, чтобы родители какого-то конкретного ребёнка выбрали?
– Да. Усыновление психологически гораздо ближе к браку, чем к рождению ребёнка. У постороннего ребёнка физического родства нет, поэтому важна психологическая сторона отношений. Мы выходим замуж или женимся на биологически постороннем человеке, но психологически нам очень близком, так и с усыновлением. Не всегда, конечно, удаётся выбирать ребёнка, есть иностранцы, которым вообще кого дали, того дали, но по отношению к детям у взрослых есть больше возможностей принятия. И поэтому когда берут ребёнка без выбора, всё равно это не значит, что его не полюбят.
Вообще, во всём, что касается принятия ребёнка в семью, никогда не бывает только чёрного и белого. Ни в отдельно взятой семье, ни в обществе в целом. Главное, что должно быть: в отдельно взятой семье – любовь, а в обществе – инициатива и добрая воля.

Беседовала Марина Нефёдова