Дети, у которых есть тайна

В CША нет детских домов. Поэтому когда Марина Климова, живущая в Америке уже 15 лет, 8 лет назад решила усыновить ребенка (а еще у нее есть родной сын Саша) они с мужем отправились за ним в Россию. Точнее – за ней, ведь в Бостон они привезли 15-месячную белокурую девочку Николь. О трудностях воспитания маленького человечка с тяжелым прошлым, знакомых Марине по личному опыту, она рассказала 6 июня на встрече с воспитателями православных детских домов, прошедшей в Синодальном отделе по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями:

«Мы жили в каком-то аду…»
8 лет назад педагогические идеи, с которыми пришлось познакомиться в США, казались мне как минимум странными, но впоследствии нам с мужем они очень помогли.

Как оказалось, мы были совершенно не готовы к воспитанию приемной дочери, полагая, что достаточно просто любить ее и относиться к ней, как к нормальному ребенку.

Я наивно думала, что буду работать, оставлять Никольку в ясельках, вечером забирать ее домой – и все будет отлично. Главное – казалось мне – что она попадет в хорошую семью, где ее будут любить.

Но когда мы приехали в США, тут-то и начались странности. У Никольки появилась крайнее упрямство: к примеру, она могла отказываться пить по 10 часов. Периодически у дочки случались приступы гнева, и в такие моменты она начинала разрушать все вокруг себя: рвала книжки брата, выбрасывала в мусорку мои вещи, выливала на ковер молоко, разрисовывала стены фломастерами, царапала мебель, машину. Пыталась даже сбежать из дома!

Складывалось впечатление одержимости. Наш дом стал напоминать скорее колонию строгого режима, чем уютное семейное гнездышко. Было очень тяжело… Причем со временем становилось только хуже, несмотря на все наши усилия! Мы жили в каком-то аду и были в полном отчаянии…

Самое парадоксальное заключалось в том, что за пределами дома Николь превращалась в ангела. А с нами… при попытке установить близкий контакт, сердечные отношения она нас отталкивала.
Промучавшись так несколько лет, я взялась за умные книжки. И выяснила, что, по наблюдениям специалистов, у очень большого числа усыновленных детей проявляются отклонения в поведении – совсем как у нашей Николь.

Английский психиатр Джон Боулби, работавший с детьми-сиротами после 2-й мировой войны, заметил, что самые разные его подопечные ведут себя похоже: проявляют агрессию, асоциальность, непризнание авторитетов, нонконформизм. Причем дети были действительно разные – разного возраста, с разными жизненными историями. Единственное, что их объединяло: они рано остались без родителей.

Успеть до 8 месяцев
Откуда такая закономерность?
Боулби разработал Теорию привязанности, чтобы объяснить это: он утверждал, что младенец должен испытывать привязанность к определенному человеку, который постоянно проявляет о нем заботу, иначе неизбежно возникнут нарушения психики.

Причем до 7-8 месяцев ребенок относительно легко привязывается к тому, кто к нему хорошо относится, а вот в более старшем возрасте могут возникать сложности. Если же до 3-х лет малыш не имел опыта доверительных отношений со взрослыми или эти отношения постоянно разрывались, способность устанавливать и поддерживать контакт с кем бы то ни было может серьезно нарушиться.

Английский психиатр выделил несколько психологических типов нарушения привязанности.
Первый – «избегающая» привязанность. Ребенок замкнут, угрюм, избегает любого контакта, никому не доверяет. Довольно часто это защитная реакция, появившаяся вследствие тяжелой травмы: например, если ребенка в детстве избивали или если разрыв с родителями переживается им крайне тяжело (воспринимается как предательство). Поэтому малыш пытается оградить себя от подобных разочарований в будущем, стараясь забыть о своей потребности в матери и в близком общении вообще.
Второй тип – «размытая» привязанность. Ребенок легко идет на контакт, ко всем прыгает на ручки, всех подряд называет «мамой», «папой», но так же легко всех забывает. Так он пытается количеством обеспечить себе качество, как бы накопить сумму любви и внимания, которое он недополучил от родных. Такое чаще всего можно наблюдать у детдомовцев.
Третий тип – дезорганизованная привязанность. Эти дети живут вопреки, их принцип – нарушение всех правил и норм, протест. Таким образом часто самоутверждаются дети, пережившие насилие или жестокое обращение: тогда, мол, меня обижали, а сейчас пусть меня все боятся.
Четвертый тип – двойственная (амбивалентная) привязанность. Ребенок то ластится, то сторонится всех. Причем эти перепады довольно частые и резкие – полутона отсутствуют. Ребенок не может объяснить своего поведения и сам же от него страдает. Это характерно для тех детей, чьи родители были так же непоследовательны в обращении с ними: то ласкали, то били без особых на то причин.

Зачем нужна мама?
Что такое привязанность? Каким образом она формирует нас как людей?
Представим себе беспомощного младенца, который все свои потребности умеет пока выражать только одним способом: кричать и плакать. Чуткая мать всегда поймет, чего не хватает ее младенцу, и удовлетворит его потребность. Эта схема работает десятки, сотни раз за сутки и повторяется изо дня на день. В результате повторения этой ситуации происходит признание мамы как авторитета, возникает чувство эмоциональной стабильности, чувство защищенности.

Так что эмоциональный контакт между ребенком и мамой – база для нормального развития ребенка, и лишаясь его, ребенок вырастает с нарушенной психикой. Чем дольше он провел без должного ухода, без постоянной заботы и внимания, тем более неадекватно его поведение.

Так происходит в силу человеческой природы. В первые 18 месяцев жизни у человека развивается система саморегуляции эмоций. При отсутствии должного ухода она остается неразвитой, а гормон стресса вырабатывается в увеличенном количестве. Такому ребенку бывает трудно себя успокоить – у него просто не хватает на это внутренних резервов организма.

Ряд качеств, необходимых для полноценной жизни в обществе, так же почти невозможно приобрести без участия матери: любознательность, умение принимать себя, умение контролировать свои эмоции, умение налаживать контакт с людьми и т.д. – они не возникают сами по себе. Например, в момент общения с матерью (будь то физический контакт, слова, взгляд) нейроны стимулируют клетки мозга ребенка, отвечающие за интеллектуальное развитие – таким образом, развивается интерес к познанию. Так вот у детей-сирот он зачастую на нуле. Когда мы с мужем забирали нашу девочку из Калининградского детдома, нас потрясло, что все дети сидели по углам и ничем не занимались, ничем не интересовались…

«Недолизанные» дети не знают слова «нельзя»
С 2-3-х лет ребенок начинает проверять границы дозволенного. Это нормальная фаза его развития: он пытается отделиться от мамы и почувствовать себя самостоятельной личностью. Если на этом этапе «проверки» не задать ему ориентиры, асоциальное поведение – в частности, асоциальные навыки самообслуживания – и закрепится.

>/tr>

Почему зачастую нет этих ориентиров у детдомовцев? Механизм их формирования такой: мама реагирует на нарушение ребенком правил поведения протестом, запретом, малыш испытывает чувство вины (не испытывать его он не может, т.к. мама заслужила его доверие) и останавливается. К тому же он знает, что правильное поведение усиливает эмоциональную близость с родителями, а неправильное – ослабляет, а ведь эта близость доставляет ему столько радости. А если мамы нет, то слово «нельзя» у ребенка не вызывает никаких подобных чувств – понятия нормы у него не развито, авторитета матери он не знает, так что никакое «нельзя» не работает. Доверительное общение со взрослыми – для него тоже не стимул: ведь его личный опыт – потеря родителей, разлука, переезды из одного детдома в другой – говорит ему, что попытки к сближению ни к чему не приводят. Поэтому такой ребенок подсознательно ожидает, что его опять отвергнут, и даже может провоцировать это.

Красноречивую иллюстрацию вышесказанного можно найти и в животном мире. У меня есть подруга – доктор биологических наук. Однажды она провела эксперимент и сделала такое наблюдение: крыса-мама должна вылизывать своего детёныша на протяжении определенного времени; если это время уменьшить, то «недолизанный» крысенок, вырастая, становится агрессивным, непредсказуемым, конфликтным.

Портрет «ненужного» ребенка
Попытаюсь теперь описать в общем детей-сирот. Не все из этих симптомов обязательно присутствуют в каждом ребенке, но в целом они встречаются часто.

Дети, оставшиеся без родителей, зачастую бывают эгоцентричными – они не считаются с интересами окружающих, не желают понять их, но воспринимают их как инструмент для извлечения выгоды. Этим объясняется и то, что они легко поддаются манипуляции.

У Николь мы тоже заметили такое потребительское отношение к людям: она постоянно требует внимания к себе и при этом ее чувства очень поверхностные – ребенок не идет на сближение, предпочитая закрываться.

Самые сложные отношения у детей-сирот – именно с приемной матерью. Поскольку именно она пытается ребенка «раскрыть», установить самый тесный, самый интимный контакт с ним, то подвергается наибольшим нападкам с его стороны. А если мамы нет рядом, такие дети становятся «ангелами».

Самооценка у детей-сирот либо завышена, либо – что встречается чаще – занижена. Из-за чувства ущербности, неполноценности они не могут ни минуты провести в одиночестве, т.к. сами для себя не обладают ценностью. Поэтому для них тяжелее всего – проводить время одному.
Еще одна особенность – стремление нарушать все правила, противоречить. Реакция на любое несогласие – конфликт.

У таких детей повышенная жажда власти. По-видимому, установка такая: я не мог контролировать ситуацию и вот что случилось – меня бросили; лучше уж я сам буду все держать в своих руках. Своеобразный инструмент поддержания власти ребенка – ложь, поэтому среди отказников так много обмана и воровства. Иногда эта ложь совершенно бессмысленна: очевидный факт с самыми честными глазами отрицается.

Еще для них характерна гиперсексуальность. Объяснить это можно двумя вещами: отсутствием системы психологической саморегуляции, отчего дети склонны впадать в крайности – у них просто нет «тормозов». Другой фактор – отсутствие любознательности, определенная неразвитость в интеллектуальной сфере; а когда ребенок не реализует свои исследовательские наклонности, он компенсирует это через тело.

Дети зачастую либо отвергают ласку, либо наоборот постоянно ее требуют, не могут ею насытиться. Им требуется ежеминутное доказательство любви к ним. Когда родитель выходит из дома на непродолжительное время – это может расцениваться ребенком, как отсутствие любви. Например, однажды, когда я была дома с Николь, раздался телефонный звонок. Я взяла трубку и ушла в другую комнату – разговор был очень важный. Прихожу и вижу, что в мусорном ведре лежат мои очки. Спрашиваю: «Николька, почему ты выбросила мои очки?» А дочь отвечает: «Потому что ты со мной не играла».

В Америке большинство приемных родителей с самого начала не скрывают от детей, что они не родные – считается, что ни в коем случае нельзя им лгать, нарушая тем самым открытые, доверительные отношения, потому что, когда эта ложь будет раскрыта, психологическая травма может быть крайне тяжелой даже для зрелого человека. Известны случаи, когда уже взрослые дети, случайно узнавшие правду о своем рождении, отказывались общаться со своими приемными родителями, много лет скрывавшими от них эту тайну. Но сами приемные дети продолжают считать это тайной, Николь пытается это скрыть от сверстников.

Ничто не проходит бесследно
Часто спрашивают: разве ваша дочь не понимает, что она находится в хороших руках, что ее любят, оберегают, что о ней постоянно заботятся? Почему она продолжает себя так безобразно вести?

Дело тут еще и в успевших выработаться условных рефлексах. Пример могу привести такой: собственная мать плохо кормила Никольку и в 10 месяцев девочка оказалась в больнице, в очень тяжелом, истощенном состоянии. Ее выходили, и хотя она не помнит этого периода своей жизни, но защитный механизм – гипертрофированное отношение к пище – успел выработаться. Сейчас дочка не испытывает недостатка в еде, но постоянно о ней говорит, очень много кушает, постоянно спрашивает, что будет на первое, на второе и т.д.

Другой пример. Когда мы только приехали с Николь с США – ей было 15 месяцев – с нами по соседству жил мужчина с очень специфической внешностью: высокий, сутулый, с седыми волосами и длинной бородой. Николька от одного его вида почему-то приходила в неописуемый ужас: зажмуривала глаза, пряталась под мою юбку, заходилась в плаче. Сейчас мы переехали, но школьный автобус, на котором Николь каждый день добирается до школы, водит очень похожий на того соседа человек: тоже высокий, сутулый, седой и бородатый! Так вот она его люто ненавидит, без всякой видимой причины.
Так что никогда ничего бесследно не проходит: даже то, что ребенок не помнит, помнит его подсознание.

Что делать?
Раньше считалось, что переделать таких трудных детей невозможно. Сейчас специалисты пришли к выводу, что путем долгой и постоянной работы все-таки можно добиться положительных перемен.
Надо знать, что далеко не каждый воспитатель и даже психолог способен помочь ребенку – это очень специфическая проблема. В Америке с детьми с нарушенной привязанностью занимаются специальные психологи, и их работа – штучная, сугубо индивидуальная и очень кропотливая.

Нет двух одинаковых случаев: бывает, что несмотря на колоссальные усилия новых родителей, ребенок оказывается просто психологически неготовым к усыновлению.
Я убеждена, что многое зависит от степени тяжести пережитой ребенком травмы и от атмосферы социального учреждения, где он воспитывался.

Если вы все-таки решили взяться за дело серьезно, то, во-первых, обязательно надо постараться выяснить все, что возможно, о прошлом своего приемного ребенка. И действовать исходя из этой информации.
Во-вторых, важно осознать, что все отказники и сироты глубоко травмированы и без посторонней помощи они свою травму не смогут изжить. Существует заблуждение, что эту «больную» тему лучше вообще не поднимать, чтобы лишний раз не ранить ребенка. Это неверно. Он хочет и может об этом говорить, только не знает, как. И чем больше он будет рассказывать о своих переживаниях, тем больше будет их прорабатывать, оставляя в прошлом.

Поскольку эти дети травмированы именно из-за того, что не получили должной любви, начинать надо именно с любви – причем бескорыстной, безусловной, терпеливой, не требующей немедленной отдачи. Нужно доказать ребенку, что его можно любить таким, какой он есть. Пусть он привыкнет к этому – только тогда и можно надеяться на перемену поведения.

«Давай подышим»
На своем опыте я убедилась в том, что ребенку нужно, прежде всего, показать сочувствие и желание помочь – в любой ситуации, даже если он ведет себя как-то неправильно.
Надо показать ребенку, что вы чувствуете его боль. Если он делает что-то запретное, помните, что это состояние стресса, и проявите сочувствие: помогите ему успокоиться, справиться с собственной агрессией.

Звучит парадоксально, потому что обычно первая реакция на негативное поведение – желание вразумить, заставить ребенка исправиться. Вначале, натыкаясь на изрисованные Николькой стены и поцарапанную мебель, мы ругались, требовали все стереть, исправить. Результат: становилось только хуже: она научилась царапать мебель с обратной стороны – там, где не видно. В итоге мы жили с ней, словно тюремные надзиратели.
Наш психолог порекомендовала изменить подход: сначала успокоить дочку, а потом – быть может, спустя даже несколько часов – вернуться к разговору.

В Америке большое внимание в стрессовой ситуации уделяется дыханию. Глубокое дыхание блокирует симптомы, сопровождающие и поддерживающие истерическое состояние: учащенное сердцебиение, повышенное артериальное давление, а значит – помогает успокоиться. Я, например, говорю Николь так: «Малыш, я вижу, что тебе плохо, давай я помогу – давай с тобой подышим».

Нужно дать ребенку понять, что ничего постыдного в плаче, гневе нет, но он должен выражаться так, чтобы не пострадал ни сам ребенок, ни другой человек. Вариантов много: предложите ему рассказать, почему он так разнервничался, или нарисовать свое состояние.

Говорите с ребенком всегда спокойно, с нежными интонациями, при этом всегда смотрите на него (причем, психологи утверждают, что сверху вниз смотреть нежелательно, лучше снизу вверх или находясь на одном уровне с ним).

Вместо обвинений
Когда ребенок заходится в слезах, нельзя этот момент игнорировать: обязательно подойти, выяснить, чем мы можем помочь, и если не можем ничем – объяснить и это.

Разговор никогда не следует начинать с обвинений, выказывать своего гнева или недовольства. Сироты очень уязвимы и обидчивы: даже простая критика может вызвать в них отчуждение. Просто скажите, как вам грустно и больно от того, что он учудил. Но в коем случае нельзя показывать состояние собственной беспомощности: плакать, раздражаться. Действуйте более тонко: сделайте так, чтобы ребенок увидел следствия своих неправильных действий. Например, если дочка раскидала игрушки, я могу ей сказать так: «Николька, я, конечно, могу все за тебя убрать сама, но тогда у меня будет меньше времени на игру с тобой».

Хороший метод объяснить ребенку, что он сделал не так, не набрасываясь и не обвиняя его – игра. Я проигрываю перед Николь двух разных девочек, по-разному реагирующих на одно и то же действие. Например, могу сказать: «Николь, попроси меня убрать книжку». Она говорит: «Мама, убери книжку». Я показываю два разных варианта этого действия: сначала плохую, агрессивную реакцию, потом – спокойную. Затем спрашиваю, какой из них лучше работает. Она всегда безошибочно говорит: «Второй».
А можно и просто сесть, успокоить ребенка и спросить: «Что бы ты сделала сейчас в такой же ситуации?». Если таким образом прорабатывать каждый «акт неповиновения», будет прогресс – маленькими шажочками, но мы к нему движемся. И каждый такой шажочек надо приветствовать и поощрять.

Именно с того момента, как мы начали так поступать – успокаивать Никольку после ее неприятных выходок, держать ее на коленках, разговаривать – пошло улучшение!

Игровая комната по-американски
В течении 8 месяцев каждую неделю Николь посещала специальный центр для проблемных детей. К слову сказать, из 17 ее одногруппников 7 – усыновленные дети из России.

В этом учреждении была оборудована замечательная игровая комната – думаю, этот опыт нам под силу перенять. На одной из стен этой комнаты висел стенд, где было написано: «Что нам нравится друг в друге?» На противоположном стенде надпись гласила: «Что нам нравится в себе?» Дети писали друг о друге и о себе самые разные вещи (например, «я хороший друг», «я умею доставать языком до носа» и т.д.), и эти листы вывешивались на стенку.
Почему это важно? Я уже говорила, что у детей-сирот, как правило, заниженная самооценка, поэтому им необходимо привить мысль, что у каждого из них есть индивидуальный талант.

В этом же центре каждый месяц ребенок приходил к преподавателю и тот просил его назвать 3 вещи, которые ему за этот месяц дались с трудом. Эти пункты преобразовывались в цели, над которыми ему предстояло работать в течение следующего месяца. Индивидуальные списки целей оказывались на стенде. Каждый день, когда ребенок появляется в учреждении, преподаватель находил время и возможность как-то проконтролировать, как тот трудится в этом направлении. Если у малыша что-то не получалось – не следовало никакой критики, а только ободрение и надежда, что в следующий раз все получится. Если же ребенок чего-то добился, это обязательно отмечалось, причем похвала всегда носила конкретный характер. Ему говорили не просто: «Ты молодец!», а хвалили обязательно за что-то определенное.

Территория для плача
Часть игровой комнаты была перегорожена шторкой так, что напоминала отдельную кабинку. Если ребенок начинал кричать, плакать, истерить, преподаватель предлагал ему пойти в этот уголок и посидеть там вместе с ним, успокоиться – так, как того захочет сам ребенок. Поначалу детям сложно было привыкнуть к такому методу, но потом они сами стали уходить в эту комнатку в момент эмоционального накала.

Мы с мужем сделали попытку устроить такой уголок дома, но это не сработало: все-таки наличие других сверстников играет принципиальную роль – безусловно, положительную – в воспитании ребенка.
В коллективе дети быстрее учатся, но с другой стороны у них должна быть и возможность уединиться. Ведь любому человеку необходимо его личное пространство. Можно даже в детском доме сделать личный уголок для каждого ребенка, оформить его так, как он хочет, чтоб малыш мог при необходимости просто отвернуться в этот уголок и как бы существовать там в своем собственном мирке. Каждому детдомовцу важно почувствовать себя личностью, иначе покидая приют, он так и останется навсегда сиротой, иждивенцем.

Для развития адекватной самооценки хорошо учитывать интересы ребенка при принятии решений, давать ему право выбора, развивая его ответственность и чувство, что он вам небезразличен.

Об игротерапии
Изменить поведение ребенка невозможно без налаживания личной эмоциональной связи с ним. Телесный контакт имеет важную роль в установлении доверия. Дети, постоянно требующие ласки, со временем «насытятся», восполнив недополученное в детстве внимание, и перестанут так навязчиво проситься на ручки и т.д.
А вот тем детям, которые телесного контакта наоборот явно избегают (часто это жертвы насилия), навязываться ни в коем случае не нужно. Можно продумать игры, которые такой контакт включают (например, «ручеек», «сорока-ворона», хоровод, догонялки).

Вообще игротерапия – важный момент воспитания. Детям часто тяжело говорить о своих страхах напрямую, и в этом случае она незаменима. Дайте ребенку лидировать, пусть он начнет игру. Если при этом он будет проигрывать какую-то агрессивную ситуацию, вы можете предложить неожиданный для него выход из нее.

Нередко бывает, что ребенок выбирает себе игру не по возрасту… Приемные дети часто имеют задержку эмоционального развития, поэтому важно не навязывать им то, к чему они еще не готовы.
Приведу пример с моей дочерью: несмотря на отсутствие интеллектуального отставания Николь очень инфантильна. Сейчас ей 9 лет, а она предпочитает игры для 4-5-летних детей. Сначала мы с мужем раздражались, старались ее переориентировать на соответствующие ее возрасту развлечения. Но потом поняли, что не нужно форсировать процесс: ребенку просто надо пройти через то, чего он оказался лишен.

Например, по совету психолога я включилась в игру, в процессе которой кормила дочь из бутылочки. Нормальный ребенок ее возраста эту игру отвергнет, а моя девочка ее обожает.
Регрессия в поведении (например, когда дети начинают писаться в штаны, грызть ногти, сосать палец) – нередкое явление у детей-сирот. Относитесь к подобным вещам с терпением, с пониманием, не осуждайте, говорите им: «Ничего страшного». Ребенок должен сам изжить эту тему.

«Я – привидение»
Интересные результаты дает арт-терапия, когда ребенку предлагается нарисовать рисунок, а затем составить рассказ по нему. Взрослый при этом может помогать вопросами: что здесь происходило? Кто это? Какой он? Что было дальше?

Нужно обращаться внимание, меняется ли сюжет рисунков. Если малыш раз за разом рисует одну и ту же ситуацию, значит он никак не может освободиться от своей травмы.

Николь как-то нарисовала такую картинку: в центре были красочно изображены все члены семьи и ее няня, все очень радостно и светло. Я вначале ничего особенного не заметила, но психолог подсказал: на рисунке все держатся за руки, а Николь, хотя она стоит в центре, никто за руку не держит…Все, что говорят рисованные члены семьи, никак не связано с дочкой. Папа стоит в водолазном костюме (по утрам он ходит плавать в океане) и говорит: «Вот и обед!». Мама говорит, обращаясь к няне: «Я думаю, что наша семья вам очень понравится». Няня отвечает: «Ой, как мне нравится эта семья!». И брат восклицает: «Ну все, побежали!». Сама Николь на картинке говорит: «У меня очень милая няня». Несмотря на колоссальное внимание, которое мы уделяем нашей девочке, она этого не замечает: она видит только, что папа уходит на океан, что мама разговаривает не с ней, а с няней…

Бывало, что она высказывала это свое ощущение и по-другому: нацепляла очки и говорила: «Я привидение, вы меня не видите»…
Каждый такой жест, каждый детский рисунок несет отпечаток непривязанности. Так что необходимо обращать внимание на мельчайшие детали – ведь это детский способ выговориться.

Профессиональная мама
И последний очень важный момент: положительных перемен в поведении ребенка можно ожидать только тогда, когда все социальное научение и контакты с окружающими приносят ребенку радость и положительные эмоции. Поэтому каждый день должен быть наполнен радостными событиями.
В группе, которую посещала моя дочь, каждый день проходила какая-нибудь коллективная игра, причем выбор досуга зависел от желания детей. В процессе таких занятий постепенно происходит эмоциональное сближение между детьми, а также между детьми и воспитателями. Чем сильнее эта связь, тем более адекватным будет поведение детей.

Не стоит чрезмерно переживать о том, что вы, возможно, столкнетесь с провокационным поведением. Всегда помните, что мы имеем дело с детьми, не получившими в свое время достаточно любви и заботы, без которых невозможно стать психически и эмоционально здоровым человеком.
Не ожидайте моментальных перемен, настройте себя на длительный и кропотливый труд. Самый главный инструмент здесь – личность взрослого, его воля, характер, терпение, любовь. «Хорошего отношения» совершенно недостаточно для воспитания трудного ребенка. В этом деле нужно стремиться стать профессионалом.

Нет плохих детей, есть неприемлемое поведение
Напоследок – несколько советов по пунктам.
1. Уделяйте постоянное, регулярное, целенаправленное внимание ребенку. Общаясь с ним, старайтесь находиться на его уровне, чтобы ему не приходилось смотреть на вас снизу вверх. Разговаривая с маленьким ребенком, чаще приседайте перед ним, чтобы общение происходило «глаза в глаза».

2. Чаще используйте его имя в общении с ним. Это помогает воспитывать в нем чувство собственного достоинства: ребенок начинает осознавать себя значимой личностью.

3. Покажите, что вы признаете и уважаете личное физическое и эмоциональное пространство теперь своего ребенка, его права и чувства. Дайте понять, что у вас есть собственное личное пространство, это поможет ребенку определить границы своего.

4. Старайтесь различать личность ребенка и его поведение. Всегда помните, что нет плохих детей, а есть неприемлемое поведение.

5. В общении с ребенком не допускайте сравнений его со сверстниками, так как дети, какое-то время воспитывавшиеся в государственных учреждениях, испытывают неуверенность в себе, чувство заброшенности и ненужности, очень ревниво и болезненно реагируют, если при них хвалят других, воспринимают похвалу другому как проявление нелюбви к нему самому.

6. Если вы вербально и эмоционально отреагировали на положительные проявления ребенка, а негативные проявления в его поведении все же повторяются, то ваша реакция должна быть достаточно нейтральной и без эмоций.

7. Помогите детям сформировать самооценку, чтобы они в дальнейшем не попадали в зависимость от взрослых. Это им необходимо для самоутверждения и укрепления веры в себя.

8. Не делайте за детей то, что они могут сделать сами. Почти все, что мы говорим и делаем в общении с детьми, в конечном счете, должно поддерживать внутренние возможности самого ребенка. Надо стараться создать для него благоприятные условия, позволяющие ему добиться успеха.

9. Старайтесь предвидеть возможные сложности и помогайте детям избежать их. В процессе деятельности подбадривайте ребенка и подкрепляйте его действия похвалой, чтобы он достиг цели. Лучше сразу провести ребенка через успех, чем реагировать потом на его неудачи и рассчитывать, что он научится на собственных ошибках.

10. Большинство детей испытывает трудности в ощущении времени, если нужно перейти от одного вида деятельности к другому.

11. Маленькие дети, как правило, не любят делиться своими игрушками. Но на самом деле это нормальное поведение детей дошкольного возраста. Не заставляйте ребенка делиться игрушками и не осуждайте, если он этого не делает. Надо постараться, чтобы он научился этому в результате собственного положительного выбора, осознав, что вдвоем, втроем и т. д. играть интереснее, чем одному.

12. Потребность поплакать — естественная потребность человека. Часто дети плачут, чтобы освободиться от гнева или боли.

13. Старайтесь чаще ставить ребенка в ситуацию выбора. Он должен иметь право самостоятельно делать выбор и принимать решения настолько часто, насколько это возможно.

14. Не давайте обещаний, которые не можете выполнить. Каждый раз держите данное слово.

15. Очень важно в общении с маленькими детьми использовать механизм «отраженного слушания». Он помогает найти истинные мотивы поведения ребенка и понять его чувства, причем это важно как для взрослого, так и для самого ребенка.

16. Прокомментируйте то, что, на ваш взгляд, ребенок говорит, делает или, может быть, чувствует. Эта техника, как и техника отраженного слушания, направлена на подтверждение действий и чувств ребенка и помогает ему осознать, что он действительно хочет.

17. Чтобы придать силу чувствам ребенка и дать понять, что его переживания значимы для вас, старайтесь его поведение выразить словами.

18. Никогда не отказываетесь от помощи специалистов.

Подготовила Валерия ПОСАШКО