История с заменой цветов первого сентября на благотворительное пожертвование имеет диагностический смысл. По ней можно четко определить уровень развития российского общества.
/www.kmforum.ru/
Ася Штейн, филолог, преподаватель и многодетная мама, выдвинула в социальных сетях, которые сейчас превратились в аналог базарной площади, предложение, приуроченное к началу учебного года, под резким заголовком «Живые дети вместо мертвых цветов». Подробнее ситуация описана здесь.
Предложение Аси Штейн вызвало массовую дискуссию, которая высветила очень интересные особенности того, как думают и что чувствуют люди в России, в 2014 году, когда им предлагается нарушить некую традицию ради доброго дела.
Разумеется, у акции нашлись горячие и искренние сторонники, что совершенно неудивительно – инициатива весьма благая, помочь больным детям вместо того, чтобы лишний раз навести красоту, разве можно быть против?
Но нашлись и не менее искренние и горячие противники. И их позиция, кажущаяся изначально более шаткой, при внимательном рассмотрении оказывается тоже не лишенной оснований.
Хотя, конечно, значительная часть отрицательной реакции связана, как это часто бывает в интернете, с ошибкой адресата. Призыв Аси Штейн был обращен, прежде всего, к учителям, но возмутились в основном рядовые родители, которым показалось, что от них требуют нарушить школьные традиции.
Школа – крайне консервативный институт. Не в том смысле, что педагоги массово чтут Гоббса и Де Местра, а в том, что школьная жизнь независимо от эпохи скована миллиардом условностей и неписанных неизменных правил, нарушать которые нельзя никому. И школьная линейка с цветами в начале учебного года, которая практически во всех школах и всегда проходит абсолютно одинаково – одна из такого рода незыблемых традиций.
Ребенок, особенно маленький, начальный или средний школьник, пришедший на линейку без цветов, неизбежно выламывается из этой традиции, а значит, создает себе и родителям проблемы. Портит отношения с учителем и одноклассниками и так далее. Это требует недюжинной силы духа и прочих качеств, которых сложно требовать от школьника и его вечно нервных родителей.
Вот родители на всякий случай и отреагировали. Не столько на суть, сколько на форму – самый намек на конфликт с системой уже пугает российского жителя. Лучше потратиться на бессмысленный букет, чем заиметь во врагах классного руководителя – ибо школа представляется (загляните в себя внимательнее) местом априори бесчеловечным, где только относительно хорошие связи могут дать шанс не сойти с ума вовсе.
Негативная реакция на благое предложение в некоторых других случаях связана также с формой подачи этого предложения, резкой и почти навязывающей: или живые дети – или мертвые цветы. Словно, покупая мертвый цветок, ты тем самым ребенка убиваешь. Звучит это несколько манипулятивно, неудивительно, что люди возмутились.
В России огромное количество призывов к милосердию строится именно так – на человека пытаются навесить ответственность за добро, которое он мог бы совершить, но почему-то этого не сделал – и этот метод людям уже изрядно надоел.
«Откажитесь от чашки кофе», «Разве трудно прожить день без шоколадки», «Что важнее – стакан пива или спасенная жизнь», «Вот купюра в тысячу рублей – вы можете купить на нее жизнь или потратить на бессмысленные удовольствия». Этот способ выпросить немного помощи все встречали достаточно часто, чтобы даже просто неудачно сформулированный призыв насчет детей и цветов вызвал неприятие.
Другой причиной гневной реакции на, повторюсь, здравое и разумное предложение Аси Штейн была попытка несколько сравнять все школьные цветы под одну гребенку: все они были скопом объявлены пустой формальной традицией, что очевидно не так. Я мужчина, мне цветов почти не дарили, даже когда я учителем был, но я знаю, что это вполне распространенный и всем в России понятный способ выказать уважение.
Те из учителей, кому этот язык близок и понятен, за высказываниями на нем внимательно следят. Более того, и родители, искренне стремящиеся сообщить учителям о своем почтении, его используют – просто потому, что прийти и сказать что думаешь от сердца человеку «при исполнении» как-то не принято, все равно что ГИБДДшника поцеловать. Уж лучше букет.
А тут вдруг букеты резко девальвируют и даже хуже.
Первое сентября – это какой-никакой, но все же праздник. Шарики, букеты, нарядные детки, «ой, как за лето вырос» и так далее. Вмешательство в этот праздник с темой милосердия, многими понимаемой как «тяжелая», также зачастую понимается, как попытка лишить людей радости жизни – «А давайте вообще есть одну гречку, а все деньги отдавать на благотворительность».
Учитывая, что в последнее время большие затраты на зрелища вроде Олимпиады в Сочи активно противопоставляются расходам на социальную политику, здравоохранение и образование – у некоторой части граждан подобная реакция возникает уже просто автоматически.
Но были и претензии, связанные все же с самим характером предлагаемой помощи. Ася Штейн указала несколько фондов, которым она рекомендует оказать помощь – и столкнулась с традиционным российским предрассудком.
Нет, дело не в том, что читатели начали рассказывать, что «все фонды воруют». Но они начали рассказывать о том, что эта рекомендация делает помощь из АДРЕСНОЙ и ЛИЧНОЙ (именно так, с помощью клавиши Caps Lock) чуть ли не насильственной обязаловкой, лишает милосердие его сути, «превращает движение сердца в холодный административный акт».
Дескать, раз уж цветы – ритуал и пустая формальность, то стоит ли превращать в такого же рода формальность пожертвование? В России как-то очень трепетно относятся к неформальному содержанию всякого шага (а любые формальности считают пусть небольшим, но лицемерием), и доброта, за которой стоит не искреннее участие, а служебное рвение, тщеславие или нечто подобное, представляется делом не слишком хорошим, если не вовсе плохим.
Говоря попросту, предложение Аси Штейн оказалось для части российской фейсбук-аудитории слишком радикальным по сути и слишком резким по форме. Одни увидели в нем манипуляцию, другие – нарушение традиций и вмешательство в чужую радость, третьи – так и вовсе замену милосердия формальным мероприятием по оказанию помощи.
Ася Штейн, филолог, преподаватель и многодетная мама.
По этой истории можно довольно четко определить уровень развития российского общества и российской благотворительности: люди уже вполне готовы делать добрые дела, но не согласны ради милосердия нарушать устоявшиеся традиции или привлекать к себе излишнее внимание.
