Что сейчас представляет собой некоммерческий сектор России? Кто финансирует и кто участвует в работе НКО? Все тайны некоммерческого сектора раскрыла во втором интервью «Милосердию.ru» директор Центра исследований гражданского общества и некоммерческого сектора НИУ—ВШЭ Ирина Мерсиянова.
Ирина Мерсиянова Фото с сайта youtube.com
– Почти десять лет НКО являются объектами ваших исследований. Как бы вы оценили и описали изменеия третьего сектора за это время?
– Я изучаю НКО с 1994 года. Первое масштабное обследование провела в 1996-1997 годах. Поэтому я хочу говорить о тенденциях, выходящих за пределы последнего десятилетия.
По сути дела, российский третий сектор совершил огромный скачок. Если в странах, как говорят, развитой демократии, он эволюционировал постепенно, то наш – как полет в космос совершил: от полного неведения властей, что это за зверь такой НКО, до программ государственной поддержки и сотрудничества; от невозможности даже представить рядовую НКО с частными пожертвованиями, формирующими ее бюджет до бурного развития фандрайзинговых технологий и наблюдаемого нами процесса профессионализации в третьем секторе.
– Можно ли сказать, что теперь он развивается устойчиво?
– Устойчивость некоммерческого сектора определяется многим. Количеством людей, готовых вкладывать личное время, энергию и средства для поддержки организации. Качеством управления и эффективностью. Приверженностью членов НКО идее устойчивости для долговременного и эффективного исполнения миссии организации. Благоприятным политическим, налоговым и законодательным климатом. Наличием достаточного количества сторонников организации в местном сообществе, в том числе и среди людей, обладающих общественным весом.
Поэтому чтобы дать ответ на вопрос об устойчивости российского третьего сектора, необходимо проанализировать многое. Вряд ли удастся все в рамках одного интервью, но предлагаю начать с общественной поддержки, с имеющихся человеческих ресурсов.
– Как обстоит дело с общественной поддержкой НКО в нашей стране?
– Информированность россиян о существовании некоммерческих инициатив находится на уровне выше среднего – лишь 20% не знают и не слышали ни об одной общественной организации. Самые известные организации – ветеранские объединения, профсоюзы, садовые и дачные товарищества, общества инвалидов, политические партии, общества защиты прав потребителей: о них осведомлены более двух пятых россиян (45%-49%).
Около трети россиян знают о товариществах собственников жилья, домовых комитетах, религиозных общинах и спортивных клубах (32%-38%). Примерно четверть – о благотворительных инициативах и организациях, культурных и экологических движениях (21% – 29%).
На следующей ступени известности находятся правозащитные организации, этнические общины, благотворительные фонды, группы школьного и студенческого самоуправления, женские и родительские группы (16%-18%).
От 10% до 15% россиян знают о молодежных политических и неполитических объединениях, профессиональных ассоциациях и организациях территориального общественного самоуправления. Менее 10% россиян – о движениях национально-патриотического толка и местных инициативах по защите имущественных, жилищных, потребительских прав местных жителей (8% -9%).
– Но ведь население нашей стране неоднородно: где-то информированность выше, где-то ниже.
– Информированность об НКО имеет не только территориальную дифференциацию, но и различно в разных социальных группах. Чаще других не знают ни одной из рассматриваемых организаций лица, имеющие образование ниже среднего или среднее, относящие себя к низшему классу, имеющие доход от 4 до 9 тысяч рублей в месяц на члена семьи, те, кому не хватает денег даже на питание, и проживающие в селах. Меньше не информированных среди проживающих в городах с населением от 100 тысяч человек до миллиона и более, специалистов и имеющих доход свыше 20000 рублей в месяц на члена семьи, имеющих высшее образование.
Еще один рассматриваемый фактор – отношение к новшествам и использование интернета. Россияне, которые однозначно настороженно относится к новшествам и никогда не пользуются интернетом, чаще «не слышали» ни об одной общественной инициативе.
– А кто участвует в деятельности НКО?
– Большинство россиян (81%) не состоят ни в одной инициативной организации. По доле участников среди некоммерческих организаций лидируют профсоюзы, в них состоит 6% опрошенных. Больше одного процента набирают также благотворительные инициативы (2%), товарищества собственников жилья (3%) и садовые и дачные товарищества (4%). Половина же объединений включает в себя менее половины процента россиян.
Социально-демографические черты не состоящих ни в одной организации – это возраст старше 60 лет, отсутствие возможности покупать одежду и обувь, отсутствие работы и проживание в селах или городах с населением от 100 до 250 тысяч человек. Чаще оказываются членами хотя бы одного объединения специалисты и имеющие доход выше 20000 рублей.
Некоторые убеждения тоже связаны с уменьшением вероятности членства или участия в НКО и гражданских инициативах. Так, те жители страны, которые не испытывают никаких чувств от того, что являются гражданами России, кто не удовлетворен жизнью и не проявляет гражданской активности, реже оказываются членами общественных объединений. Те же, кто участвует в субботниках, собраниях жильцов дома и акциях помощи людям, попавшим в трудную жизненную ситуацию, – чаще участвуют хотя бы в одной НКО или гражданской инициативе.
Как и в случае с уровнем информированности, уровень вовлеченности изменяется в зависимости от отношения россиян к новшествам и использования интернета. Кто настороженно относится к инновациям и никогда не использует интернет, чаще не включены в деятельность ни одной организации.
– Это низкий уровень участия в деятельности НКО?
– Сложно сказать, какой уровень участия в деятельности НКО является необходимым и достаточным в нашей стране. Многие НКО создаются для решения каких-либо проблем. Высокий уровень участия в них или большое количество созданных НКО такого рода является сигналом о провалах государства или рынка. Например, активность организаций по месту жительства по решению проблем благоустройства придомовой территории является сигналом о недоработках местных властей. Я лично не встречала еще ни одного ТОС, который бы занимался только организацией дворовых праздников.
У респондентов спрашивали, в каких формах они принимают участие в деятельности НКО и гражданских инициатив. Половина опрошенных определили свою роль как роль участников или членов. Каждый четвертый назвал себя добровольцем, каждый пятый участвует в собраниях и конференциях. Активными участниками считают себя 16% членов организаций, еще 15% – помогают деньгами. К руководству отнесли себя 3% опрошенных, и столько же оказались привлекаемой за оплату рабочей силой.
– Каков потенциал роста группы участников НКО и гражданских инициатив?
– Потенциал составляет лишь 20%.
Более половины россиян (61%) не рассматривают возможности включиться в общественную деятельность через НКО и гражданские инициативы.
Лидерами по потенциальному привлечению новых членов являются благотворительные организации и инициативы (по 7% при том, что доля участников НКО этого вида составляет 1%-2%). Практически не обладают ресурсом для увеличения числа членов молодежные политические объединения, движения национально-патриотического толка и этнические сообщества (менее 1% как реальных, так и потенциальных участников).
– В прошлом интервью вы отмечали относительно высокую степень участия россиян в денежных пожертвованиях?
– В неформальных пожертвованиях, когда деньги поступают нуждающимся помимо институциональных каналов. Среди тех, кто обнаруживают в ходе опроса свою принадлежность к какой-либо НКО или инициативе, лишь 15% помогают деньгами. На вопрос «Каким организациям и гражданским инициативам Вы хотели бы помогать деньгами?» 16% респондентов отвечают, что хотели бы делать пожертвования через благотворительные инициативы и акции (сбор денег/вещей бездомным, детским домам, пострадавшим, нуждающимся и т.п.) и только 10% – в благотворительные организации (помощь детским приютам, жертвам насилия, наркозависимым, беженцам, бездомным и т.п.).
Общества инвалидов могут рассчитывать на денежные поступления от 5% взрослых россиян. Остальные виды НКО, в том числе благотворительные фонды, могут рассчитывать не более чем на 2% россиян.
Чаще говорят о готовности помочь инициативам деньгами имеющие высшее образование, доход свыше 20 000 рублей, те, кому хватает денег на бытовую технику, специалисты и служащие. Меньше других готовы совершать пожертвования люди старше 60 лет, имеющие образование ниже среднего или среднее общее, с доходами, которых хватает только на питание.
Россияне, для которых не характерна гражданская активность, которые не удовлетворены жизнью и считают, что их жизнь и жизнь в стране станет хуже, реже выказывают готовность делать пожертвования на деятельность общественных инициатив. Напротив, чаще готовы помогать деньгами те, кто считает, что жизнь в стране и их собственная жизнь станет лучше, что страну ждет переход к более эффективному развитию через кризисы.
Как и в случае с вовлеченностью в деятельность организаций или готовностью участвовать в ней, готовность к пожертвованиям растет у активных интернет-пользователей. Те же, кто однозначно или скорее настороженно относится к новшествам и никогда не пользовались интернетом, чаще оказываются не готовы совершать пожертвования.
– Получается, что способность НКО выступать в качестве каналов мобилизации общественной активности населения является в нашей стране недостаточно реализованной. В чем причины этого?
– Много причин. Это и отсутствие традиций добровольного общественного участия, и институциональная слабость третьего сектора, и неустойчивость самих НКО, и недоверие к ним со стороны населения.
– Поподробнее, пожалуйста, о недоверии к НКО.
– Как показало исследование, никаким организациям не доверяют 25% россиян, а всем видам НКО и гражданских инициатив не доверяют – 22%. Такой уровень доверия можно оценить как достаточно низкий. Подтверждается это и тем, что уровень доверия к отдельным типам организаций значительно отличается от их уровня известности. Так, наибольшее доверие получают ветеранские объединения – 20% при уровне известности в 49%. Получается, более половины информированных об этих инициативах не проявляет доверия к ним.
У части некоммерческих объединений помимо проблем с низким уровнем доверия, есть еще и проблемы с высоким уровнем недоверия. И это не самой собой разумеется. Это два разных ответа и две разных эмоции.
Уровень доверия ниже уровня недоверия у молодежных неполитических организаций (2% доверяют и 4% – не доверяют), этнических общин (2% доверяют, 4% не доверяют), молодежных политических объединений (1% доверяют и 3% – нет), национально-патриотических движений (1% доверяют и 5% – не доверяют). Особенно велика доля не доверяющих политическим партиям – 21%, притом, что доверяют им лишь 2% россиян.
– Какие НКО можно назвать устойчивыми?
– Если просуммировать характеристики, выявленные в зарубежных исследованиях, то получим примерно такие черты портрета устойчивой НКО: имеет сравнительно долгий срок существования, получала в начале своей деятельности гранты, не отличается частой сменой руководства, продвигает свои услуги, регулярно проходит внешний аудит, получает основную часть дохода от продажи своих услуг, может реализовывать услуги через партнерские сети или «зонтичные» организации, снижая накладные и организационные расходы, профессионально подходит к фандрайзингу.
Ирина Мерсиянова Фото с сайта hse.ru
– Как, кстати, в России с фандрайзингом?
– В России в последние годы происходил заметный и устойчивый рост финансовой поддержки НКО из средств государственного и местных бюджетов. Но это не умаляет значимости эффективного фандрайзинга.
По данным всероссийского обследования НКО, почти каждая седьмая НКО имеет поступления в виде благотворительных пожертвований. Вместе с тем руководители российских НКО пока еще далеки от маркетингового подхода к фандрайзингу, распространенного в зарубежных организациях. Как показывают более ранние исследования нашего центра, большинство руководителей НКО в России ведут фандрайзинговую деятельность скорее стихийно, чем сознательно и планомерно, год за годом используя одни и те же наработанные источники финансирования. Некоторые руководители занимают откровенно пассивную позицию, полагая, что деятельность НКО должна сосредотачиваться на реализации социальных проектов, а не на поиске финансирования.
Согласно результатам всероссийского обследования НКО, один источник финансирования имеют 39% обследованных НКО, два источника – 27%, 3-4 источника – 25%, 5 источников и более – 7% обследованных НКО. Вообще не было источников финансирования лишь у 2% НКО. Еще 2% НКО живут только за счет личных средств членов, участников, учредителей организации, не являющихся взносами.
Это свидетельствует об ориентации российских НКО на диверсификацию источников финансирования. Однако членские взносы, чаще всего фигурирующие среди источников финансирования, вряд ли могут обеспечить финансовую устойчивость НКО. А 15% НКО живут только за счет членских взносов.
– Каковы тенденции в этой сфере?
– Ведущая роль в финансировании НКО перешла от зарубежных источников к отечественным. Согласно результатам нашего обследования НКО, лишь 6% российских НКО приходилось взаимодействовать с иностранными донорами по поводу получения благотворительных грантов и технической помощи. На момент проведения опроса 40% из них являлись получателями благотворительных грантов, методической и иной технической помощи от иностранных граждан, организаций и правительств; 58% получали все перечисленное раньше, на ранних этапах своего становления и работы.
Среди ранее получавших помощь НКО больше всего фондов и общественных организаций, созданных в 1991-2000 гг..
Среди нынешних получателей помощи меньше (по сравнению с прежними временами)_ присутствуют крупные НКО – по числу постоянных сотрудников – и больше организаций, созданных 15-20 лет назад.
Приведенные выше данные не позволяют охарактеризовать масштабы благотворительной помощи российским НКО со стороны зарубежных доноров. Для получения такой характеристики адекватные данные отсутствуют. Однако известно, что приходившаяся на Россию часть бюджета только одного зарубежного правительственного агентства – Агентства США по международному развитию (USAID) – почти втрое превосходила вклад всех общественных объединений в ВВП страны, а благотворительные пожертвования в нашу страну Дж. Сороса – всего лишь вдвое меньше этого вклада.То есть это были значительные денежные вливания. Об этом было написано в статье Льва Якобсона «Смена моделей российского третьего сектора: фаза импортозамещения».
Другая заметная тенденция – в течение последних лет третий сектор развивался на фоне усиливающейся филантропической активности не только бизнеса, но и рядовых граждан. Однако НКО пока не достаточно сильны как каналы мобилизации денежных пожертвований населения, о чем мы говорили в предыдущий раз.
– Можно ли оценить объемы финансирования НКО?
– Получить достоверную оценку объема денежных средств из разных источников финансирования НКО в нашей стране пока очень трудно из-за несовершенства статистического и налогового учета. По данным всероссийского обследования НКО, известно, что субсидии от органов власти составляли 11,3% в бюджетах НКО, в то время как пожертвования от частных лиц – 15,5%, и от коммерческих организаций – 8,3%, членские взносы – 20,5%.
Судя по информации о средних объемах поступлений в бюджеты НКО, наиболее крупными источниками денежных средств для общественных организаций и автономных некоммерческих организаций являются субсидии от органов власти, для религиозных организаций и фондов – пожертвования от частных лиц, для некоммерческих партнерств и объединений юридических лиц – членские взносы.
Если говорить о дифференциации среди НКО по направлениям деятельности, то субсидии органов власти преобладают в бюджетах НКО, работающих в сферах культуры и рекреации, здравоохранения, охраны окружающей среды, правозащитной деятельности; в сферах образования и исследований преобладают контракты на выполнение работ, оказание услуг и поставку товаров для органов власти. Пожертвования от коммерческих компаний – в сфере социальных услуг. Плата за услуги и сборы с граждан, которым оказывали услуги, – в сфере развития и жилищной сфере. Членские взносы – в деловых и профессиональных ассоциациях. Пожертвования от частных лиц – лишь в бюджетах организаций, занимающихся филантропией, и в религиозных организациях.
– Что все-таки делать для укрепления устойчивости НКО?
– Я бы сказала, что угодно, лишь бы НКО обретала вышеперечисленные черты устойчивой организации. Надо как можно дальше отходить от черт наименее устойчивых НКО. Среди них – слабость стратегического планирования, сосредоточенного на конкретном проекте, а не на развитии организации; управление конкретным проектом, а не организацией в целом; частая смена или несменяемость руководства; отсутствие бизнес-подхода к деятельности организации; отсутствие резервов для покрытия текущих расходов в случае нестабильности финансовой ситуации.
То есть речь идет в первую очередь о профессионализации деятельности НКО.
Читайте так же первую часть интервью Ирины Мерсияновой Воспитание гражданских добродетелей: как изменилось общество в России за десять лет?
