ПНИ – это когда даже у молодых нет зубов, вместо них во рту гнилые пеньки.
Это там, где в холлах прекрасная кожаная мебель, а на жильцах треники 10-летней давности с дырками и растянутыми коленками.
Это когда людям никогда не лечили косоглазие, а близоруким не надевали очки, поэтому у большинства атрофия зрительных нервов.
Это когда девочка-дюймовочка моет посуду за 91 человеком и не получает за это зарплату.
Это там, где тупой однообразный труд в ЛТМ за 500 руб. в месяц гордо именуется «трудотерапией».
Это когда трусы ОБЩИЕ.
Это там, где у женщины два месяца болит рука, а ее убеждают, что это «Какой-такой перелом? Просто трещина».
Это когда ты зачастую затрудняешься определить пол и возраст человека.
Это когда девушка просит тебя принести ей тапочки подходящего размера, потому что боится попросить у сестры-хозяйки.
Это когда лечащий врач может выкинуть твою одежду и косметику.
Это там, где медсестры с начесом, выщипанными в ниточку бровями, помадой и накладными ресницами, а у жильцов грязные нестриженые ногти, дерматоз и грибок.
Это там, где психолог занимается с жильцами раскрасками, потому что она одна на 250 человек – не убиться же ей.
Это когда ночью ты не можешь поставить телефон на подзарядку. Почему? Да не почему. Так решила заведующая отделением.
Это там, где на сайте учреждения прекрасные фотографии спортивных побед и концертов, а в туалет страшно зайти, даже зажав нос и надев резиновые сапоги.
Это там, где пропуск на выход «в город» надо получать даже дееспособным людям, которые были определены в самостоятельную жизнь и ждут квартиры от Департамента имущества.
Это когда ты приходишь, и первое, что тебя спрашивают: «А в следующую субботу ты снова придешь?»
Это там, где у женщин нет лифчиков. «А что вы хотели? Это же психиатрия! Вдруг она повесится!»
Это когда все тетради и рисунки остаются у тебя, потому что жильцам их некуда положить.
Это там, где на мужских этажах тебя преследует стойкий дух давно не мытого тела.
Это когда тебя могут поднять в 6 утра, чтобы ты помог перестелить соседа по палате, который описался. И кого за это винить? Сегодня 2 санитарки на весь этаж.
Это там, где тебя и твои вещи в любой момент могут обыскать.
Это когда вершиной фармакологической промышленности являются галоперидол и аминазин. Ими лечат всё!
Это там, где жильцы моют пол, а персонал пьет чай. Это тоже называется «трудотерапия». Правда, в человека в глазах персонала бесплатный труд еще никого из них не превратил.
Это там, где 25-летние девушки не знают, что люди летают в космос.
Это когда даже на экскурсиях ты не можешь купить себе мороженое или поставить свечку в церкви, потому что у тебя нет наличными даже нескольких рублей.
Это там, где ты ходишь в туалет при всех, потому что в туалетных кабинках нет дверей.
Это если сокращенному остатку персонала работать на совесть, то легче отправиться на урановые рудники.
Это когда социальные работники «не успели», и ты остался на Новый год без вкусной еды и сигарет.
Это когда у человека нет зубной щетки, «Потому что у него вставная челюсть», а у другого нет расчески – «А зачем? Волосы-то короткие».
Это там, где на территории цветут прекрасные розы, а по актовому залу гуляет волосатый мужик в кальсонах и майке-алкоголичке, – так его медсестрички «приодели» после бани.
Это когда люди по 10 раз повторяют одно и то же, но не потому, что у них застревание и ригидность, а потому что они привыкли, что всем наплевать на то, о чем они просят.
Это там, где даже курить ходят по расписанию и с сопровождением.
Это когда все говорят одновременно и очень громко, потому что не будешь громче всех орать – не выживешь.
Это когда девушка не едет на интересную экскурсию потому, что только так есть маленькая возможность хотя бы недолго побыть одной.
Это когда на столе стоит чайник, кружки, кофе, чай, конфеты, но никто не наливает и не раскладывает, потому что уже разучились что-то делать без команды и надсмотрщика.
Это когда девушка годами натирает ноги и ходит, хромая, потому что все эти годы ее «записывают к ортопеду».
Это там, где в XXI веке можно умереть от воспаления легких или пищевого отравления.
Это когда ходишь по интернату с карманами, полными мелочи, потому что каждый встречный просит тебя купить ему чашку кофе в автомате или сухарики.
Это там, где в отделениях милосердия можно смешать первое, второе и компот в одной тарелке при кормлении – «в желудке же все равно все смешается».
Это когда нам каждый год говорят: «Но ведь теперь же стало лучше?»
