На традиционной встрече в Марфо-Мариинской обители прот. Роман Бацман и иер. Андрей Постернак отвечали на вопросы Друзей милосердия. Вопросы были самые неожиданные: про деда мороза и про планы мирового правительства захватить мир.
Отец Роман Бацман: «Как правильно освящать нательный крестик, купленный в магазине? Можно ли освятить его дома?»
Крестики обычно освящаются в храме, освящает крестик священник, а если в магазине он куплен, то скорей всего, неосвященный. Вот когда в храме он покупается, то освященный, но об этом, конечно, лучше спросить.
Дальше пошли вопросы более такие, пространные. «Говорят, что только в православии сохранилась незамутненная евангельская вера. Но ведь вера – это не только слова и учение, но и образ жизни. Корректно ли говорить о незамутненности, когда немалая часть епископов открыто живет в роскоши, ездит на люксовых авто, носит дорогущие часы, а ведь это – пастыри, на которых равняются все остальные?»
Вот, есть такая притча о милосердном самарянине – помните? Вот священник прошел мимо – наверное, ему нужно было садиться на свою дорогую машину и куда-то ехать. Другой тоже мимо прошел – ему нужно было, наверное, пойти в магазин, часы купить дорогие, некогда было подойти к израненному. А самарянин, который считается язычником, человеком другой веры, пришел, не пожалел своих денег, своего времени, отвез в гостиницу и даже сказал гостиничному работнику: «Я вернусь, и если ты что-то больше истратишь на этого израненного, то я воздам тебе». Иисус Христос, заканчивая этот рассказ, который вполне мог быть реальным событием из жизни, хотя это называется и притча, вот он он тому человеку, который спросил о том, кто мой ближний, сказал ему: «Ты иди и поступай так же». Он не сказал ему: «Иди, веруй так же». Есть поступки – а есть вера. Веры самарянин был другой, не истинной веры – а поступки у него были истинными. Поэтому если вы что-то видите в жизни, когда поступает кто-то неправильно, даже если этот человек облечен саном, то вполне можно не поступать по этим поступкам.
И, наоборот, когда вы видите, что люди не истинной конфессии, не обладающие истиной – может быть, протестанты, католики или даже там бывают язычники – поступают так, как это соответствует духу Евангелия, конечно, вполне можно брать с них пример, не с их веры, а с их поступков. То есть здесь тоже нужно рассуждение, нужно творчество. Для того, чтобы это было, надо нам с вами иметь зрение объемное. Чем отличается зрение объемное от зрения плоского? Ну, вот допустим, представим себе, что мы находимся с вами на плоскости и смотрим в одну сторону, и в одной стороне мы видим заповедь «не убий». И если мы, находясь на плоскости, естественно, в одну сторону смотрим, то есть мы уже не видим, что в противоположной стороне, то может возникнуть такое сектантское мнение, что, раз если есть такая заповедь «не убий», то, значит, нельзя даже идти в армию, нельзя служить, нельзя брать в руки оружие и так далее.
Это все происходит из таких вот плоских воззрений, когда человек находится в плоскости умозрительной. Если мы не будем стараться подниматься над плоскостью, то, не кося глазами, мы можем одновременно видеть вещи, находящиеся на противоположных сторонах, там как бы друг другу противоречащие, потому что у нас такой взгляд сверху. Это – взгляд вот объемный. В духовной жизни так часто бывает – вот есть какие-то недостатки, а есть достоинства. И, видя их вместе, мы не будем иметь противоречия в том случае, если будем понимать, что, например, святые отцы заповедуют нам: «Ненавидь грех – но люби грешника». Да? Находясь на плоскости, человек как поступает? Он видит человека согрешающего… ну, все, для него человек и грех – это одно и то же, он осуждает грех, и, естественно осуждает человека, по-другому себе не представляет. Но объемный взгляд такой вот полагает, что мы можем отделить грех от грешника. Это, конечно, трудно, этому нужно учиться, это не с первого раза получается, но за грешника надо молиться, его надо любить, он – образ Божий, а грех, конечно, надо осуждать.
Что происходит сейчас в мире, например, в Западной Европе? Там пытаются выработать какие-то такие толерантные отношения, пытаются как-то любить людей – и незаметно начинают любить грехи, даже противоестественные, сами не понимая, из-за чего у них происходит такой взгляд и такое отношение. Так что здесь вот такой пример того, как противоречащие друг другу вещи можно не столько как бы согласовывать, столько их применять, сколько не повредить себе – не соблазняться, не осуждать того, кто неправильно поступает – а руководствоваться истинами Евангелия.
Жен: А можно в связи с этим вопрос? Вот в православной семье мальчики часто хотят пистолет купить, танк. Вот стоит ли это делать? Какой взгляд на это христианства?
Отец Роман Бацман: Ну, как же… Христианство же это не проповедует, что нельзя в руки брать оружие. А что это будет за мальчик, который оружие возьмет в руки впервые там в двадцать лет, а до этого никогда не брал?
Жен: Ну, вот они друг в друга стреляют, и как-то… не знаю…
Отец Роман Бацман: Но это же игра. Хотя, конечно, когда игра устраивается детьми, хорошо бы, чтобы взрослые немножко как бы помогали им в эту игру играть и объясняли, акценты расставляли, не сильно вмешиваясь, не нарушая ход игры, чтобы интерес у детей не пропал, а объясняя, что оружие, которое у них в виде игрушек, может быть на самом деле и таким вот опасным…
Жен: Ну вот, не вселяет ли это в ребенка эмоции, что хочется стрелять, стрелять?
Отец Роман Бацман: Если возникают у него такие эмоции, то нужно их немножко корректировать. Но это не значит, что их нужно корректировать за счет отсутствия дома игрушек, связанных с оружием. Всегда было, что мальчики играли если не в пистолеты, которых раньше не было, то были мечи, были луки, копья, и как-то раньше это не вызывало, потому что параллельно шли тренировки какие-то, начиная с детского возраста. Да?
Муж: Простите, в продолжение этого вопроса: одно дело – представлять танк, держать пластмассовый пистолет, а другое – те же компьютерные «стрелялки»… Это уже другое дело?
Отец Роман Бацман: А это уже – совсем другое дело. Потому что одно дело – играть пластмассовым пистолетом, а другое дело – играть пистолетом, который находится в компьютере. Тут уже опасен не сам пистолет, а его нахождение, скажем так, в компьютере, потому что виртуальная реальность является опасностью, а не то, что оружие детское такое вот в виде игрушек. Поэтому переходить от игрушек к компьютерным играм-стрелялкам, конечно, недопустимо, невозможно, потому что это очень опасно. И надо объяснить, что здесь опасность состоит еще и в том, что человек начинает привыкать постепенно жить другой реальностью. Вот в реальной мы постоянно зависим от того, «стрелялки» там или просто какие-то другие компьютерные игры. Хорошо было бы, чтобы вот этого не было. А тем, кто уже к этому привык, конечно, придется как-то отвыкать…
Вот, у нас пришел еще отец Андрей… Вот, я отвечаю на вопросы, и тут вопрос был связан с тем, можно ли выдавать мальчикам оружие. У тебя есть мальчики? Ты даешь им оружие? Вот у меня три девочки, поэтому я не совсем на этот вопрос могу ответить, поэтому мы друг друга будем дополнять…
Отец Андрей Постернак: Ну, очевидно, речь идет о детском все-таки оружии… Но я думаю, что любому мальчику хочется почувствовать себя воином, мужчиной, поэтому вполне естественно, что у него есть такое желание – в оружие играть. Другой вопрос, что, очевидно, ему нужно объяснять, что нельзя пользоваться этим оружием в обыденности, когда речь идет все-таки об играх, чтобы дети не стреляли друг в друга там пульками, а стреляли по мишеням, например… Нужно воспитывать их в определенных традициях, связанных с тем, что нужно защищать родину, нужно бороться со злом. То есть сама идея борьбы со злом, конечно, для любого ребенка очень важна, и для мальчика – тем более. Поэтому, если они играют в оружие, то вполне естественно, и главное – чтобы это не переросло потом в какую-то страсть, потому что бывают такие ситуации, когда увлечение оружием превращается в фанатическую такую приверженность этому. Такие вещи, конечно, опасны и надо стараться этого как-то избегать. Но в определенном возрасте все дети играют в войну, это совершенно понятно, вполне нормально.
Отец Роман Бацман: Еще вопросы? Пока нет, да? Пойдем дальше. Вот тут написано: «Меня мучает вопрос, нужно ли терпеть людей, которые неприятны, или лучше не лицемерить и вообще не общаться?» И дальше идет некое такое объяснение, почему человек этот вопрос задает… Ну, вот вспоминаются слова старца Силуана – знаете такого святого? Да? Он говорил: «Будем любить друг друга хотя бы через силу». Ну, через силу – значит, да, я уже сегодня в проповеди это говорил – нужно не думать, что это лицемерие, если мы будем пытаться любить друг друга через силу, потому что лицемерие – это тогда, когда мы ищем какую-то выгоду для себя. А какую же мы здесь ищем выгоду, если мы хотим исполнить заповедь Божью любви – да? А вот если мы будем стараться так себя вести, чтобы о нас хорошо говорили, хорошо о нас думали, хорошо к нам относились, чтобы с этого человека какую-то получить выгоду или просто чтобы нам было приятно, что о нас так хорошо говорят – конечно, это будет лицемерие. Потому что на самом деле мы не будем стремиться к тому, чтобы к себе родить действительную любовь, или такое дружелюбие, расположение этого человека, а просто получить выгоду – и все, дальше ушел, и занялся своими другими делами. Исполняя заповедь Божью, мы никогда не можем назваться лицемерами.
Муж: Можно маленький вопрос? Когда я иду на исповедь, я хочу примириться со всеми дома. Это не лицемерие?
Отец Роман Бацман: Но вы же идете на исповедь, исполняя заповедь Божью?
Муж: Ну, я вроде как хочу тоже что-то получить для себя, чтобы таким чистеньким пойти.
Отец Роман Бацман: Если вы хотите затратить минимум усилий, то можно сказать, что это – начало лицемерия. Если вы будете вкладывать максимум усилий для того, чтобы примириться и для того, чтобы это примирение было надолго, навсегда, это будет исполнение заповеди Божьей. То, что вы хотите быть чистым – это естественно для человека, быть чистым, поэтому мы умываемся, одежду стараемся как-то чистить, опрятный вид иметь – лицемерие не в этом состоит, а в том, что мы думаем о человеке плохо – а говорим хорошо. Ну, такой вот двойной стандарт. Но если мы будем стараться не только говорить о человеке хорошо, но и думать о нем хорошо, а это возможно по благодати Божьей, это возможно тогда, когда мы будем действительно любить человека не напоказ, тут лицемерие просто исчезает, даже если оно вначале как-то вот так проникло в наш ум и наше сердце.
Жен: А Христос лицемерами называл тех, кто абсолютно не видит… Здесь немножечко, кажется, другое…
Отец Роман Бацман: Ну, лицемерие имеет, конечно, разные такие проявления. Вот одно из проявлений в Евангелии – когда люди видят грех у других, а у себя не видят своих грехов, других обличают, а себя не хотят обличать. Даже когда нам дана способность оправдывать – для чего нам эта способность дана? Не для того, чтобы мы ею пользовались, не для себя, не для того, чтобы себя оправдывать, а для того, чтобы оправдывать других людей. Это тоже очень помогает в духовной жизни, потому что, если против нас человек что-то сказал, сделал, подумал – мы тут же должны включать благой помысел, как говорит старец Паисий, и считать, что этот человек против нас что-то сделал, сказал не специально, не со зла, по болезни, в плохом настроении. Может, это случайность, может, это клевета какая-то. И так оправдывая человека, мы не будем на него ни сердиться, ни обижаться, ни осуждать его не будем. Себя-то мы умеем оправдывать и можем себе придумать тысячи оправдательных разных таких положений, но тогда применить эту творческую способность для того, чтобы оправдать другого человека – вот в этом состоит тоже внутреннее такое духовное делание, о котором я говорил в начале.
Жен: Можно спросить? Как читать Библию? Ведь в Ветхом Завете очень много для нас непонятного, читаешь – и не понимаешь. Стоит ли читать это, и как это читать? Пытаясь понять, как читать, или только что прочитать?
Отец Андрей Постернак: Ну, вот наши отцы вообще опытные, как и владыка, они советуют читать Ветхий Завет не сразу, то есть начинать все-таки знакомство со Священным Писанием, безусловно, сначала – с Евангелий, потом – с апостольских посланий, и уже потом, если есть нужная подготовка, переходить к Ветхому Завету, потому что это очень сложная книга, и на самом деле очень многое в ней для современного человека не просто не понятно, но в каком-то смысле и очень сложно уяснить. Потому что очень много перечислений, описаний того, что из себя представляла древняя Скиния, например, какие были предписания иудейскому народу, которые, естественно, не являются обязательными для современных христиан.
Но для нас Ветхий Завет важен, как предыстория Нового Завета, именно история того, как ждали Спасителя древние люди, как они хранили веру, как они от нее отступали – это тоже для нас все-таки назидательно. И я думаю, что из Ветхого Завета именно эта мысль должна быть главной, когда мы его читаем, и священная история… в первую очередь для нас важна первая книга – это, собственно, книга Бытия, в ней излагаются основные события, которые, можно сказать, вошли потом в детскую Библию и уже в известный нам такой Канон священной истории, и я думаю, что такие сложные места надо толковать для себя все-таки не буквально, потому что очень многие вещи являются соблазнительными и непонятными для нас, может быть, как христиан – но, во-первых, они жили в те времена, когда еще не было Благой вести, когда Спаситель не пришел, а, во-вторых, конечно, опять же, должны извлекать из этого именно то, что полезно в нашей жизни, все-таки те заповеди, которые оставил Господь, были оставлены еще в эпохе Ветхого Завета, и эти заповеди никто не отменял, естественно.
Тут вопрос был о детях – как научить детей быть чуткими к чужой беде, что они могут сделать для ближних для того, чтобы эту любовь проявить? Могут ли они накапливать деньги, давать эти деньги ближним?
Ну, я думаю, что человек, который этот вопрос задал, понимает, что деньги – очевидно, не выход. То есть карманные деньги, которые надо жертвовать другим – это не совсем то дело, которые дети могут сами осуществлять, потому что это – те деньги, которые они сами не заработали. Была такая сказка о том, как сын научился ценить деньги только в тот момент, когда он их заработал. Отец все время те деньги, которые сын приносил домой, бросал в огонь, и когда сын только бросился в огонь и забрал то, что он заработал, тогда отец понял, что сын действительно своими трудами эти деньги заработал.
И, пока дети еще не понимают цену деньгам – ну, в хорошем смысле этого слова – конечно, чужими деньгами им нельзя давать распоряжаться. Но я думаю, что они могут поучаствовать теми делами, которые они в состоянии сделать. Все-таки каждый ребенок способен сделать аппликацию, нарисовать какой-то простенький рисунок незамысловатый. Если совсем маленький ребенок, он может помочь и сделать какую-то поделку, которую будут делать взрослые. То есть здесь, я думаю, очень важно, чтобы сами родители тоже в этом активно как-то поучаствовали, что-то делали своими руками, и дети в этом тоже принимали участие, поскольку то, что они делают сами, именно это они пропускают через себя, и именно в этом свою любовь они могут проявить. Поэтому, мне кажется, что, если речь идет о помощи ближним, будет очень важным то, что дети сами смогут сделать, хоть и в малой степени – просто упаковать подарок, например, если речь идет о подарках для других, какими-то своими небольшими поступками все-таки в этом деле поучаствовать – я думаю, это будет, наверное, самым главным, что могут сделать дети в своем возрасте, поучаствовать в такой вот жертве для ближних.
Отец Роман Бацман: Вот еще, например, у нас – я служу в больничном храме. Те, кто приходят к нам в храм, с детками приходят, и у этих детей есть иногда возможность на Рождество, на Пасху пойти вместе со старшими в больницу, с определенного возраста, и там уже как бы научиться милосердию, научиться такой вот жалости, состраданию, видя, как другие люди страдают. То есть не обязательно детей как-то от всего этого огораживать, отстранять, чтобы они ничего не видели. В советское время так старались воспитывать, даже взрослых людей воспитывать, чтобы они не знали, что у нас есть инвалиды, что у нас есть люди несчастные, куда-то их старались изолировать – и тогда вырастали, к сожалению, люди с таким сердцем, малочувствительным. И родственники у каждого из вас есть, которые, может быть, болеют, тоже не надо считать, что это какое-то бремя – взять ребенка с собой, поехать. И ребенок посмотрит, как вы заботитесь, как вы ухаживаете, как вы рядом посидите, как вы пожалеете, как вы погладите по головке – ему тоже захочется, чтобы и к нему такое было отношение, и захочется самому со временем проявлять такие же чувства, которые обычной ситуации не предполагают, а только тогда, когда это в больнице или кто-то из родственников так давно болеет – тоже хорошей такой мне кажется возможностью воспользоваться ей.
Отец Андрей Постернак: Тут – такой вопрос, мне кажется, из Украины.
Отец Роман Бацман: Еще не было… «Я – из Украины, работаю в Москве. Для того, чтобы мне официально здесь находиться, заставляют делать документы, дактилоскопию – фото, снятие отпечатков пальцев. Меня волнует вопрос, можно ли это делать, не принимаю ли этим я какую-либо печать тем самым?».
Ну, это – печать Антихриста, и все остальные знаки, цифры, люди много уже наслышаны, сейчас идет, наверное, некая такая вторая волна уже… И, конечно, здесь нужно понимать, что «печать на лоб» означает прежде всего неправильный образ мысли, «печать на руку» – это неправильные действия человеческие. Вот, если вас даже насильно схватят и на лоб или на руку что-то вам будут ставить, но при этом вы будете сохранять христианский образ мысли и христианские действия, то такая магия не будет на вас действовать, потому что Православная Церковь всегда выступала против магии, будь то в хорошем, как кому-то кажется, смысле, будь то в плохом. В хорошем смысле, когда люди приходят – это им так кажется – и спрашивают: «Сколько свечей купить, поставить, какую молитву прочитать, сколько храмов посетить, сколько сорокоустов заказать для того, чтобы что-то в жизни там произошло хорошее – выздоровел бы человек, на работу устроился – и так далее?» Это все такая вот благочестивая как бы магия. А есть как бы магия со знаком «минус», когда люди думают, что если им поставят печать и номера, то обязательно они уже потеряют веру, и помимо них это будет действовать, это тоже неправильно. Поэтому надо не бояться этих вещей, про которые апостол Павел говорил: «Идол в мире есть ничто». Ну, это же некоторый идол, если человек так мыслит и печати какие-то пугают его и знаки…
Отец Андрей Постернак: Ну да. Вот здесь я просто могу добавить, что печать Антихриста всегда будет связана с явным отречением от Христа. Поэтому, если у вас просто берут отпечатки пальцев, то в этом ничего, собственно, страшного нет. По сути дела, так скажем, любая перепись, любое участие в какой-то статистике является, наверное, каким-то аналогичным актом, то, что у нас с вами есть паспорта, опять же, в переписи у нас участвовало, как вы знаете, с Рождеством Христовым и святое семейство – Божья Матерь пришла, чтобы поучаствовать в переписи, которая, конечно же, никакого отношения к печати Антихриста не имела. Поэтому здесь мы должны просто отличать именно такие технические вещи от нашего сознательного выбора, потому что христианство – это всегда есть пример жизни человека. Вот отец Роман правильно сказал о том, какой выбор делать человеку, вот, собственно, тогда он либо принимает эту печать, либо от нее отрекается. И это совсем не обязательно должно быть связано с какими-то конкретными действиями, например, со снятием отпечатков пальцев.
Отец Роман Бацман: Здесь пришла такая записочка сюда же… «Наша конечная цель…» – это пишет Рокфеллер – «наша конечная цель – добиться, чтобы все были чипированы».
Отец Андрей Постернак: «Чипированы» – ну, здесь, конечно, если мы говорим о том, что должен быть введен какой-то полный контроль над человеком, причем контроль такой, который действительно позволит именно мыслями управлять. Здесь, наверное, можно привести такое сравнение – в двадцатом веке появилось такое направление, жанр – антиутопия. Антиутопия, которую сочиняют, ну, понятно, писатели, такой мир, в котором полностью жизнь человека не просто контролируется, а еще и направляется. Когда речь идет именно о таком контроле, такой направленности, то, конечно, мы в первую очередь говорим о том, что мир идет к концу света, и, собственно, в откровении и той главной книге, собственно, откуда мы об этом знаем, и говорится о том, что все вот эти вещи, связанные с полным контролем и полной систематизацией, являются просто предвестием конца времен, который неизбежно должен произойти. Но это не значит, что в этом мире нет места христианам, что христиане не будут жить. Конечно, христиане будут жить в любые времена, какие бы сейчас ни происходили события, мы должны помнить, что наша вера или наш выбор – это то, что нас может уберечь и спасти в этих условиях. А говорить о том, что, участвуя в той статистике, которая существует, мы этим участвуем в делах Антихриста – это совершенно неверно. Тогда мы должны все сжечь паспорта, например, мы должны…
Отец Роман Бацман: Ну, только не в церкви?
Отец Андрей Постернак: Так некоторые делают – но мы же таким образом тогда должны уйти в леса, мы не должны ничего есть, не должны ничего пить – это уже получается такая, почти сектантская практика – а христианство всегда далеким является от фанатизма, далеким от каких-то крайностей. Мы должны понимать, что это не просто необходимое условие жизни в современном мире, а это то, к чему призывает нас Господь, в первую очередь – изменить свое сердце, в первую очередь, участвовать в тех заповедях, которые оставил нам Бог. Вот если мы им изменяем, если мы действительно творим какие-то непотребства, тогда Антихрист, да, тоже будет, наверное, или уже, наверное, какая-то часть.
Отец Роман Бацман: То есть мне свое сердце сжечь, конечно, тяжелее, чем паспорт – так вот, особенно на виду – можно кинокамеры пригласить, чтобы все видели, как я его сжигаю – это такая проповедь, такой эффект… Но об этом знали еще в Древней Греции, когда философ приходил, у всех на виду там расставался с деньгами, а ему мудрые говорили, что «с деньгами ты, может быть, и расстался, но в сердце-то у тебя все это осталось». Так и здесь, это гораздо труднее – из сердца все это вынимать, изменять свое сердце, чем внешние такие какие-то поступки совершать. Ну, и помнить слова, наверное, Игнатия Брянчанинова надо, потому что, действительно, всеобщее отступление постепенно приходит, а он говорит: «Когда увидишь всеобщее отступление, не попустись своей немощной рукой его остановить». А как мы его можем остановить? Если будем внешние методы борьбы какие-то использовать со всеми этими технологиями, мы только себе повредим, а, работая над своим сердцем, конечно, и себе поможем, и тем, может быть, не тысячам, про которых говорил Серафим Саровский, но хотя бы нескольким десяткам людей, которые вокруг нас могут как-то спасаться тогда.
Отец Андрей Постернак: Так. Какой-то вопрос был…
Отец Роман Бацман: Это все не по порядку, у меня был вопрос, тоже связанный с Новым Годом и Рождеством, вот это я нашел: «У ребенка начинаются зимние каникулы. До Нового Года, с одной стороны, хочется его порадовать совместными походами на ярмарку, в детский театр или выставку, с другой стороны, грядет Рождество, и самое время сосредоточиться на главном. Как совместить радость препровождения и не упустить главного? Как было бы здорово и логично отмечать сначала Рождество, потом – Новый Год».
Ну, частично уже отметили, а дальше, конечно, наверное, уже просто усилия такие внутрисемейные для того, чтобы это показывать, объяснять, давать радость в меру, что называется, во время каникул, до Рождества, чтобы у ребенка не терялась радость самого Рождества, потому что бывает так в семьях, один мне рассказывал: дети у него имели и кинокамеры, и компьютеры, и планшеты, и все остальное. Он пришел – смотрит, это все валяется как-то так, и он понял, что у них уже радости это не вызывает, уже это не нужно, уже они как-то немножко пресытились. Чтобы не получилось тоже нечто подобное, когда ребенок на Новый Год получил уже все удовольствия, уже устал от них, к Рождеству приходит с таким вот, унылым состоянием, конечно, нужно немножко такое все-таки воздержание. Ну, например, елку-то ставим на Новый Год – но не наряжаем ее. И вот дети ждут, когда же можно будет ее наряжать. Вот, целых шесть дней проходит, когда можно будет уже в сочельник ее нарядить, ну, и когда радость растет – вот, в сочельник мы ее наряжаем, все готовятся, и вот как-то все-таки центром является Рождество.
Жен: А такой еще вопрос. Представьте: у меня внучка трех лет. Я ее пытаюсь как-то вот приучить к Богу, то есть объясняю эту мысль, что Бог все для нас делает, все нам подает… А неверующая мама вчера ее возила на новогодний праздник, и там – Дед Мороз. И там елка, Дед Мороз – вот как все это совместить, Бога и Деда Мороза?
Отец Андрей Постернак: Ну, дело в том, что даже на Западе отличают, например, Деда Мороза и Санта Клауса, святого Николая – это все-таки разные персонажи. Меня это удивило, но, оказывается, даже для людей далеких, в общем-то, уже от христианства, на Западе эти понятия все-таки отличаются. Так что здесь тоже можно в таком ключе говорить, что Дед Мороз не связан с Рождеством, как таковым. А с другой – вы правильно говорите о некоей действительно беде современного времени, что это, с одной стороны, различие календаря, а с другой – разные взгляды внутри самой семьи, когда родители не имеют полного единства в воспитании детей, это действительно очень большая проблема, ее можно исправить исключительно такой совместной любовью. Это меня тоже удивило: один из старцев на Афоне ответил на вопрос одного из паломников, который спросил, как добиться того, чтобы правильно воспитывать детей? Он сказал: «Нужно, чтобы отец и мать любили друг друга».
То есть он ответил немножечко в такой, необычной плоскости, а на самом деле все очень просто: если между папой и мамой будут не только любовь, а и взаимопонимание, то тогда и воспитание детей не составит какой-то серьезной проблемы. А понятно, что если мама, например, не ходит в храм, а папа ходит, или наоборот, то тогда добиться единства и воспитать ребенка будет очень тяжело. Поэтому здесь нужно все-таки, чтобы вот это единство в семье постепенно наступало. И к вопросу все-таки о каникулах, которые предшествуют Рождеству – мне кажется, очень важно, чтобы вот эти редкие дни, когда все могут побыть вместе благодаря тому, что это – государственные праздники, их надо использовать, наверное, не для того, чтобы смотреть планшеты, видео или какие-то другие электронные гаджеты, как выражаются, пользоваться ими, а для того, чтобы больше общаться. Вот это человеческое общение уходит, к сожалению, из детской среды, из подростковой, молодежной. Оно постепенно покидает и взрослых.
Вот вы обратите внимание, когда вы заходите в вагоны метро: чем занимаются люди, которые сидят, стоят вокруг вас? Они вот с телефонами в руках, что-то там перебирают, делая умный вид, как будто они что-то там делают очень такое серьезное, а на самом деле либо в игрушки режутся, либо смски пишут – а на самом деле они очень часто пользуются телефонами совсем не для того, чтобы пользу себе принести. И вот то время, когда можно побыть вместе… мне кажется, лучше всего пообщаться побольше – куда-нибудь сходить, не просто фильм посмотреть, а именно использовать это время на то редкое общение с детьми, которого, мне кажется, у взрослых действительно не хватает, особенно у пап, это, я думаю, все папы точно могут сказать, поскольку они работают целыми днями, а детей практически не видят, то выходные – это то, наверное, то редкое время, когда с детьми действительно что-то нужно сделать. Поэтому, мне кажется, что мама должна активно папу с детьми выталкивать на улицу и закрывать дверь, чтобы они общались в тот момент, когда у них есть свободное время, ну, как мне кажется.
Отец Роман Бацман: Да. Здесь основная проблема в том, что опять-таки всегда приходится заставлять, как это ни странно, даже для того, чтобы общаться с собственным ребенком, с собственной женой, потому что не всегда сейчас людям это хочется делать. То, что раньше было естественно, сейчас, оказывается, требует усилий, потому что раньше, видимо, люди были более здоровыми, у них было больше любви, вот они, не задумываясь, совершали те вещи, поступки, о которых сейчас нам приходится не просто задумываться, а приходится употреблять усилия к тому, чтобы заставить себя пойти погулять с ребенком, пообщаться с ним, поинтересоваться его жизнью.
Потому что в нашу жизнь вошло много других развлечений, наряду с охлаждением любви, и эти разные развлечения более легкие, более приятные, они такие загадочные, яркие. Но они – виртуальные, уже в силу своей виртуальностью они несут такой заряд привлекательности, которой как-то меньше в жизни обычной, обыденной, вот такой вот будничной, поэтому здесь другого выхода нет, как преодолевать этот соблазн, это искушение виртуальной легкой жизни, такой вот интересной, загадочной, а возвращаться в эту реальность, и сначала себя заставлять, может быть, интересоваться, общаться, гулять, любить, как я уже говорил, а потом, преодолев некоторую такую вот болезнь и начав с выздоровления, уже чувствовать, что это гораздо легче, гораздо приятнее, гораздо радостнее. Ну, это бывает, когда у человека нет аппетита физиологически. Что приходится делать? Приходится через силу кушать. Ну, когда человек не очень заболел, тогда он понимает, что аппетит приходит во время еды – и вот он пришел. А когда человек совсем сильно заболел, то, бывает, что приходится его насильно даже кормить. Особенно вот ребенок – я помню, девочка заболела, температура была сорок – она просто отказывалась пить, нам пришлось насильно ее поить, чтобы от обезвоживания как-то не пострадал организм. Нечто подобное бывает в духовной жизни. У нас отсутствует духовный аппетит, который распространяется на то, что нам трудно любить, общаться и так далее в семье, с близкими. Надо через силу вот такой духовный аппетит в себе возбуждать – и к Богу, и к ближнему.
Отец Андрей Постернак: «Как совершать дело милосердия, когда все уходит на зарабатывание денег, чтобы прожить, нет своего жилья, когда муж толком не обеспечивает семью – по сути, приходится очень тяжело жить?»
Ну, как говорил, Достоевский, «не бедность не порок, а нищета – порок». Он что имел в виду? Что, когда вся жизнь уходит только на обеспечение материальных нужд, то действительно духовная жизнь исчезает, она уходит. И людей очень трудно в этом упрекать, потому что это – объективная ситуация: ну, действительно, маленькая квартира, очень тесно, денег не хватает. Но, я думаю, что в первую очередь мы должны помнить самое главное: что если мы – христиане, то мы должны иметь особую надежду. И был еще один вопрос: «Что значат слова апостола Павла: «Любовь всего надеется»? Любовь – эта уверенность невидима, но это – то, что человека должно поддерживать независимо от тех материальных обстоятельств, в которых он оказался, потому что иначе мы не сможем получить того, о чем сказано в Евангелии. Ведь в Евангелии говорится о том, что человек, который любит, надеется, всегда получит в той или иной степени утешение.
Это не значит, что все наши чаяния, все наши мечты сбудутся – совсем не об этом говорится в Евангелии. А говорится о том, что «просите того, что вам нужно на потребность». То есть вы получите именно то, что необходимо для вашей христианской жизни. Просите и ищите прежде всего Царства Небесного, а все остальное приложится вам. Это такие, очень, может быть, как вам кажется, фантастические слова, но поверьте, что они реально сбываются. То есть, если человек искренне верит, искренне просит у Бога о чем-то, что не только является его материальной потребностью, но и необходимо для его нормальной духовной жизни, то рано или поздно что-то меняется в жизни. Если мы не получаем, может быть, того, о чем мы просим, может быть, новую квартиру или больше денег, то какое-то облегчение обязательно приходит. Поэтому, я думаю, что, в первую очередь, надо не отчаиваться, в первую очередь нужно молиться Богу, сохранять вот эту уверенность невидимую, вот эту любовь, которая обязательно не изменит. Потому что может предать кто угодно вокруг нас из людей, но Господь не предаст никогда. Поэтому, если человек искренне предан Богу, если он искренне верит и имеет в своем сердце эту любовь, то какое-то облегчение, благодать Божью он обязательно получит. Поэтому я хочу пожелать просто не отчаиваться тем людям, которые в таких ситуациях оказываются, потому что облегчение приходит как раз в тот момент, когда его уже не ждешь, когда такая крайняя ситуация наступает – но обязательно Господь в этот момент поможет.
Отец Роман Бацман: Вот несколько вопросов дальше. «Есть желание жертвовать деньги. Регулярно. Но при этом после пожертвования всегда возникает тщеславное чувство в сердце. Получается, все делаю во вред себе?» Ну, почему все? Я думаю, если возникает чувство тщеславное или какое-то другое, надо просто с ним бороться. Это – не основание для того, чтобы не жертвовать, это – не основание, чтобы не развивать в себе какое-то милосердие.
И дальше вопрос: «Какую сумму можно и нужно жертвовать ежемесячно? Может быть, десятую часть? И чтобы в то же время сохранить мир в семье, так как муж – невоцерковленный человек и пока не понимает, что это необходимо мне самой в большей степени чем нуждающимся?».
Нет, ну, конечно, когда в семье разные взгляды, нужно как-то это учитывать, и то, что является вашим личным доходом – вы можете от своего личного дохода какую-то часть жертвовать, а не чужой доход брать. Но при этом надо просто понимать человеку, который, например, сам распоряжается своими средствами, что такое десятая часть, десятина, не все это понимают, потому что она же была так озвучена в Ветхом Завете еще до установления Моисеем – Авраам принес десятую часть от всего, что он получил, когда освобождал своего племянника Лота, Мехлиседеку, первосвященнику, который является образом таким Иисуса Христа. Тогда еще не было таких предписаний – но он просто почувствовал такую благодарность за то, что Бог ему помог. И можно сказать, что десятина по-другому – это как бы наши такие вот слезы радости по отношению к Богу, потому как мы не можем мы плакать о грехах или от благодарности, а в виде десятины мы это можем сделать и понимать, что это больше нужно нам, а действительно, не даже Церкви, Богу, приучая свое сердце к тому, чтобы быть благодарным таким, отзывчивым…
Дальше спрашивают, как детей в этом воспитывать? Ну, я своим детям, например, когда мы шли мимо, вот реально видел впереди, что кто-то из нищих там просит милостыню, я им давал деньги, они как-то с радостью бежали – не знаю. Это было приятно – поделиться, может быть, это еще не их заработок, не их деньги, но в то же время бывало, что заранее давал им какие-то мелкие деньги на собственные их расходы, а они уже напоминали, что надо вот, я дал вам с учетом того, что вы должны часть отдать тем, кто там просит…
Иногда спрашивают, стоит ли всем давать или, может быть, там обманщики сидят на тротуаре или в метро? Но, если мы каждый раз будем анализировать, кто из людей обманщик, а кто – нет и проводить такое доследование-расследование, то, я думаю, мы больше можем повредить опять же себе, потому что у нас может возникнуть подозрительность, недоверие, а постепенно уходит и милосердие, и щедрость уходит.
Лучше, мне кажется, давать всем, даже обманщикам, ну, просто небольшую часть. Если вы дадите два рубля, три-пять, обманщик этот не обогатится особо, а у вас не будет вырабатываться привычки подозревать и проходить мимо. А когда люди говорят: «Ну, так два рубля – это же мало», я говорю: «Конечно, мало. Вы второго зайца убиваете. А второй заяц какой? Вам нечем гордиться – вы же мало дали». Двух зайцев убили. Бывает, что этот нищий еще и оскорбление скажет: «Что это такое – ерунду какую-то мне дал?!» Ну, сколько мог, столько дал, попросили прощения у него еще, третьего зайца убили – еще и смирение такое приобрели особенное. Так что, думаю, так…
Вопросы?
Муж: Такой вопрос возникает: помогай окружающим – но при этом не забывай о ближних. Но в то же время такое, мое как бы субъективное мнение о том, что помогать окружающим приятно, хорошо – но в то же время не забывать, собственно, о ближних. Как найти вот это равновесие между одним и другим?
Отец Андрей Постернак: Я думаю, что по совести это надо делать. Потому что бывают потребности и у родных, например, что-то им что-то нужно. Не обязательно деньги – это может быть какая-то помощь, такая, физическая, например, или просто пообщаться нужно с людьми. Ведь мы в наше время очень много свели именно к таким материальным вещам, а на самом деле из мира уходит любовь, и вот этого общения человеческого очень часто людям не хватает, и мне кажется, что такого рода общения должно хватать на всех – и на близких, и родных, и окружающих. А если есть, соответственно, возможности и потребности другим материально как-то в этом поучаствовать, помочь, я думаю, тут тоже, в зависимости от вашей совести, ваших возможностей, это можно делать…
Муж: А время? Времени может не хватать…
Отец Андрей Постернак: А вот время надо всегда находить. Ну, хотя бы по телефону, грубо говоря, пообщаться там с мамой, с близкими, с кем-то вот, кто просто нуждается в таком вот общении. Поэтому вот так…
Отец Роман Бацман: А вот еще насчет такой вот милостыни – я вспомнил из Жития или из Патерика такой случай, когда вот шел кто-то и раздавал деньги – и нищий ему навстречу идет… может быть, это даже Филарет Милостивый был – не помню точно. Он ему дал деньги. Нищий обошел его сзади, шапку переменил, одежду переменил – ну, типа уже другой – и опять просит. Помнишь такой случай? И опять просит деньги. Он ему опять дал. Он в третий раз одежду поменял. А ему уже на ухо ближний шепчет: «Это тот же самый! Он обманывает! Ты уже третий раз ему даешь милостыню!» А он говорит: «Не Иисус Христос ли меня искушает?» Вот такое еще у людей было понимание, что, может быть, в виде такого нуждающегося обманщика даже не Иисус ли Христос меня искушает – и все равно дал ему. Ну, то есть с рассуждением, конечно, да поступать…
Отец Андрей Постернак: Ну, вот по поводу денег, опять-таки, спрашивает доброволец: «Что делать, если дают деньги за те ваши действия, которые вы хотели делать бесплатно?» Я думаю, что, если вы в деньгах не нуждаетесь, но вам эти деньги дают, передайте их тем, кому они нужны. То есть здесь все очень просто – возьмите деньги, если их дают, по-хорошему, и пожертвуйте на храм или передайте тем, кто нуждается. Я думаю, уж деньгам всегда можно найти применение, если их передают.
Отец Роман Бацман: Ну, нужно тогда и не смущаться в тех случаях, когда какая-нибудь бабушка дает какую-нибудь небольшую совсем сумму пятьдесят рублей. Вот у меня так как-то было, вот я не брал, вот я удивился – она обиделась просто. Я уж не знаю, что она подумала – может быть, она подумала, что я не стал брать из-за того, что она слишком мало дала, а, может быть, по какой-то другой причине. Поэтому иногда тоже можно взять и передать другому человеку, но не обидеть того, кто так чистосердечно хочет тебя отблагодарить и, может быть, действительно для него эта сумма такая значительная, чтобы она не подумала, что ею пренебрегают.
А вот тут – вопрос о жизни. «Скажите, жизнь человека кем-то управляется? Почему люди так по-разному живут? Кто-то – никогда не пережив потерь, а кто-то – всю жизнь теряя? Это – Божий промысел или случайность?»
Ну, вот есть такой пример, который приводит профессор Осипов, если так, сторонний наблюдатель смотрит, как к врачу приходят на прием разные люди, и он не слышит и не знает всего диагноза, он только смотрит – одного врач отправляет в термальные источники целебные, другой пациент пришел – врач говорит: «Так, этого на стол, к хирургу, на операцию». Что нужно подумать? Наверное, первый пациент этому врачу очень угодил, поэтому он его в термальные источники на курорт лечиться, а этот, наверное, ему насолил очень сильно, поэтому его на стол и на хирургическую операцию.
Но на самом деле одна болезнь требует того, чтобы человек поехал на лечебные источники, и не факт, что этот человек там, на лечебных источниках, нуждаясь в них, проживет до ста лет. Может быть, жизнь из-за его болезни, которой ничем уже не поможешь, никаким хирургическим вмешательством, продлится всего там, может быть, пару лет, и единственное, чем можно продлить ее – это какой-то лечебный курорт. А этому человеку, которому предстоит такая кровавая операция на сердце, с опасностью, вот если сделать ему операцию на сердце – он может прожить еще лет двадцать и гораздо больше, чем тот, который отдыхал на источниках, но в то же время подвергнуться такой опасности большой – с кровью, с тем, что разрезали его тело… Только Бог знает, какой у нас с вами, у каждого, диагноз, и он, как такой искусный, опытный врач, каждому назначает свое лечение. Вот, это лечение происходит в виде той жизненной ситуации, того достатка, тех болезней, всего того, что с нами случается, это – такой вид лечения. И надо верить, что эта форма лечения максимально благоприятная, подходящая именно нам, нашей ситуации, нашему строению.
Отец Андрей Постернак: А такого, чтобы не было никаких проблем, не бывает никогда. Действительно, складывается впечатление, что кто-то живет лучше, кто-то – хуже, но на самом деле все люди так или иначе живут не очень хорошо – и в духовном, и в материальном плане. Я имею в виду в том плане, что в каждом человеке есть свои проблемы, без проблем прожить жизнь невозможно. Поэтому каждому Господь дает те проблемы, которые он способен решить, понести, поэтому действительно это в руках Божьих, потому что от человека очень часто не зависит.
Про татуировки спрашивают, как надо относиться к татуировкам. Это действительно некое уже современное явление, потому что старшее поколение татуировки воспринимает однозначно: человек пришел из зоны. То есть у этого человека какое-то очень странное, темное прошлое, причем татуировка – на всю жизнь, татуировки делали тогда качественно, надолго, они не выводились… А современная татуировка уже превращается в определенную часть имиджа молодых людей, причем есть уже такие технологии, когда эти татуировки можно наносить самыми разными способами, их можно смывать, переделывать, художественно это уже невообразимо, можно сказать, совершенно произведение искусства. И понятно, что современным детям очень хочется в этом участвовать, причем наносить татуировки на такие части тела, которые видны, то есть это – самые нижние части ног, плечи, шея, то есть чтобы все обязательно еще видели.
Просто татуировка еще ведь раньше была определенным знаком того, кто отсидел, а сейчас это – показатель определенной приверженности этой новой культуре… Я думаю, что все-таки, если семья воцерковленная и все в порядке, то, конечно, нужно детям стараться объяснять, что такие вещи отнюдь не украшают человека, вот как раз об этом уголовном прошлом полезно детям напомнить, они как раз этого не понимают… А с другой – я думаю, что в каких-то случаях это может быть связано с определенным возрастом, когда начинается очень серьезный протест по отношению к родителям, и возникает определенный конфликт. Я думаю, что ребенок наносит татуировку в таких условиях еще, опять же, может быть, в воцерковленной семье, когда есть непонимание между ним и родителями. Я думаю, что к этому надо отнестись с определенным терпением, то есть подождать, когда пройдет определенный возраст и увлечение этими вещами, потому что, если дошло до этого, насильно исправить такую ситуацию оказывается очень-очень тяжело. Поэтому я думаю, здесь нужно в каких-то случаях просто покрывать любовью и учиться ждать, просто дождаться того, что ребенок сам эту татуировку с себя снимет, потому что благодаря современным технологиям очень легко от нее и отделаться, это – не татуировка прежних времен. Поэтому здесь, я думаю, просто нужна вот такая постоянная, с любовью, работа, объяснение ребенку значения, плохого, конечно, значения, для того, что в его жизни происходит.
Жен: Вы знаете… Простите пожалуйста… Просто в старые времена было все-таки более широкое применение татуировкам. Вот я знаю, что в войну летчики-мальчишки почему-то делали себе татуировки. У меня отец был летчиком-штурмовиком – и у него на груди был самолет «ИЛ-2». Это вот немножко, другая, наверное, история. Просто, наверное, были такие лихие и очень молодые ребята, которые вот в минуту опасности… ну, мне трудно это объяснить.
Отец Андрей Постернак: Но все-таки очевидно, что сравнивать мальчиков фронтовой эпохи с современными…
Жен: Конечно. Но это опять же – какая-то другая сторона.
Отец Андрей Постернак: Конечно! Желание, как говорится, выпендриться…
Жен: Да-да-да! Но это связано с их молодостью и тем, что им ежедневно грозила смертельная опасность.
Отец Андрей Постернак: Ну, а наша ситуация – это тоже объясняется таким временным этапом, который действительно проходит…
Отец Роман Бацман: Следующий вопрос – по Евангелию: «Подскажите, пожалуйста, как совместить два отрывка из Евангелия от Матфея: «Вы – свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела». А дальше – второй отрывок: «Смотрите, не творите милостыни вашей пред людьми с тем, чтобы они видели вас: иначе не будет вам награды от Отца вашего Небесного»?
Ну, здесь, я думаю, ключевое слово в этих двух как бы противоречащих друг другу отрывках – это слово «Вы» и «Ваше». В первом отрывке все-таки говорится о том, чтобы свет светил ваш, чтобы не я светил, а мой свет. Да? Это все-таки есть разница большая. А, во-вторых, «мой свет» – это даже не мой свет, а это – свет, который просвещает человека от Бога, и святые даже – они святы святостью Бога, поэтому добрые дела – то же самое. Добрые дела – это не я, это мои добрые дела, которые могут как-то свидетельствовать об истине, это может быть даже такой проповедью, там, где словесная проповедь невозможна, там самая лучшая проповедь – делами. Вот в больницу когда приходишь, и там лежат люди неверующие – ну, как им еще проповедовать? Только делами, так, чтобы они заинтересовались: а каков внутренний мир этого человека, что он способен вот так вот терпеливо, с любовью, там милосердно как-то помогать и ухаживать?
А во втором отрывке говорится о том, чтобы «не видели вас» – чтобы вы себя так вот не выпячивали, не выставляли себя, а себя немножечко скрывали, и пусть дела о вас свидетельствуют, но лишь бы вы себя на первое место не ставили, чтобы вас не прославляли. Пусть прославляют в ваши делах Отца Небесного, вашу веру, пусть переходят люди к истинному мировоззрению благодаря тому, как вы живете, как вы делаете, но чтобы они к вам не приходили и не думали, что вы такой вот великий человек, к которому надо так вот идти и прославлять его.
Отец Андрей Постернак: Вот, передали вопросы, связанные с разницей в стилях в календаре. Если приезжают в страну и там другой стиль, с одной стороны, готовишься к одному празднику, а приезжаешь уже через две недели как бы, приехал – и там уже, например, праздник Успения 14 августа. Но я думаю, что, во-первых, эта ситуация все-таки исключительная. Если речь не идет о том, что вы уезжаете в другую страну на долгое время, на всю жизнь, и нет необходимости перестраиваться на другой стиль, то, конечно, нужно постараться жить в том стиле, в каком, естественно, мы сейчас пребываем. А если речь идет о том, что приходится жить в той же Болгарии, например, долгое время, то людям естественным образом приходится жить по тому календарю, который установлен Православной Церковью. Все-таки с Болгарской Церковью у нас есть общение, она является богоблагодатной, естественно, церковью, поэтому участвовать в праздниках, даже не совпадающих с нашим календарем, грехом тяжелым не будет. Другой вопрос – если это временное пребывание в другой стране, то лучше, конечно, все-таки придерживаться того стиля, в котором мы привыкли жить, потому что иначе возникает действительно некая неразбериха: вы начинаете поститься – а пост уже кончился, допустим, если во время Успенского поста вы приезжаете в страну с другим стилем. В общем, если вы начали поститься, так надо поститься нормально, две недели, как бы так…
Отец Роман Бацман: Дальше?
Жен: Тоже на тему печати Антихриста, может быть. Вот как насчет единой электронной карты? Сейчас на эту тему много говорят, кто-то уже от нее отказывается… Вот уже в ближайшее как бы время ее введут.
Отец Андрей Постернак: В принципе, мы попытались сказать о том, как… По поводу электронной карты… Ну, в свое время такой же вопрос возникал с ИНН, например – нужно ли принимать ИНН или нет? Но все сводится к чему? Что ИНН нам всем присвоили независимо от нашего желания, так сказать, ИНН есть у каждого из нас, а взяли мы его или нет – это уже ваше личное решение. Поэтому я подозреваю, что, если электронные карты введут, то, так скажем, некую статистику и учет всех граждан уже и так произведут, независимо от нашей воли, а принимать ее или нет – в конечном счете, это все равно – личное дело каждого человека. Если человек готов жить без этой электронной карты – это его дело.
Отец Роман Бацман: Если человек хочет взять на себя такой подвиг и считает, что этим он станет ближе к Богу, что этим он станет милосерднее, больше любви у него будет – ну, можно попробовать такой на себя подвиг взять. Хотя подвиг – это дело как бы такое вот, особенное, и он не может быть рекомендован всем, и один и тот же… вот каждый немножко на себя свои подвиги берет – кто-то поздно ложится и рано встает, кто-то более строго постится. Есть такой перечень как бы подвигов, а тут вот новый получается пункт нового подвига – отказ от документов и такое обречение себя на лишения того, что покупать что-то, может быть, получать пенсию, еще что-то – ну, этот близок подвиг, может быть, к тому, что вот юродивые так жили – они жили без документов, они жили без одежды, без пищи, без жилья, без места жительства – и да, они достигали таких высот духовных, но как бы не получилось, что может возникнуть какое-то лжеюродство, и этот подвиг может просто оказаться не по силам человеку, и вместо духовной пользы он получит вред, поэтому здесь нужно, конечно, с рассуждением, наверное, все-таки…
Отец Андрей Постернак: Но дело в том, что электронный учет статистический, к сожалению, становится некоей нормой современной жизни, о которой мы, может быть, не всегда даже сами подозреваем. Я уже сказал про паспорта – электронная база паспортов существует, мы все учтены. Например, в Москве уже несколько лет действует электронная база всех учащихся Москвы. Все данные на ученика, который учится в московской школе, полный личный комплект существует в единой централизованной базе. Поэтому все дети-учащиеся до 17 лет уже учтены Департаментом образования Москвы. Вот как к этому относиться? Можно в эту базу не включаться, но тогда вы лишены возможности учиться. С другой стороны, опять же, эта база не является печатью Антихриста, потому что никто же не требует от ребенка отрекаться от Христа, или его кто-то начинает чипировать или программировать – об этом нет речи, но учет такой централизованный в Москве уже давно произведен, и если вы не в курсе, я об этом могу тоже сообщить вам.
Отец Роман Бацман: Дальше вот здесь есть вопрос о покаянии, я так понимаю, когда человек знает, что что-то является грехом, и он с этим соглашается умом, но не соглашается сердцем, и считает сердцем, что грех, допустим, не очень опасный. И в результате человек спрашивает, что на исповеди он этот грех исповедует – устами, а сердцем не исповедует, и поэтому он как бы не стремится к исправлению, избавлению от этого греха. И у него следующая такая мысль возникает, видимо, лукавая: а, может быть, тогда об этом грехе не стоит на исповеди говорить? Может, умалчивать его и скрывать, раз я все равно его не считаю до конца грехом сердцем, а только умом понимаю? Ну, я думаю, что умалчивать все-таки не надо, потому что исповедь в любом случае состоит из двух частей, в первой части мы рассказываем о своих грехах, пытаемся покаяться, а во второй части можем спрашивать, какие-то вопросы задавать, советоваться, в том числе и по этому поводу, как быть, что умом понимаешь одно, сердце чувствует другое. И некоторые люди приходят и говорят: «Батюшка, а вот сердцу не прикажешь!» Я говорю: «Ну, может быть, но все-таки православие состоит в том, чтобы сердцу как раз приказывать, в этом и духовная жизнь состоит, вообще без этого нет духовной жизни, если сердцу не прикажешь, это не духовная, а просто какая-то другая жизнь».
Потом – грех надо в любом случае называть, потому что, когда человек что-то называет, он проявляет над этим власть. Ну, только вот Адам, когда давал животным названия, еще находясь в раю, показывал, что он имеет над ними такую власть, он выше их, потому что Господь и приводил животных к Адаму, смотрел, как он их называет, и вспомните – ведь даже жена, когда была создана, Адам сказал, что это – жена, он имя ей не дал, когда было это до грехопадения, в раю; только после грехопадения, когда Господь некое такое наказание дал каждому и подчиненность ввел жены от мужа, вот тогда Адам дает ей имя, и тем самым тоже показывает ей свое некоторое главенство – и так мы тоже главенствуем над тем, что мы называем, чему мы даем имя, поэтому каждый грех должен быть, конечно, так назван. А дальше уже – работа, работа над сердцем, вот, не останавливаться достигнутом.
«Как найти спутника жизни с учетом современных нравов? Обязательно ли вступать в брак? Мне 31 год, я давно молюсь о семье, о рождении детей, батюшка говорит, что до брака нельзя быть с мужчинами – и тогда я получу свою мечту, но мой единственный как-то не встречается. По опыту знаю, что подруги не только без исповеди, без причастия встречали своих будущих мужей, но и становились беременными, выходили замуж, жили в блуде, послушания на них никто не накладывал, при этом они очень по-женски счастливы…»
Ну, конечно, это трудно сказать, насколько они счастливы, вот даже по-женски, поскольку можно быть какое-то время счастливым, а потом счастье может очень быстро закончиться трагедией даже. Бывают люди счастливы двенадцать, пятнадцать лет, а потом бывает та мина замедленного действия, которая была заложена в виде неправильного отношения, в виде неправильного знакомства, она взорвалась и дала о себе знать, и потом несчастными стали не только она, муж, но и родители, и дети, если успели родиться к этому времени. И потом даже есть такая песня, а в ней есть слова: «Она идет по жизни, смеясь» – да? А потом дальше говорится, что никто не знает, что ночью она плачет, например. Ну, можно так по жизни идти и делать вид, что у тебя все хорошо.
Вот когда у человека есть такая цель – выйти замуж во чтобы то ни стало, то жениться кажется не совсем правильно, у верующих людей, у христиан должна быть другая цель все-таки. Когда на первом месте остается Господь, тогда легче переносить, может быть, его промысел того, что кому-то в этой жизни приходится быть одному, или без здоровья, или без денег, а когда у нас есть такая цель, то есть земная, во что бы то ни стало – то, конечно, даже ее достижение и осуществление счастья не дает, потому что счастье дает только тот, кто является источником счастья, поэтому к нему нужно стремиться. Потому что, если уж мы хотим быть счастливыми, там не как-то по-женски, не как-то по-мирски, а навсегда, даже в этой жизни, потому что то, что всегда, то, что мы называем вечностью, начинается здесь и сейчас. Ведь если вечность не начнется вот в этом времени, в этой жизни, она просто не продолжится, поэтому она должна начинаться здесь, она должна начинаться не с какого-то маленького, человеческого, земного счастья, а с того, что нам Господь хочет большее дать – а мы как бы хотим сказать: «Нет, Господи, нам больше не надо – дай нам наше, маленькое».
Жен: А можно вопрос, пожалуйста? Вот в наше время очень грустно наблюдать, что даже среди православных людей есть люди, равнодушные к делам милосердия. Очень ужасно. Вот у меня вопрос, только ли это наследие советского времени, или в этом кроется какая-то еще другая причина? И видите ли вы тенденцию все-таки к тому, что этот акцент немножко изменился?
Отец Роман Бацман: Мы уже сегодня говорили о том, что даже любить приходится через силу – да? Вот такая вот тенденция общемировая, что человек становится не только физически, по здоровью, слабее – воля слабеет. Все слабеет, и любовь слабеет у человека. Поэтому труднее человеку и приказывать своему сердцу, труднее проявлять милосердие. Даже старец Паисий об этом тоже как-то говорил: «Вот раньше сосед там в деревне, если куда-то собирался ехать, шел к соседу говорил: «Вот завтра я еду туда-то – тебе не надо?» Он заранее интересовался, заранее спрашивал про такое участие в жизни соседа. А теперь приходится самому, может быть, идти и спрашивать: «А ты случайно не едешь куда-то?» Уже даже в таких маленьких различиях проявляется разное отношение между людьми, живущими в одной деревне, рядом буквально. А что вы хотите про большой город, где атмосфера гораздо менее здоровая, и она настолько искусственная, что тут просто приходится так вот констатировать эти печальные факты.
Отец Андрей Постернак: Благочестие – оно как-то постепенно иссякает из поколения в поколение. Это еще древние отмечали, что вот первые христиане имели горячую веру, и причащались каждый день, и подвиги совершали, готовы были идти на мученичество. Следующее поколение было, может быть, тоже ревностным, но таких великих подвигов уже не совершало. И так далее. То есть со временем как-то постепенно любовь не то, чтобы уходит, но люди становятся более духовно мелкими, получается, вот именно это иссякание любви в конечном счете приближает конец света и кончину мира, поэтому в тот момент, когда любовь иссякнет, очевидно, это и должно произойти. И, наверное, наша цель и состоит в том, чтобы эту любовь хотя бы сохранялась в том кругу, в котором мы общаемся. И я думаю, что милосердие – это есть некое выражение той любви, которую должен человек иметь по отношению с любыми людьми, с которыми он встречается, не обязательно с близкими, с друзьями, вообще с кем его сводит жизнь так или иначе. Собственно, первый встречный, грубо говоря, это и есть тот человек, на которого любовь должна быть обращена. И понятно, что, может быть, мы не можем дать ему слишком много, поскольку мы и не близко знакомы, и вообще нас ничто не связывает, но хотя бы просто улыбнуться, просто поговорить, помочь человеку, если действительно в этом есть потребность, я думаю, что это вполне в силах каждого из нас, и вот эта любовь, наверное, и является главной целью христианской жизни и выражения то милосердия, которое каждый может, конечно, проявить.
Отец Роман Бацман: Но самое главное – даже надо поверить в то, что, когда вы себя будете принуждать на дела любви и милосердия, и вначале, может быть, это будет немножко так, как-то через силу, и, может быть, даже неприятно и тяжело, то надо верить, исходя из опыта других людей, что наступит такой момент, когда вы будете от этого чувствовать радость. Вы будете радость чувствовать больше, не когда вас любят, а когда у вас вдруг появляется это чувство, и вы любите, и вы радуетесь, и вы хотите еще больше любить, и вы хотите еще больше как-то оказывать милосердие, но до этого, что называется, нужно дожить. Если вы это чувство сейчас сразу будете испытывать – оно, что называется, то, что легко дается, но легко потеряется. А Господь хочет, чтобы мы потрудились, заработали его и тогда уже приобрели ту устойчивость, которая помогла бы нам войти в Царство Небесное, в которое невозможно войти без любви и милосердия. Потому что вот Адам и Ева, про которых я уже упоминал сегодня, тоже же были людьми совершенными, но их совершенство было неустойчивым. Эту устойчивость им предлагалось приобрести малым трудом, небольшим. Они это не приобрели. Но нам предлагается приобрести немножко большим трудом – во времени, в тех трудных ситуациях, в которых мы находимся. Но все равно, когда это достигается, то человек чувствует радость, гораздо больше, чем когда ему что-то делают, любят его, помогают ему – когда он сам все это делает.
Вот тут еще про раздражение, вот в начале, когда еще не было, я еще немножко говорил про раздражительность. А здесь немножко подробнее вопрос о том, что раздражают пожилые родители своей медлительностью, болтовней, несамостоятельностью и прочим – ну, все то же самое, о чем я говорил – но нужно еще добавить отношение пожилых родителей. Конечно, нужно понимать, что когда они были молодыми, а мы с вами были маленькими, мы их тоже, может быть, раздражали в том, что они нас уже и искупали, и покормили, и перепеленали, а мы все равно кричим, и спать им не даем, а они стараются, может быть, на нас все-таки не раздражаться, а любить нас. И вот пришло наше время, наши родители становятся старенькими, и мы как бы им отдаем этот долг сыновний – раньше они нас на ручках носили, а теперь мы вот, может быть, не всегда их на ручках носим, но терпим, не просто терпим, а стараемся через это еще и достичь каких-то таких вот духовных более устойчивых состояний с тем, чтобы приобрести такую близость к Богу и увеличить свой потенциал духовный. Вот, конечно, это все нужно так вот делать, и, может быть, сначала, как я уже говорил, по форме, чисто, может быть, сначала внешне, с некоторым принуждением… ну, форма – она же влияет на дух. Сначала мы по форме стараемся не раздражаться, не сердиться – а потом это оказывает влияние на наше сердце, и мы начинаем это делать уже как вот по внутреннему, а не только по внешнему.
Отец Андрей Постернак: Тут еще поступил вопрос о заповеди блаженства. «Блаженны изгнанные правды ради». О какой правде говорится? Может ли эта правда относиться к сфере гражданского общества?»
Этот вопрос, наверное, действительно непростой, потому что мы знаем, что в XX веке очень многие люди, особенно в советское время, действительно пострадали за правду, были вынуждены эмигрировать, много было диссидентов, людей, которые выступали за правду и за это пострадали. Но здесь, я думаю, нужно помнить об одном, если мы говорим все-таки именно о заповеди христианской, что все-таки блаженны те, кто пострадали за правду, и со смирением это восприняли ради Царства Небесного, а не ради того, чтобы в своем сердце потом взгревать какую-то ненависть или неприязнь. Ведь что получилось с теми же людьми, которые покинули советское общество вот как раз в 70 – 80-е годы – в конечном счете они – очень многие из них, не все, конечно, но многие из них – озлобились. То есть это – люди, сознание которых в конечном счете было направлено на предвнушение, на то, чтобы бороться с чем-то, то есть искать этого врага, и вот эта психология борьбы у многих из современных правозащитников, безусловно, сохраняется.
Уже нет советского времени, а вот это стремление достичь правды во что бы то ни стало в конечном счете приводит к тому, что человек, борясь за правду, начинает уже всех ненавидеть. Вот это уже, конечно, крайность, и, безусловно, это уже не есть дополнение к той заповеди, к которой призывает нас Господь, поэтому, если мы страдаем за правду, то это не должно быть связано с какой-то неприязнью, с какой-то ненавистью к другим людям или к стремлению всех обличать и искать эту правду, вот таким образом осуждая других… Поэтому здесь, я думаю, надо различать вот эти духи зла или дух страданий, если действительно человеку приходится пострадать за правду и принять какое-то гонение, несправедливость – то есть нам вот об этом говорит Господь.
Жен: Скажите, пожалуйста, вот святые отцы были, что постили христиан, и если уж так молиться, поститься… как, нужно вообще, построже поститься? Это важно сейчас – построже поститься и как молиться?
Отец Роман Бацман: Ну с рассуждением. По силам – конечно, хорошо и поститься, и молиться хорошо. Не надо думать, что мы уже – христиане последних времен, и нам уже не надо поститься и молиться, а достаточно только терпеть. Пока есть возможность такая, нужно этим пользоваться, если есть силы, если это приносит пользу. А если здоровье уже ослабленное, и уже старость пришла, то, конечно, достаточно терпеть. В больнице люди лежат – какая у них подготовка к причастию, например? Их подготовка – в таком благодушном терпеливом перенесении своих болезней, своего положения такого неудобного, иногда неэстетичного, вот иногда такого стеснительного. Так и в жизни…
Так, здесь про стремление еще есть к красивым дорогим качественным вещам. Является ли грехом стремление? Ну, стремление к красивым вещам – если обладать ими – конечно, это грех. А если мы смотрим на облака красивые, на деревья, и понимаем, что это – не наше, и мы их никуда с собой не возьмем, не унесем – в этом греха нет, это Господь дал нам такую способность оценивать красивое-некрасивое. А стремление обладать… Роскошь противоестественна. Опять же, если мы ею обладаем, если нас чем-то роскошным наградили, ну, например, какую-то роскошную медаль нам дали, или роскошное Царствие Небесное Господь нам приготовляет, мы же не будем говорить: «Господи, дай нам поскромнее Царствие Небесное, а то как-то неудобно в Царстве Небесном таком роскошном себя ощущать, если мы до этого доживем». Здесь все зависит от того, что у нас в сердце – или Господь, или те какие-то мелкие вещи, хоть они и считаются здесь, на земле, роскошными.
А потом, если говорить о богатстве, то вот говорят, что стыдно умирать богатым. То есть постепенно, если человек сразу не может оставить все, как это у нас есть в Житиях Святых, в патериках, такие подвиги – постепенно, конечно, надо стремиться к тому, чтобы умереть уже совсем небогатым, даже если мы пока что еще богаты. Вот так вот, к концу жизни, раздав там родственникам, конечно, немножко, чтобы не обиделись, ну, и другим людям тоже чтобы досталось – все постепенно, да – не в конце уже самом, когда завещание написал, и вдруг из завещания родственники узнают, что им ничего не досталось – им обидно, конечно, они не будут за вас молиться, обидятся на вас. Так, чтобы заранее все это сделать…
Дальше спрашивают про золотую середину между заботой о близких и реализацией своих сугубо личных планов в отношении как раз тоже пользования богатствами. То есть, если вы вместе живете, то понятно, что коммунальные платежи как-то вы должны делить вместе с мамой, например. То есть в холодильнике появляется еда – тоже надо, чтобы она там вместе как-то появлялась. Если холодильник сломался – понятно, что вы им тоже пользуетесь и надо вместе поучаствовать в его покупке. А остальные деньги нужно вполне тратить на себя, у каждого своя немножко такая жизнь, свои какие-то дела. Вот, и – вроде все…
Жен: Сейчас в нашем обществе очень распространен дух уныния. Такие лица у всех, речи… Вот как сейчас бороться с духом уныния?
Отец Андрей Постернак: Тут отец Роман все цитировал старцев, и замечательные тоже старца по этому поводу слова о том, что «держи свой ум во аде и не отчаивайся». То есть…
Отец Роман Бацман: Тоже старец Симеон…
Отец Андрей Постернак: Да. Так что это, наверное, некая примета нынешнего времени, и, как мне кажется, у нас даже не только еще уныние, но и некий страх перед тем, что же нас ждет. Сейчас вот такая ситуация – как жить, что будет с нами, с нашими детьми, с родителями, с близкими? А я думаю, что это есть некое по большому счету такое страхование. То есть понятно, что эта забота нас гложет, но все-таки Господь говорит, что мы должны заботиться о текущем дне, а не о том, что ждет нас завтра. И даже если завтра будет конец света, сегодня надо сеять пшеницу, то есть заниматься тем делом, которое нам поручено Богом, которое у нас есть, заботиться о других, кто рядом с нами. И я думаю, что поддаваться вот такому унынию, такому страху совершенно неправильно, потому что надежда – она есть, она была. Наше государство, которое, как вы знаете, переживало и не такие страшные беды, и это уже не первый дефолт на нашей памяти, так что чего тут из-за этого расстраиваться, думая, что жизнь на этом завершилась? Конечно, не завершилась. Русский человек – он долготерпелив, а Господь многомилостив, поэтому я думаю, что все, что нашу страну постигало, это все с одной стороны, не случайно, а, с другой стороны, если мы будем искренне каяться в своих грехах, будем стараться жить по-христиански – ну, чего нам бояться в этой жизни? Господь с нами, Господь нас не оставит.
Отец Роман Бацман: Да. Это возможно только тогда, когда центром нашей жизни все-таки будет становиться Христос, а не какие-то другие вещи незаметные. Потому что так бывает – человек сам не замечает, как у него Иисус Христос, богослужения, таинства находятся немножко на периферии его сознания. Даже когда он хорошо об этом все знает, разбирается, прочитал книги по истории Церкви и богослужения, но можно, честно говоря, не заметить, что у тебя находится в центре твоего сердца, а что находится на периферии твоего сознания. Вот надо все-таки с периферии постоянно в центр и богослужения, Иисуса Христа помещать, вот как бы ни пыталось наше греховное создание. Ведь наш ум и наше сердце повреждены грехом, и это повреждение как раз и проявляется, потому что оно постоянно что-то тяжелое, неприятное, неочевидное вытесняет. И так бывает, что Иисус Христос входит в центр нашего ума, сердца – а мы его как-то вытесняем. Он опять входит – мы его опять вытесняем. И это незаметно иногда проходит – из-за грехов, из-за привычек. И нам надо постоянно обратно его возвращать в центр и строить свою жизнь вокруг этого центра – правильная такая установка будет. При правильной установке, конечно, гораздо легче переживать все, что с нами случается, ну, как бы против нашей воли, нашего сознания.
Муж: Объясните, пожалуйста, у неверующего, но доброго человека есть шанс спастись?
Отец Андрей Постернак: Ну, апостол Павел отвечает еще на то, что человек, который ничего не знает о Боге, не верит в него, будет судим Богом по своей совести. То есть совесть есть у каждого человека, независимо от того, верит он в Бога или нет. Это, кстати, тот вопрос, который часто задают – а могут ли спастись люди, которые живут вне христианской традиции – где-нибудь на Востоке, например, или там в африканских странах, в Латинской Америке? Я думаю, что пути Господни неисповедимы, поэтому Господь в тех случаях, когда человек даже ничего о Нем не знает, все равно присутствует внутри человека через совесть, и поэтому человек своей совестью творит добро или зло, и поэтому через свою совесть он будет судим, как говорит апостол Павел, так что, конечно, неверующему делать и добро – и это тоже может быть зачтено. Очевидно, что это как-то в его спасении сыграет свою роль. Этого мы не знаем, конечно, но то, что Господь никого не оставит своей любовью, вне всякого сомнения.
Муж: Получается, что если неверующий человек творит добро, то он как бы верующий, просто он об этом не знает?
Отец Роман Бацман: В каком-то смысле – да.
Отец Андрей Постернак: Да.
Отец Роман Бацман: Да. Потому что по делам. Исходя из своих дел, он, получается, верующий, но у него могут быть предубеждения. Вот его воспитали в ложной какой-то вере – это не его вина, что он родился в такой стране, в таком обществе, где есть предубеждения. Вообще всего лишь два препятствия основных бывают между человеком и Богом, точно такие же два препятствия и между людьми. Есть такая книга и фильм, он называется «Гордость и предубеждение», Джейн Остин. Все то же самое, только там речь идет о мужчине и женщине, а здесь речь идет о человеке и Боге. Человек и Бог – это тоже личности, и между личностями всегда возникают два таких основных препятствия. Вот, предубеждения – они да, мешают человеку прийти к истинной вере, гордость мешает.
Но все-таки, делая добрые дела, человек свою гордость уменьшает, и есть вероятность, что предубеждение тоже может как-то рассеяться даже, потому что Господь коснется человека через его добрые дела, его сердце просветит. А насчет совести – там был вопрос, просто я вспомнил, спрашивали: «Соперник – это кто? В Евангелии упоминается…» Господь говорит: «Мирись со своим соперником, пока ты на пути». Вот как раз совесть называется соперником, она постоянно как бы соперничает, сопротивляется, обличает нас. И, пока мы на пути жизни, надо с этим соперником мириться, не в том смысле, что его как-то напоить, усыпить этого соперника, а чтобы вот, прислушиваясь к нему, к его советам, к голосу совести, вот выполнить эту волю Божью, через соперника так отвечающую.
Жен: А можно вопрос? Будьте любезны, скажите, пожалуйста: определение совести с какого момента? Рождения человека? Или когда она возникает?
Отец Роман Бацман: Ну, исходя из того, что дети начинают исповедоваться с семи лет, считается, что они уже могут отвечать за свои поступки, они уже могут чувствовать это, но я думаю, гораздо раньше дети чувствуют, что они поступают не по совести, хотя еще не могут как бы с собой ничего сделать, и как раз с самого детства, с самых первых этих шагов вся такая судьба человека и жизнь складываются, какое он выбирает направление. Это же некоторая загадка: ну, например, там весной, после дождя выбегают два мальчика во двор, одного возраста, трех лет, допустим, один прямиком бежит в лужу, а другой почему-то ее обходит. Вот одному так нравится – там потопать ногами, чтобы было так мокро, грязно там, а другому почему-то это не нравится. И так вот, из таких вот мелких поступков как-то складывается и выбор жизненный, когда человеку это помогает, на горьких поступках, прийти к вере, или, наоборот, его отводит от добрых дел, от веры, к сожалению.
Жен: А определение совести – что такое?
Отец Роман Бацман: Совесть? Ну, совет от Бога.
Отец Андрей Постернак: Ну, наверное, голос Божий…
Отец Роман Бацман: От слова «совет». Бог как бы советует нам, звучит…
Жен: Извините, в продолжение просто у нас семейная дискуссия долго идет на эту тему… Совесть – это врожденное качество или приобретенное?
Отец Роман Бацман: Врожденное. Бог же дал от своего духа человеку. Человек отличается от животного тем, что вот у него есть этот голос, у него есть дух. У животных духа нет Божьего. Дух Божий как раз через совесть вот так вот себя и проявляет.
Отец Андрей Постернак: У нас есть и образ, и подобие Божие, конечно. Собственно, вот эта совесть – она и есть.
