О токсичности написаны сотни статей и постов в социальных сетях, этим словом лихо оперируют даже младшеклассники. И чаще всего токсичными оказываются… родители. А бывают ли токсичными дети? Коллеги? Можно ли продолжать общаться с токсичным человеком и как? Что такое «токсичность» с точки зрения христианина?
Беседуем об этом с Мариной Филоник, психологом, психотерапевтом, членом-соучредителем Ассоциации понимающей психотерапии, руководителем образовательного проекта «Психология для Церкви».
Раздуется и лопнет, как лягушка
— Сегодня многие люди оперируют словом «токсичный» как психологическим термином. Токсичные отношения, токсичные родители, токсичные коллеги… Это новое понятие в психологии?
— Это вообще понятие не из терминологии психологов, хотя оно действительно очень распространено. Мы сегодня имеем довольно сильную психологизацию культуры. Уже приходят шуточные рассылки о том, что нельзя просто спросить «как дела», а надо сформулировать так:
«Если это не нарушит твои границы, если ты сейчас в ресурсе, если этот вопрос ты не услышишь как токсичный, то можешь ли ты ответить, как у тебя дела?»
Шутки шутками, но психологический дискурс уже давно покинул пространство научных институтов и психотерапевтических школ, и нередко это становится проблемой. Люди начинают считать себя экспертами в очень разных сферах, и сегодня это сферы здоровья, духовной жизни и, конечно, психологии.
Понятие «токсичность» становится популярным еще и потому, что оно очень удобно. Оно дает ощущение понимания того, что происходит. Это такой «пришлепывающий» диагноз — ты токсичный, всё с тобой понятно, иди вон.
— А у психологов такого взгляда на человека не бывает?
— Нет, и когда у меня спрашивают, что такое токсичность, мне как раз непонятно, — надо разбираться на примерах. Наверное, после общения с человеком, которого называют токсичным, ты плохо себя чувствуешь? Причем не ты один и не единожды, а и другие люди? Но всё равно мы не можем объективно сказать — о, вот Вася точно токсичный, а Петя точно не токсичный.
— Видимо, это как с духовностью, которую «разрешили» в 90-е. Тогда все бросились в разные религии и учения, а сегодня то же происходит с психологией: многие, почитав какие-то статьи и книги, стали эдакими доморощенными психологами, которым «всё понятно».
— Действительно, я не припомню, чтобы лет 10 назад было столько историй про токсичность, абьюзы, травмы. Еще Лев Семенович Выготский в начале ХХ века говорил об опасности генерализации психологических понятий. Есть такая склонность у людей — в какое-то понятие впихивать все, что только можно, пока оно не раздуется, как лягушка, и не лопнет. Мне кажется, сейчас у многих есть соблазн объяснять все через токсичность или травму.
На это еще влияет общий уровень боли и стресса. Легче сказать «у меня травма» или «я поговорила с токсичном человеком», чем ощущать, что не понимаешь до конца, что с тобой происходит. В этом есть своя польза, но есть и опасность: если какую-то модель мы возводим в абсолют, возникает соблазн не увидеть за моделью реальности.
Манипуляции и двойное дно
— Давайте попробуем в терминологии психологов описать «токсичного человека»?
— Скорее всего, такому человеку свойственны неумение слышать других, соблюдать личные границы, скрытое насилие, манипуляции, двойные послания, непрямая коммуникация и завуалированность. За тем, что называют токсичностью, редко стоит осознанное желание зла, — скорее, этот феномен возникает там, где уровень осознанности низкий.
Один из типичных примеров токсичности — когда есть неудовлетворенность, фрустрация, какие-то претензии или гнев, но человек их не может осознать и выражать будет косвенно. Это тяжело воспринимается в контакте, потому что нет ясности, нет прямоты.
— У меня был такой коллега. Я не смогла с ним работать, потому что он, как я это определила, «токсичный». Он нарушал сроки, но так всегда выставлял, что оказывалась виновата я. Пришлось попросить начальство сделать так, чтобы мне не быть его руководителем. Есть ли тут моя неправда? Я будто не дала ему шанса, уйдя от конфликтной ситуации.
— Не надо списывать любой конфликт на кого-то одного. Вы начинаете винить себя, но всегда есть нечто и на полюсе другого. В поведении вашего коллеги я вижу ту самую завуалированную агрессию. Причина — невозможность признать свою ошибку, встретиться со своей неидеальностью. Зрелый человек сможет выдержать такую ситуацию: «Да, я нарушил сроки, я виноват». А если я могу признать свою вину, то у меня нет внутренней задачи обвинять другого. И наоборот, если я не могу выдержать свое несовершенство, то мне необходимо защититься, найти виноватых вокруг.
Дальше можно посмотреть на вас. Если вы ранитесь об его обвинения, скорее всего, это попадает в вашу собственную «болевую точку» —. Например, не выдерживать свою неидеальность. Когда вы признали его токсичным, похоже, это право дистанцироваться и выстроить границы, чтобы не раниться о беспочвенные обвинения.
В целом, на мой взгляд, лучше говорить не «токсичный человек», а «токсичная коммуникация», «токсичное поведение». Так мы отделяем личность от поступка, грех от грешника, тем самым оставляя человеку шанс на изменение.
Бывают ли токсичные дети?
— Сейчас часто в токсичности обвиняют родителей. Только диву даешься, когда видишь, что взрослые дети на десятилетия вычеркивают из жизни своих стареньких родителей, потому что они «не то сказали». Причем это могут быть обычные любящие папы и мамы, которые не вписались в современные «психологические стандарты».
— Все индивидуально, шаблона нет. Каков твой родитель? Он непрерывно брызжет потоками манипулятивной агрессии, и с ним рядом невозможно находиться? Или он один день в неделю, провалившись в свое депрессивное чувство вины, начинает обвинять всех вокруг? Другая сторона: можешь ты это выдерживать или не можешь? В какой мере ты разрушаешься? Никто не отменял заботу о себе. Третье: каков статус этих отношений, насколько они значимы, насколько велика ценность их сохранять? Нельзя однозначно сказать, что лучше: уйти или остаться.
Часто тут оказывается замешан медицинский фактор – нарушения на уровне биохимии организма. Например, за «сложным характером» может скрываться депрессия. И человеку нужно просто полечиться. Культура-то у нас психологизируется, но обращаться за психиатрической помощью по-прежнему не считается чем-то повседневным. А ведь ворчливость, постоянное недовольство, обвинение всех и вся — довольно типичная история для депрессии или какого-то личностного расстройства. Если такой человек пойдет на терапию, у него будет расти осознанность, он начнет видеть свои манипуляции и учиться прямым коммуникациям. А если он убежден, что у него всё в порядке, что ему менять ничего не надо, — это гораздо более сложный случай. Но и это может иметь под собой депрессивную подстежку.
Где-то надо прекращать отношения, где-то переходить на большее расстояние, где-то — помочь человеку. Я снова и снова против категоричных советов.
— Представим типичную ситуацию. Свекровь приходит и говорит: «Ой, у вас никогда ничего не приготовлено». Или: «У вас всегда неубрано». Эти слова «вечно, всегда, никогда» сразу выбивают из колеи! Хочется избегать такого общения, но это близкий родственник. Как быть?
— Всё то же самое: первое — понять, почему человек так себя ведет, что за этим стоит. Второе — почему я беру это на свой счет. Вот приходит свекровь и говорит: «Вы всё делаете не так, вы плохо воспитываете детей. Я никогда. Вы всегда». Я когда от этого разрушаюсь? Когда это резонирует с моими сомнениями. Во мне есть какая-то часть, которая думает: «Ну да, я плохая жена, плохая мама. Я недостойна ее драгоценного сына». Но мы же всегда неидеальные мамы, дочери, жены и надавить на это ничего не стоит! Тем более, люди, которые склонны манипулировать, очень тонко видят слабое место и бьют именно туда. Ты переживаешь о том, что у тебя белье не наглажено, она ровно туда тебе будет колоть: «Я всю жизнь гладила, а ты вот никогда».
Здесь есть два совета. Первое, двигаться в сторону большего принятия себя и своей неидеальности — да, я не глажу, и это хорошо для меня. А второе — понимание причин, почему другой так себя ведет. Как правило, причина — какая-то ее боль. Например, чувство собственной ненужности: «В моей жизни исчезло то, что меня наполняет. Раньше это был мой сын, теперь это могли бы быть внуки, которых я тоже могла бы строить и воспитывать, но они мне не дают. И я страдаю».
Если это близкий родственник, то ради сохранения отношений стоит попытаться разглядеть за обвинениями боль и страдание. И в идеале постараться выстроить прямую коммуникацию. «Я замечаю, что вы приходите и каждый раз говорите мне про неглаженое белье, мне больно это слышать. Я хочу понять, почему вы это делаете. Может, вам одиноко и горько, что сейчас дети выросли и вы оказались одни?». Не всегда это возможно и не любой это поймет, но попробовать можно. Причем в самых разных отношениях — и с супругом, и с детьми.
Важно называть правду зла, которое человек делает сейчас: «Послушай, но ведь сейчас ты манипулируешь. Сейчас ты без повода критикуешь меня, зная мои слабые места. Возможно, у тебя болит что-то 10-летней давности». Это надо проговорить, но не ставить клеймо. Человек не равно поступок и человек не равно его токсичное поведение.
Когда удается выйти на правду той боли, которая стоит за этими «наездами», то может случиться огромный прорыв. Манипуляции становятся не нужны, потому что переживание названо и теперь возможен прямой диалог.
— Действительно, в случае близких отношений это можно попробовать. Но на работе с трудом могу представить такие душеспасительные беседы.
— Да, тут лучше держать деловые границы. Кстати, защищаться — это тоже важный навык. «Подождите, вот эти обвинения не имеют отношения к нашему вопросу. Была поставлена определенная задача, она не выполнена в срок, последствия такие-то». Точка. Хотя границы расставить бывает важно и в семье: «Это наш дом, и мы сами решаем, гладить белье или нет».
Невозможно полюбить себя «в вакууме»
— Мы говорили про принятие неидеальности. Это действительно важно в проблеме токсичных отношений?
— Похоже, что это одно из оснований, причем для обеих сторон. Если трудно принять свое несовершенство, трудно принимать и несовершенство мира: я проваливаюсь в свою токсичную вину, и защищаюсь от этого, ругая всех вокруг. Или: мне трудно принять несовершенство других людей, и я пытаюсь их переделать.
— А как повысить самооценку? Как принять себя? Согласиться: «Да, вот здесь я накосячил, мог бы лучше, быстрее. Но зато вот здесь сделал классно»?
— Принятие себя — фундаментальная вещь, куда ни копни, мы возвращаемся к ней. Об этом много пишут в популярно-психологических статьях: полюбите себя — и у вас и токсичность «отвалится», и весь мир переменится. Я даже готова согласиться с этим: если ты будешь иметь адекватную любовь к себе, действительно много что исцелится. Но не так-то это и легко просто так, усилием воли, себя принять и полюбить.
Что значит адекватная любовь к себе? Это, в частности, когда ты принимаешь свою неидеальность, о которой мы говорили выше. «Да, я могу нарушить сроки, я не отличник во всех сферах жизни. Мне есть куда стремиться, но сейчас так». Если есть мужество принять себя со своими ошибками, работа над собой возможна.
Как можно «вырастить» такое отношение к себе? Тут может помочь глубокий опыт проживания отношений, в которых ты чувствуешь себя принятым. Да, это то, что мы в детстве недополучили от родителей, называй их токсичными или не называй. Значит, нужно находить такие отношения — дружеские, любовные, супружеские. Это может быть терапия, различные группы помощи. И постепенно это будет влиять на то, что я сам смогу принимать себя.
И, конечно, мы знаем, что есть Тот, Кто принимает нас намного больше, чем любой человек. Правда, с Богом очень трудно почувствовать Встречу и именно прожить опыт того, как ты можешь быть принят, любим, не осужден, прощен, оправдан.
Терапия, отношения с людьми, отношения с Богом — вот три вещи, которые помогут нам вернуть принятие себя. А когда человек принимает себя, он дает намного больше принятия тому, кто рядом.
Иллюстрации Оксаны Романовой
