Музеи все чаще делают попытки интегративных выставок, предназначенных и для зрячих, и для слепых. Но действительно ли незрячим людям интересно визуальное искусство? Ведь их восприятие — совсем другое. О своем опыте восприятия искусства «Милосердию.ru» рассказал профессор Александр Суворов, самый известный слепоглухой человек в России.
Об Александре Суворове
Александр Васильевич Суворов (1953 – 2024) родился в г. Фрунзе (Бишкек). В три года потерял зрение, а в девять лет – слух. В 1964 году поступил в Загорский детский дом для слепоглухонемых. В 1971 году был переведен в Москву, в экспериментальную группу лаборатории обучения и изучения слепоглухонемых детей научно-исследовательского института дефектологии Академии Педагогических наук СССР – для подготовки к обучению в университете.
В сентябре 1971 года начал учиться на факультете философии МГУ им. М. В. Ломоносова, затем был переведен на факультет психологии. Эксперимент стал возможен благодаря доктору психологических наук Александру Мещерякову, доктору философских наук Эвальду Ильенкову, академику Алексею Леонтьеву и многим другим.
Преподавал педагогику и психологию студентам высшей школы, работал со слепоглухими детьми в Загорском детском доме, стал доктором психологических наук.
С 2004 года – профессор Университета Российской академии образования. Действительный член Международной академии информатизации при ООН. Автор множества научных, публицистических, поэтических работ.
«Взгляд — это мне недоступно»
Нужно ли адаптировать для незрячих людей изобразительное искусство, а для неслышащих — музыку? Интересна ли живопись и скульптура тем, кто не видит, а симфонии — тем, кто не воспринимает звуки? Эти вопросы даже удивили Александра Суворова. Любые технологии, помогающие слепым, глухим и слепоглухим познакомиться с произведениями искусства, нужны и интересны, считает он.
«Я был на таких выставках, в том числе в Третьяковской галерее. Там была специальная экспозиция, где скульптуры разрешалось трогать. Какого-то кавказского скульптора. Очень интересно. Мне особенно понравилась гора и дорога, вьющаяся по склону этой горы, и деревья по обочинам дороги — справа и слева. И на дороге путники разного возраста. Вот старик на палочку опирается, вот топает подросток», — вспоминает профессор.
В 2009 году в Третьяковской галерее в рамках программы «Музей, открытый для всех» работала экспозиция для слепых и слабовидящих людей, где были представлены доступные для тактильного восприятия работы Лазаря Гадаева, скульптора из Северной Осетии. Одна из скульптур называлась «Горные дороги».
На другой выставке проф. Суворову понравилось скульптурное изображение детского хоровода: «Какой-то карнавал, дети в костюмах, у них открыты рты, потому что они поют. И отдельно, спиной к ним — обиженный мальчик-зайчик. Это прямо про меня композиция. Я тоже в детстве был таким обиженным «зайчиком» во время детских праздников в школе для слепых, и обычно именно такой костюм надевал на Новый год».
Если выбирать между рельефом и скульптурой, то фигура в полном объеме воспринимается лучше, сказал Суворов. «Мне проще, когда фигура в полном объеме, например, вся голова. Когда мне показывали мой собственный скульптурный портрет, я спросил: «Что это за широкая пивная рожа — прямо кирпича просит?» Автор был очень огорчен такой реакцией, решил, что мне не понравилось. Я его спросил: «А почему вы вообще захотели делать мой портрет?» Он ответил, что взгляд какой-то особенный. Ну, говорю, это мне недоступно – взгляд».
«Разбираться в позах — это интересно»
Скульптура особенно интересна для Александра Суворова тогда, когда от нее можно получить и эстетическое, и интеллектуальное наслаждение. Например, он любит работы Вадима Сидура.
«Это интеллектуальная скульптура. Тут очень выразительно подчёркнутые позы, без подробностей, чистые позы. А то и вовсе чистые идеи, понятия. Разбираться в этом очень интересно. Сидуровские формы мне всегда легче понять, чем такую скульптуру, которая близка к реальным формам. Это ведь даже не стилизация. Вы видели их? Это чистые понятия, портреты философских понятий», — сказал Суворов.
Больше всего ему запомнилось изображение матери с маленьким ребенком в виде креста.
«В книге психолога и философа Сергея Леонидовича Рубинштейна «Человек и мир» есть очень важная и интересная мысль. Она перекликается с эстетическими работами моего учителя Эвальда Васильевича Ильенкова. Рубинштейн пишет, что искусство — это понятие, а не восприятие. Образ искусства — это не образ восприятия, а образ понятия, понимания предмета, переданного, воплощенного в определенную форму. К Сидуру это относится в прямом смысле», — добавил профессор.
Не переводите пятна в точки
Однако не все начинания, предназначенные для инвалидов, действительно успешны с точки зрения тех людей, которые должны получать от них радость. Например, экспозиция для незрячих и слабовидящих в одном музее в Испании Суворову не понравилась.
По его словам, копии картин, представленные там, хотя и предназначались для незрячих посетителей, но были подчинены законам зрительного, а не осязательного восприятия.
«Это был и не рельеф вовсе, а точечное воспроизведение пятен. Воспринять контуры изображения было очень трудно. Уж если делать копии картин, то они должны быть действительно рельефными, а не переводом пятен в точки», — сказал Суворов.
В 2015 году такая выставка проходила в Прадо (Мадрид), на ней были представлены тактильные копии наиболее известных экспонатов музея. СМИ называли ее «первой в истории выставкой шедевров живописи для слепых».
В настоящее время российский Фонд поддержки слепоглухих «Соединение» обсуждает с Эрмитажем и Сбербанком проект по созданию нескольких 3D моделей картин с использованием рельефов, вибраций, запахов и с подробным разъяснением содержания произведения «на Брайле».
«Тему восприятия слепоглухих придумали зрячеслышащие»
Суворов рассказал, что в сентябре-октябре 2016 года в Московском государственном музее Вадима Сидура при поддержке Фонда «Соединение» пройдет серия круглых столов, посвященных особенностям восприятия скульптуры слепоглухими. Он собирается принять участие в этих мероприятиях. «Мне действительно есть, что сказать», — отметил он.
Какие вопросы, по мнению Суворова, следует обсудить на круглом столе? «Это затеяли зрячеслышащие, они ставят вопросы, им интересны особенности восприятия слепоглухих. Основной вопрос, задаваемый зрячеслышащими: как это вообще возможно, обходиться без зрения и слуха, как можно что-либо воспринимать, познавать, понимать, как можно жить без этого? Меня их интерес не обижает, наоборот, я считаю его вполне естественным и закономерным, и готов со своей стороны удовлетворить его, насколько смогу», — ответил профессор.
«Для меня эмоции существуют в виде музыки»
Суворов любит слушать музыку, больше всего ему нравится классика. Он показал, как включает колонки и выбирает аудиофайл с помощью специального органайзера для слепых. Чтобы услышать музыку, Суворову приходится поднести небольшие колонки вплотную к ушам. «Сейчас я слышу звуки, а не только вибрацию. Это Свиридов, музыка из сюиты — музыкальных иллюстраций к повести Пушкина «Метель»», — пояснил он.
«Прижимать колонки к ушам — это не очень хорошо. Мне больше нравится держать их на небольшом расстоянии, тогда звук получается более объемный, естественный, и по ушам не «бьет». По моим не бьет, а по ушам присутствующих в квартире — очень даже, потому что приходится включать погромче», — улыбнулся он.
«Музыка — это воплощенная в звуке эмоциональная культура. Лично для меня эмоции только в виде музыки и существуют. В моей душе постоянно звучит музыка, связанная с моим настроением. Это не обязательно то, что я уже где-то слышал, это может быть и импровизация своего рода. Это неотъемлемая составляющая часть моей душевной жизни», — сказал Суворов.
По словам его помощника Олега Гурова, раньше профессор любил слушать оркестры в парках. Но современные слуховые аппараты не передают живую музыку так, чтобы он мог ее воспринимать. «Раньше то ли аппараты были другие, то ли слух у него упал», — добавил Гуров. «И то, и другое», — считает Суворов.
«Любимая музыка, звучащая на могиле, лучше всяких цветов»
«Недавно директор музея Сидура Ярослав Алёшин на своей машине возил нас с Олегом на Новодевичье кладбище, на могилу Ильенкова. Я взял с собой органайзер и моно-колонку на аккумуляторе, — рассказал профессор. – Я влажной салфеткой протер памятник от пыли, а затем Олег помог мне подсоединить моно-колонку к органайзеру, и я осуществил свою давнюю мечту — послушать на могиле Эвальда Васильевича его любимую траурную музыку. Сначала траурный марш из оперы Вагнера «Гибель богов». Потом — восьмую дорожку из «Реквиема» Моцарта. Потом — траурный марш Бетховена. И наконец – фрагмент из «Траурно-триумфальной» симфонии Берлиоза.
Ездили мы вечером, цветочный магазин у ворот кладбища работал до пяти, так что цветы мы купить не успели. Но Ярослав Алёшин и Олег единодушно заявили, что любимая музыка, звучащая на могиле, лучше всяких цветов».
«Искать пользу от искусства – кощунство»
С какой целью незрячий человек может пойти на выставку изобразительного искусства, а неслышащий — на концерт? Может быть, это просто полезный и эффективный элемент социальной реабилитации?
Такой вопрос возмутил Суворова: «Подходить к прекрасному столь утилитарно — это кощунство. Когда зрячие люди разглядывают фотографии, на которых изображены звездные небеса, закаты, рассветы, панорамы, какую пользу они извлекают из этого? Они, скорее, получают впечатление. Оно полезно? Это часть душевной жизни. Если человек не воспринимает какую-то часть художественной культуры — музыку, изобразительное искусство или литературу, он в чем-то беден эмоционально. Я без всего этого жить не могу. Это не польза, это больше».
«Впрочем, польза тоже есть, — добавил Суворов. — Известная мне скульптура, музыка — это не просто передача эмоций, а понятие этих самых эмоций, рафинированное причем понятие. Это эстетическая культура, которая развивается профессиональными художниками, а мы, потребляя эту культуру, развиваем в себе такую важную способность, как способность продуктивного воображения. Это я почти дословно цитирую Ильенкова».
