В Москве 1 сентября прошел круглый стол «Школьная травля: сначала признать проблему», – в рамках первого российского антибуллингового проекта «Травли.Net» благотворительных фондов «Журавлик» и «Галчонок». Психологи, педагоги, даже политологи говорили о том, что же такое – травля в школе и не всегда были согласны друг с другом.
Освежаем взгляд
Травля ученика может возникнуть в любой школе – и в частной элитной, и в простой районной. От нее не застрахованы дети и в странах с «развитой демократией», и в странах без демократии вообще. Разница в том, считают ли взрослые травлю проблемой, говорит психолог Людмила Петрановская.
Школьную травлю зачастую не рассматривают как профессиональную задачу для педагогов, которую можно решить. Ее относят к разряду личных трудностей того или иного ребенка – «ну, он такой, его не любят».
«Мы имеет мощную традицию и привычку трактовать травлю как явление, связанное с личными особенностями: есть люди, которых травят, а есть люди, которые начинают травить. В этой парадигме мыслят многие педагоги и родители. Это парадигма тупиковая.
Пока мы не начнем воспринимать травлю как проявление определенных групповых правил, решение не найдется. Хотя бы просто потому, что люди имеют право быть разными», – подчеркнула Людмила Петрановская.
По мнению Ирины Лукьяновой, учителя и писателя, школьная травля – явление не только социальное, но и биологическое.
Она сравнила поведение детских коллективов с собачьей стаей. «Жесткость иерархии и степень, с которой члены стаи истребляют друг друга, напрямую зависят от качеств лидера.
Самая лучшая динамика в стаях, где есть разновозрастные животные и мудрый вожак, вроде Акелы.
А самая жесткая иерархическая организация и кровавые бои – в питомниках, где в одну стаю собираются молодые щенки, а лидером становится самый сильный из них», – сказала она, сославшись на исследования этологов.
Политолог Екатерина Шульман (объявлена в РФ иноагеном) сравнила травлю с геноцодом, погромами, этническими чистками».
«Присыхание ролей» – чуть ли не главный признак
Унижение и прессинг могут проявляться по-разному, и нет единого мнения, что считать травлей, а что – «формой социализации», отметила Екатерина Мень, президент Центра проблем аутизма (ЦПА). Например, если рюкзак одного из учеников утопили в туалете, учителя могут назвать это «мальчишескими разборками» и никак не реагировать на ситуацию.
По мнению Екатерины Шульман, определяющие признаки травли – это недобровольный коллектив и замкнутое пространство, которое нельзя покинуть по своему желанию. Травля происходит тогда, когда люди не выбирают свое окружение – одноклассников, сокамерников, сослуживцев в армии.
Ребенок может подвергаться травле и в той компании, которую выбрал сам, причем такая ситуация болезненнее всего, отметила Елена Альшанская, президент БФ «Волонтеры в помощь детям-сиротам». «Ты можешь уйти, но тебе этого не хочется, потому что это твоя компания», – сказала она.
Людмила Петрановская добавила к определению травли такой признак, как устойчивость ролей. «Может быть довольно агрессивное групповое поведение людей, но … если это происходит рандомно, случайным чередованием, – скажем, сначала все орут на одного человека, а потом на другого – то можно говорить о дурных манерах, не более того.
Важным признаком травли является «присыхание» ролей. Если к кому-то «присохла» роль жертвы, это групповой феномен.
И дальше уже неважно, что этот человек делает. Он может быть умным и красивым, но все равно будет играть роль жертвы», – пояснила она.
Кроме того, важно уловить грань между негативной оценкой и угрозой, отметила психолог. В адрес человека могут высказывать нелестное мнение, но это не обязательно является насилием. Резкую оценку можно обсуждать с психологом, а насилие – это уже социальная проблема.
В чем педагогическая ошибка
Школы зачастую отказываются обращать внимание на буллинг, ссылаясь на то, что воспитание детей – это задача родителей, а их дело – оказывать образовательные услуги, сказала Ирина Лукьянова.
Между тем «попадая в коллектив, ребенок начинает проявлять качества, которые он не проявляет дома. Для того, чтобы жить в коллективе, ему нужны умения, которые дома родители воспитать не могут», – отметила она.
Травля – это вообще не вопрос воспитания, добавила Людмила Петрановская. Это вопрос обеспечения безопасности детей в школе. «Школа не может сказать, что безопасность детей – это не ее дело», – подчеркнула она.
По словам Елены Альшанской, учителя часто сознательно создают небезопасную с точки зрения буллинга среду, так как «это единственный способ для них удержать дисциплину». Учителя видят иерархию между детьми и позволяют «старшим» обижать «младших», потому что тогда «старшие» смогут удерживать порядок лучше, чем сами учителя.
«Позитивный» словарь в 32 слова
Препятствовать травле невозможно, если в школе нет ответственного взрослого, который разбирается в этом вопросе, считает Елизавета Муравкина, президент БФ «Галчонок». Нужно готовить специалистов, способных проводить планомерную работу со школами по программе «Травли.Net», сказала она.
Учителей можно обучать борьбе с буллингом на курсах повышения квалификации, отметила Ирина Лукьянова. Кроме того, нужны программы для обучения педагогов, как поддерживать дисциплину в классе, добавила она. По ее словам, за рубежом существует множество материалов по этой теме, а в России ей удалось найти только «одно двадцатистраничное переводное пособие».
Очень часто учитель провоцирует травлю, сам того не желая, просто обронив неудачное замечание в адрес ученика.
Екатерина Мень рассказала об опыте создания «позитивного словаря учителя» из 32 фраз. Словарь кладется на стол педагогу и помогает ему автоматически использовать корректные выражения, не тратя силы на подбор слов в той или иной неоднозначной ситуации. Например, «попробуй еще» вместо «да что ж ты такой тупой».
Однако, по словам Елены Альшанской, проблема должна решаться не на уровне учителей, а на уровне системы образования. Кроме того, надо учить родителей распознавать, что их ребенок участвует в травле, считает она.
Посетите антибуллинговый тренинг
Центр проблем аутизма проводит антибуллинговую программу с 2015 года, это тесно связано с развитием инклюзии. Программа состоит из тренингов для детей и повышения квалификации взрослых. Например, для учителей проводятся педагогические советы, где рассказывается о ранних признаках травли. Для детей – тренинги, во время которых они меняются ролями, примеряя на себя различные ситуации.
«Это четкая работа, четкая программа, где дети приобретают определенный опыт и навыки, как реагировать на буллинг, как игнорировать какие-то вещи, как не дать втянуть себя в распространение сплетен, в травлю», – пояснила Екатерина Мень.
«Травля – это не проработанность социальных навыков, недостаточная социальная компетентность», – отметила она.
Напишите правильно Устав школы
Екатерина Мень указала на недостатки существующей нормативной базы, где нет рычагов для борьбы со школьной травлей. С другой стороны, регулирование не должно само разрабатываться в «буллинговой стилистике» – запретить, ужесточить, сократить, – отметила она.
«Есть вещи, действительно слишком тонкие, чтобы быть описанными федеральным законодательством», – сказала Екатерина Шульман (объявлена в РФ иноагеном). По ее словам, Устав школы — это как раз тот документ, в котором могли бы быть прописаны правила, касающиеся буллинга, в том числе и санкции за участие в нем.
