Из «профессорских жен» – в английские соцработники
В 1991 году мой ученый муж получил контракт в Англии, так я тут оказалась. Но через несколько лет у нас образовались проблемы с деньгами, и я поняла: надо срочно устраиваться на работу. Мое высшее биологическое образование уже «не работало», ничто высокооплачиваемое «не грозило», зато были низкооплачиваемые области, где люди нужны всегда.
Я трезво оценила свои возможности. Быстро стучать на компьютере я не могу. Живо реагировать на запросы клиентов в магазине или конторе – тоже. Кроме того, этот рынок забит – в нашем городке такие должности сразу подхватывали мои дети и их сверстники.
А вот физической работы я не боюсь. Работы «грязной» – тоже. Так что в компанию по уходу за пожилыми людьми меня взяли почти сразу. Я только опасалась, что мне будет трудно объясняться, потому что старики говорят не очень внятно. И в меньшей степени – не понять что-то из того, что надо выучить. Однако все оказалось не так страшно.
Зато меня сразу удивило количество правил, которые нужно знать и которым положено следовать.
Особенности обучения соцработника в стране сутяг
Область «care» стала развиваться в Англии после войны, причем быстрее всего совершенствовалась юридическая сторона. Англию часто называют страной сутяг, а там, где у клиентов проблемы со здоровьем, получить обвинение очень легко. И очень легко при этом испортить свое собственное здоровье.
У англичан есть лозунг «Safety First» (безопасность прежде всего).
Первый законодательный акт по технике безопасности обязательный и для работников, и для работодателей, у них появился еще в 1974 году. Развивалось законодательство и в области care.
Первая и основная задача работника – просто выучить, как надо себя вести. Задача работодателя – обеспечить выполнение правил.
Задача же всех правил и уложений – снизить количество спорных моментов, когда клиент может предъявить иск компании.
Но если, изучив специальный подробный курс того, что мы бы назвали «техникой безопасности», человек все-таки получает травму на рабочем месте, – это его проблема. Например, я общалась с женщиной, которая, начиная работать в 70-е, используя тогдашние приемы, и сильно повредила спину. Она оказалась в больнице, а никаких выплат при этом ей получить не удалось. Но в настоящее время кэрэры не «тягают» клиентов, что уменьшает риски травм для всех.
Курсы «освежения знаний» – регулярны
Часто кэрэры – это люди, которые не пытались получить другого образования, и «застряли» на этой работе. Тогда они – ценные кадры с многолетним опытом.
Бывает еще молодежь, которая таким образом строила карьеру – это неплохая карьера, но очень медленная: сначала можно перейти в офис на должность координатора, потом стать менеджером в своем отделении и т.д.
На курс «care» можно пойти сразу после окончания школы – он будет примерно такой же, как при обучении в агентстве. Есть несколько степеней.
Для своей работы я сдавала экзамены только по Health & Care (Здоровье и Уход), но можно учиться дальше. Например, если бы я потом перешла работать в офис, то имела бы право на изучение курса офисной работы.
Сдачу первой ступени я оплачивала сама, а вот дальнейшее образование мне оплатил офис. Там были онлайн – задания, и немного практических занятий. Тренинг (двухнедельный) проходят непосредственно перед тем, как человек начинает работать, это тоже оплачивает компании.
Кроме того, каждый год у нас были update – курсы «освежения знаний», когда несколько самых важных предметов мы проходили заново. Должна заметить, что мне это казалось весьма полезным: во-первых, поработав, воспринимаешь все несколько иначе, во вторых, каждый год может появиться что-то новое, особенно в области механизмов.
Уважение, понимание, защита
Во время обучения кэрэрам, во-первых, напоминают об этике и морали. Никакой дискриминации. Прямо так и пишут: «Все должны обслуживаться одинаково.
Дискриминации по возрасту, полу, цвету кожи, состоянию здоровья быть не должно».
Уважение, внимательность, понимание особенностей – короче, идеология очень важна. После того, как тебе это разъяснили, упаси Господь проявить хоть какую-то «субъективность» – будет взыскание.
Кроме того, мы должны помнить, что имеем дело с vulnerable person: наши подопечные уязвимы. Их легко обмануть, обидеть и унизить.
Поэтому, если мы замечаем, что кто-то поступает по отношению к старикам неподобающим образом, надо немедленно об этом доложить.
С другой стороны, если сам клиент ведет себя агрессивно (на словах или даже физически) ни в коем случае не следует геройствовать: визит прекращается и ситуация обсуждается с начальством.
Техническая сторона. «Moving & Handling» – это основные виды перемещения клиента, очень подробный курс с ежегодным «повышением квалификации». Как перенести (или помочь переместиться) с кровати на кресло, какие приспособления используются в машине или душе, какие для этого есть технические средства и прочее. Естественно, мы тренировались, перемещая друг друга, например, на подъемнике, «помогали подняться со стула» «меняли белье у лежачего клиента», проигрывая все это каждый год.
«Не хочешь пить таблетки – не пей»
Далее – медицина, очень опасная зона. Лекарство полагается дать правильно: доза, время, способ – все важно. Правил и уложений множество.
Клиенты разделяются на группы по получению помощи в принятии лекарств. Понятно, что все подробно записывается. Например, если клиент не хочет принимать таблетку, мы не имеем права его заставлять. Если вдруг потом ему стало хуже – у кэрэра есть пометка в журнале, и он уже уведомил офис о ситуации.
Саму таблетку мы не имеем права ломать или крошить (в том числе, чтобы «обмануть), таблетки, как правило, находятся в специальной коробочке-распределителе. И все это должно быть подробнейшим образом записано.
Причем, когда я начинала, еще были приспособления, чтобы ломать таблетку напополам – потом их убрали. Можно было оставлять клиенту таблетки на ночь в специальном стаканчике – потом и это запретили, ведь мы не можем проследить, выпил ли он их.
Иногда я со своей любовью наводить везде ясность пыталась задавать вопросы: «А, может, лучше так?» На это мне нередко отвечали: «Просто соблюдайте инструкцию».
Хотя «активная жизненная позиция» оставалась со мной до самого конца, сейчас я считаю, что от жесткой регламентации порой больше пользы, чем от «инициативы на местах». Хотя бы потому, что отследить все риски при этом несколько проще.
Когда дом – крепость
Компания, в которой я работала, – это так называемый «домицилиарий»: обслуживание клиентов в их собственных домах. Поэтому разброс услуг был огромный.
Я живу в Хемпшире. Здесь вокруг небольшого городка поселки и деревни, и пожилые люди чаще всего остаются жить в своих домах.
Британские старики – одинокие и пары – предпочитают жить отдельно; вместе живут в тех случаях, когда кто-то из детей оказался одиноким или добровольно берет на себя заботу о родителе.
Это может быть даже один дом с двумя разными входами, но отдельная кухня, туалет, ванная, спальня для стариков считаются ценностью, которая не оспаривается. И большинство стариков были бы совсем не рады лишиться возможности пойти на свою кухню и сделать себе чаю, прийти друг к другу в гости и прочее.
На моей памяти было несколько случаев, когда старики вынуждены были продавать свои дома (квартиры) и переселяться, поскольку их состояние (в том числе и финансов) уже не позволяло им жить отдельно. Это была большая драма.
В дома престарелых, вернее, в тот их тип, который называют «nursing home», насколько я знаю, попадают люди совсем в тяжелом состоянии. Там работает еще больше иностранцев, за те же небольшие деньги, и работа более тяжелая. Разумеется, частные дома обеспечивают лучшие условия.
Кроме того, есть разные варианты жилья людей, которым «за-»: многоквартирные дома, блоки и даже целые поселки.
Утро, ланч и five o’clock
Ежедневный список обязанностей кэрэра выглядит примерно так: с утра помочь человеку встать, умыться, сходить в туалет (причем у очень многих клиентов – недержание, то есть, им нужно менять прокладку), помазать кремом (у большинства стариков сухая кожа) одеть, приготовить простой и завтрак и прибрать.
Второй визит обычно во время ланча – с туалетом, иногда перемещением и, как правило, горячей пищей. Иногда сами мы покупали продукты, но редко по-настоящему готовили.
В Британии очень развита «еда из коробочек», есть даже системы доставки в горячем виде. И она вполне разнообразная и качественная.
Иногда еду готовил и оставлял кто-нибудь из родни.
Третий визит обычно это «tea», когда клиент тоже получает горячую еду. Бывает даже, что в ланч он (она) может обойтись сэндвичами, но тогда вечером «настоящая» еда обязательна.
На ночь мы помогаем раздеться и лечь в кровать. Добавьте еще прием лекарств, иногда стирку (положить в машинку, развесить, потом убрать), вынос мусора и прочие бытовые мелочи. Изредка приходилось вывозить клиента в магазин, сопровождать к врачу, иногда – гулять.
В нынешней Англии очень мало кто может позволить себе прислугу, а дети, как правило, работают. Обычно основную нагрузку по уходу за больным или немощным человеком может взять либо супруг, либо (частично) все-таки кто-то из детей. Есть вариант оформиться при больном родственнике кэрэром, получая пособие.
Теперь для таких «родственников с зарплатой» существуют льготы в виде возможности определить подопечного на некоторое время в respite – место, где за ним будет правильный уход.
Дело в том, что выгорание в таких случаях может привести к тяжелым последствиям вплоть до суицида, а возможность перерывов спасает ситуацию.
Скажу еще, что я видела немало потрясающе самоотверженных и терпеливых людей, взявших на себя в той или иной степени груз ухода за родными и несущих его с достоинством.
Но часто родственники, передоверив старика наемным работникам, уже не очень вникают в изменения его состояния. В каком-то смысле это – оборотная сторона доверия системе социальной помощи.
Лимит сил и сострадания
Зарплата у кэрэра небольшая, а еще очень неудобный «рваный» темп работы – «прыг-скок»: переезды с места на место с «дырками» между ними, если посещения разных клиентов неплотно состыковали. За «дырки» и доставление себя к месту работы и обратно не платят. Довольно часто несколько клиентов идут один за другим без перерыва, что было бы более эффективно, если бы не постоянный риск «застрять», опоздав потом по цепочке ко всем остальным.
Ответственность и спешка создают регулярный напряг. Занимаясь нормальным бизнесом, компания старалась выжать из своих работников больше труда за меньшую плату. Кэрэр – низшее звено, так что «ничего личного». Но иной раз умение считать не благо – я чувствовала себя несколько ограбленной.
В итоге через несколько лет у меня начались проблемы со здоровьем. Я совершенно искренне считала, что могу абстрагироваться от чужой беды (а одинокая старость – это, в общем, беда), и не ожидала, что от рутины накопится такая физическая и психологическая усталость.
Я могу сколько угодно держать нос кверху, рассказывая о своих старушках, но все-таки наступило выгорание.
Еще я столкнулась с очень жесткими лимитами того, как я могла повлиять на ситуацию, выбирая, напрягаться ли мне «за те же деньги» или проявить «здоровый пофигизм», не надрываясь, а просто добросовестно следуя планам и правилам.
Я столкнулась с лимитами своих сил, сострадания и самоотверженности. И это была не самая радостная встреча.
Не делайте мне лучше – соблюдайте инструкцию
В Англии пожилой человек пользуется безусловным уважением – как аксакал на Кавказе!
Мне попался очень хороший офис, меня не обижали, только периодически смотрели в недоумении.
Мне было сложно принять, что я нахожусь в подчинении, и все, что мне нужно – добросовестно выполнять инструкции. И мои идеи и догадки (подчас вполне дельные) не особо нужны.
При том, что, как и сейчас мне видится, относились ко мне хорошо.
Что же до моих промахов – что ж, приходилось учиться на ходу.
Англичане великолепно умеют держать границы. Видимо, за годы, пока Англия была империей, у них выработалось представление о том, что орать на прислугу недостойно, но иерархию они соблюдают жестко.
Например, если в конце первого визита к новому клиенту мне задают вопрос: «Как Вы считаете, не нужно ли нам в программе помощи что-то еще?», мне не следует сразу отвечать буквально. Это – типичный английский ритуальный жест. Я же нередко начинала давать советы: «Уточните у врача этот момент, приверните здесь еще один поручень»…
Примерно в половине случаев люди расценивали это как вмешательство в их частную жизнь и даже могли на меня пожаловаться. Но вот когда примерно с теми же предложениями я приходила в офис, а их спустя какое-то время передавали в семью, кое-что принималось и даже приветствовалось.
То есть, основная добродетель для кэрэра – знать свое место и не учить других жить.
Британские старики – очень независимые
Старички мне встречались самые разные. Пожалуй, болтливость – не британская национальная черта. Но нас учили стараться поддерживать разговор, даже с людьми угрюмыми. Должна признаться, это не было моей сильной стороной. Но я честно старалась.
Помимо хрестоматийных разговоров о погоде помогали расспросы о семье. Но тут следовало вести себя осторожно: одинокому человеку горько признаваться в своем одиночестве. Поэтому я всегда сначала присматривалась к фотографиям, если они были.
Поболтать о «прошлых временах» – неплохой вариант, особенно, если оно «в тему»: например, была ли горячая вода у вас в доме, кто и что готовил, где покупали одежду и прочие житейские пустяки. Еще хорошая затравка для разговора – что-нибудь похвалить: кошку, цветок, шарф, вид за окном. Иногда находилась тема о военном времени.
Особая статья – человек в глубокой деменции. Его настроения вообще не очень связаны с посещениями кэрэра. Но его можно подбодрить или успокоить, а, главное, создать нужный комфорт.
Обязательная британская вежливость с развитием деменции может несколько полинять, к тому же дрессировка по части политкорректности и улыбок у стариков менее развита, чем у молодого поколения.
Молодые же твердо знают, что старика или инвалида обижать негоже и будут терпеливы и приветливы, например, в очереди, где наш клиент долго шарит в сумке, кошельке и переспрашивает все по несколько раз.
Разумеется, британские старики не сомневаются, что, пока им позволяет здоровье, они так же, как и люди других возрастов, могут радоваться жизни, гуляя, посещая кафе и кинотеатры. Но при этом старик (или старушка) не прочь прочесть нотацию «как надо жить, делать то или это». Могут отмахнуться или даже попробуют выставить за дверь пришедшего помощника.
Старики везде упрямы, но у британских очень развита потребность независимости. Быть зависимым для них неприятно.
К помощи привыкают не сразу, и очень неохотно жалуются на проблемы со здоровьем.
Вы будете слышать «fine» буквально до последнего вздоха, а если уж ваш клиент говорит, что есть проблема – уж поверьте, она точно имеет место.
Что же до моей иностранности, то для тех, кто родился в великой империи и пережил войну (пусть не такую ужасную, как в России), она была чаще поводом для благожелательных расспросов и воспоминаний. Некоторая покровительственность, которая начинала звучать в этих разговорах, меня не задевала.
Разумеется, представления о России у британцев довольно заштампованные, но это было неплохим поводом рассказать что-нибудь неожиданное. Например, что летом в Москве жуткая жара.
А уж участковый врач – непререкаемый авторитет
Еще одна черта британцев (пожалуй, тут я не увижу возрастных особенностей) – доверие к власти. В нашем случае – к медицине. Участковый врач – непререкаемый авторитет, его визит – радостное событие, вселяющее надежды (в Британии участковые обычно не ходят в пациентам, а если оно и случается, то визит обычно недолог).
Старик, подвергающий сомнению методы своего лечения (в форме ворчания и упреков) – здесь экзотика.
Разумеется, это хорошо для общей стабильности, хотя мне иногда бывало досадно, что мои клиенты столь нетребовательны. Дело в том, что количество пожилого населения в Британии непрерывно растет, и описанная мною система уже с трудом справляется со всеми задачами.
Сейчас я склонна считать, что для улучшения ситуации важнее всего дисциплина и профессионализм. Хотя, конечно, новая Флоренс Найтингейл в области социального обслуживания тоже бы пригодилась.
