Парадная сторона
Человеколюбивое общество – на первый взгляд, классическое масло масляное. Ну, как примерно, если бы котики создали бы котиколюбивое общество, а пандочки – пандочколюбивое. С чего котику не любить котиков, если и сам он – котик? Тем не менее, тут случай несколько иной. Во-первых, не доказано существование котиков-мизантропов (с людьми здесь все, увы, понятно), а во-вторых, само слово «человеколюбивый» в дореволюционной России встречалось значительно чаще, чем ныне, и его значение несколько отличалось. Оно предполагало некую активную деятельность, в крайнем случае, душевный труд, направленную на благо ближнего.
Императорское Человеколюбивое общество было основано в 1802 году императором Александром Первым – сразу же после его восшествия на престол. Тяжко было на душе у молодого императора, грехи замаливал (убийство папеньки), так что появление этого общества именно под эгидой самодержца было вполне закономерным. Первоначальное его название – «Благодетельное общество». Устав же призывал «не только раздавать милостыню, но доставлять бедным и другие вспоможения и особенно стараться выводить из состояния нищеты тех, кои трудами своими и промышленностью себя пропитывать могут».
Сразу поясним – слово «Императорское», по сути, не означало ничего, кроме высочайшего покровительства и зоны покрытия (вся Российская Империя). Общество было, по сути, аккумулятором благотворительных средств и организатором благотворительных мероприятий. За все время существования общества (оно прекратилось, как не трудно догадаться, в 1918 году) соотношение частных и государственных пожертвований составило один к одиннадцати.
Средства, кстати, выделялись иной раз фантастические. Сам Александр Благословенный пожертвовал своих карманных денег 24 тысячи рублей в год (правда, впоследствии добавил еще 16 тысяч). Но в списках пожертвований встречались поразительные случаи. Инженер-генерал П. П. Мельников отдал имение Любань Новгородской губернии, дом в Петербурге и капитал. А. Г. Соколова и В. И. Воронина – четырехэтажный каменный дом в Москве. Жена статского советника А. А. Правикова (правда, по духовному завещанию) – имение в Курской губернии и капитал. И так далее.
В начале позапрошлого столетия в одном только Санкт-Петербурге действовали более двадцати благотворительных учреждений, принадлежавших обществу. Их названия – особая музыка: Исидоровский дом убогих. Приют Господа Нашего Иисуса Христа в память отрока Василия, Приют для престарелых девиц и вдов имени Николая и Марии Тепловых, Убежище и дешевые квартиры Михаила и Елисаветы Петровых, Мариинский институт слепых девиц.
Особенный же, бесподобный мир – фотоиллюстрации в многочисленных парадных альбомах, посвященных обществу. В них имперская благотворительная идиллия доведена до совершенства. Вот на лестнице дома дешевых квартир стоят господа попечители. Мужчины с благообразными бородками, с постными (в меру) лицами, при орденах (у кого они есть). Дамы – в закрытых, скромных, но парадных туалетах.
А вот мальчики моются в душе. Коротко подстриженные, расставленные аккуратненько в ряды, над каждым – душевая лейка. Специальный взрослый человек в строгой пиджачной паре держит руку на вентиле. Ясно, что через секунду из всех леек потечет вода, ну а пока что не течет, дабы не портить кадр.
Воспитанники в столовой. Видно, что еда, как говорится, «простая, сытная» – перед каждым мальчуганом или девочкой суп, хлеб и кружка. В центре стола – две глубокие супницы, ешь от души. Лица сосредоточены – позируют. И воспитательницы, расставленные вдоль стен, тоже позируют.
Воспитанники за гимнастикой. Воспитанницы в мастерской дамских нарядов. Аккуратные старушки в платочках хлебают из жестяных мисочек – благотворительный обед. Одинаковые дети в одинаковых колясках в два ряда – грудное отделение Воспитательного дома. Серьезные барышни что-то старательно записывают под диктовку – занятие в школе нянь. Воспитанники Малолетнего отделения приюта принца П. Г. Ольденбургского в игровой комнате – лица такие же серьезные, как и у будущих нянь.
Ничего лишнего. Минимум жизни. Не едят, а принимают пищу. Не играют, а проводят досуг. Казенщина, стандарт, формат, ничего лишнего. Не забалуешь.
Но и ноги с голодухи не протянешь.
Жизненная сторона
Но истинная жизнь подведомственных Обществу учреждений, была живее. Это следует хотя бы из газет. Вот, к примеру, один из анонсов: «Одно из выдающихся развлечений для подростков будет открыто в помещениях бельэтажа громадного дома, что на Лубянке, принадлежащего Императорскому человеколюбивому обществу, заново перестроенного и отделанного.
Гулянья эти откроются с 26 декабря «елкой» в волшебных чертогах «дедушки мороз».
Посредине первой залы дедушка мороз будет изображен сидящим в сугробе снега; в руках своих он держит роскошную елку. Стены залы изображают картину зимы, в снежных сугробах виднеются гроты из мира сказок.
Во втором зале находится театр «королевы льдов», представления в нем будут давать из мира сказок, приспособленных для детского возраста.
Третий зал представляет мир игрушек, «Диво-город»; декорация зала изображает город с постройками из карт, домино и шахмат, вдали бассейн с плавающими игрушечными кораблями, у городских ворот стоят на карауле деревянные солдатики, через ворота вход в роскошный детский буфет, тут и детские игры под руководством наставниц.
В трех залах изображается Венеция во время карнавала, они роскошно иллюминированы, и предназначены для танцев и бала ряженых.
Концертная зала изображает фантастическое богатство; играет оркестр музыки и дает представление фокусник».
Еще одна газетная заметка, под названием «Вчерашние балы»: «Вчера в Купеческом собрании состоялся интересный благотворительный вечер, устроенный московским попечительным комитетом Императорского человеколюбивого общества в пользу недостаточных учениц Усачевско-Чернявского училища, учеников Набилковского коммерческого училища и на нужды начальных школ комитета.
Кружком любителей при участии артистки Е. И. Юдиной, были сыграны: изящная комедия А. Додэ «Лилия» и старинная веселая комедия «Медведь сосватал». С большом вкусом и художественностью представлены были пластические танцы в постановке и при участии И. Чернецкой, в заключение пел цыганский хор из «Стрельны».
Главными устроителями вечера были…
У лотерейных касс продажи цветов, шампанского, программ, чая и т. н. были…»
А вот одна из технологий Общества, опять таки, описанная прессой: «Вчера в попечительстве о бедных Императорского человеколюбивого общества вынимали жребий для получения пособия бедные родильницы и бедные невесты. Из конкурировавших 193 невест 70 получили счастливый жребий, дающий право на получение 60-ти руб. в случае замужества в течение года».
Л. Добычин писал в повести «Город Эн»: «То место, где была расположена выставка, оказалось, теперь называется «Николаевский парк». Там устроено было гулянье в пользу «Русского человеколюбивого общества». Щукина, сидя в киоске, продавала цветы, и маман помогала ей ».
Общество прочно вошло в русский быт, его мероприятия были привычным явлением. На них кипели страсти и страстишки, там вершились судьбы.
Кстати, при устройстве собственных дел Общество особенно не церемонилось. Владимир Гиляровский, в частности, описывал судьбу одного из московских домов: «Трактир Полякова продолжал процветать, пока не разогнали Шиповку. Но это сделала не полиция. Дом после смерти слишком человеколюбивого генерала Шилова приобрело императорское человеколюбивое общество и весьма не человеколюбиво принялось оно за старинных вольных квартирантов. Все силы полиции и войска, которые были вызваны в помощь ей, были поставлены для осады неприступной крепости. Старики, помнящие эту ночь, рассказывали так:
– Нахлынули в темную ночь солдаты – тишина и мрак во всем доме. Входят в первую квартиру – темнота, зловоние и беспорядок, на полах рогожи, солома, тряпки, поленья. Во всей квартире оказалось двое: хозяин да его сын-мальчишка.
В другой та же история, в третьей – на столе полштофа вина, куски хлеба и огурцы – и ни одного жильца. А у всех выходов – солдаты, уйти некуда. Перерыли сараи, погреба, чуланы – нашли только несколько человек, молчаливых как пни, и только утром заря и первые лучи солнца открыли тайну, осветив крышу, сплошь усеянную оборванцами, лежащими и сидящими. Их согнали вниз, даже не арестовывали, а просто выгнали из дома, и они бросились толпами на пустыри реки Яузы и на Хитров рынок…
Человеколюбивое общество, кое-как подремонтировав дом, пустило в него такую же рвань, только с паспортами, и так же тесно связанную с толкучкой. Заселили дом сплошь портные, сапожники, барышники и торговцы с рук, покупщики краденого».
Да, методы были далеки от идеала, но иного ожидать не приходилось – полностью переделать мир, конечно, было не по силам Обществу. Оно существовало по неписанным законам того времени, и само подчас от них страдало. Вот одна из газетных заметок: «Вчера в доме Человеколюбивого общества на Лубянкой площади, громилы, взломав дверные замки у парадного входа, проникли в помещение городской станции московско-казанской жел. дор., где взломали несгораемый железный шкаф и из него похитили 5000 рублей».
Александр Сергеевич Пушкин шутил – дескать, более странным названием, чем «Московский Английский клуб» может быть только «Императорское человеколюбивое общество».
Пушкин был зоил, ему так по профессии положено. Общество, однако же, существовало, и на протяжении века помогало страждущим рублем и делом. А не ошибается, как нам известно, только тот, кто ничего вообще не делает.
