Домой к Ольге мы с фотографом добираемся в один из районов Новой Москвы; вокруг – гектары плоского поля с хаотично разбросанными разноцветными многоэтажками. Оба отмечаем непривычное – к каждому подъезду здесь ведут пандусы.
«Я подъезды наших героев часто вычисляю именно по пандусу, – отмечает фотограф Павел. – Во всем доме может быть только один такой, а потом герой рассказывает, с какими боями его удалось поставить. А здесь пандусы встроены изначально, прогресс!»
Позже Ольга расскажет, что свой дом, кроме пандуса и планировки (коридор и все двери широкие, чтобы коляска проходила), выбрала, в том числе, за вид из окон квартиры:
«Смотрите, все как на ладони. Во дворе – детская площадка. Когда Арсений в детстве гулял там с няней, мне было хорошо видно их из окон. А сейчас я вижу, как Сеня идет в школу – вот она, тоже во дворе, но подальше».
Из окна за прогулками обоих сыновей – девятилетнего Арсения и пятилетнего Гриши – Ольга наблюдает не из-за гиперконтроля. Передвигается она на коляске, давно, с юности.
Когда жизнь резко затормозила
В медицине есть такое понятие – «хлыстовая травма». Это когда шея человека резко смещается назад, вперед, а потом снова назад. Чаще всего такое бывает при ДТП.
В 1994 году тринадцатилетняя Оля с родителями ехала к морю. Впереди резко затормозил грузовик, папа рефлекторно выкрутил руль. Бампер грузовика, пробив лобовое стекло, остановился всего в нескольких сантиметрах от лица сидевшей на переднем сидении девочки. Внешне она не пострадала, но во время неожиданного торможения успела, от инерции, фатально мотнуть головой. Итог – перелом позвоночника.
Авария произошла недалеко от города Красный Луч, что в современной ДНР. Медики успели довезти девочку только до местной больницы, там же прооперировали.
«Я мало что помню, – говорит Ольга, – потому что все время лежала, глядя в потолок. Со слов мамы я знаю про огромный пролежень у себя на спине, про крыс, которые бегали по коридорам, про воспаление почек, которое у меня началось».
Только через год Ольгу удалось перевезти в Харьков, на родину отца.
«Когда ты бегал, путешествовал, а потом раз! – и из всего тела работают только глаза, бывают и депрессии, и срывы, – вспоминает о том времени Ольга. – Но у меня потрясающая, очень сильная мама. У нее уникальная любовь к жизни, и она способна наладить жизнь везде. Когда врачи попытались было заикнуться ей про «ваша дочь будет овощем», – она отвечала: «Вы не знаете мою дочь».
Ольгу положили в палату к бабушкам. Мама приходила каждый день, приносила цветы, ухаживала за дочерью. А еще умывала и расчесывала бабушек, кого-то возила в коляске, другим покупала вкусное в местном магазине. Бабушки тут же начинали рассказывать о своей молодости и петь песни. Вслед за бабушками начинали улыбаться приходившие к ним родственники. За улыбающимися родственниками в палату к юной пациентке заходили медсестры – поболтать о новостях и своей жизни.
Ольга говорит, внимание людей, ощущение мамы рядом ее очень поддержало, а еще мысль, что любая тяжелая ситуация – временная. Именно там, в Харьковской больнице, у нее появилась первая чувствительность в теле, впервые зашевелился палец на ноге, потом понемногу заработали руки. И как только пациентку стало можно перевозить на самолете, семья уехала домой в Якутию.
«Человек человеку – человек; в Якутии нельзя по-другому»
«В Якутии мы жили в городе Удачный, – рассказывает Ольга. – Тогда это был поселок недалеко от Полярного круга, рядом с алмазным прииском».
Разумеется, никакой доступной среды в Удачном не было. Дома на вечной мерзлоте стояли на сваях, так что даже с первого этажа Ольгиной квартиры приходилось спускаться по крутой лестнице. До школы пять километров, по дороге-тоннелю из снега. Зимой темнотища, морозы за минус шестьдесят. Ни о каком очном хождении в школу девочки на коляске речи быть не могло.
Но в виде исключения Ольгу, пропустившую два года учебы, оставили в ее прежнем классе, а учителя и одноклассники ходили к ней домой заниматься.
Ученицу на коляске никто не испугался. То, что все люди разные, детям к тому времени подробно объяснила учительница английского языка.
«У нас училась девочка с заячьей губой, – вспоминает Ольга. – Она плохо выговаривала некоторые звуки, но англичанка считала ее героиней. Еще был мальчик, который приехал из Армении. Он плохо говорил по-русски и очень портил классу показатели успеваемости. Но учительница объяснила нам про конфликт в Карабахе и про то, что не все люди покидают родину по своей воле.
У мальчика, который часто спал на уроках, болела мама, и он сидел с ней ночами, чтобы его папа мог поспать перед работой. Все его прикрывали».
А когда в школе бывали дискотеки, ребята брали Ольгу с собой. Они завозили коляску в зал и танцевали вокруг нее.
«Якутия – это бесконечная взаимопомощь, – объясняет Ольга. – То папа везет кучу подарков моим одноклассницам из Москвы. То родители одноклассников привозят мне лекарства. То кто-то из знакомых приходит и делает массаж. Дом открыт, все время люди, все время угощение, потому что в Якутии нельзя по-другому. «Человек человеку человек». И ты не учишься этому как-то специально – ты просто живешь так каждый день».
Трудности временные и постоянные
А вот методы реабилитации, которые применяла Олина несгибаемая мама Вера Викторовна, многим показались бы жесткими.
«Мама вкладывала мне в руку ложку и говорила: ешь суп». И я пыталась донести этот суп до рта. Чтобы съесть тарелку супа, уходило полчаса, – рассказывает Оля. – Или: Оля, надо переодеть футболку, и я непослушными руками пыталась натянуть футболку через голову. После чая мама подкатывала коляску со мной к раковине, чтобы я сама помыла за собой чашку.
Все-таки «Временные трудности» – правильный фильм, вспомните, какой прогресс у героя в финале», – одобряет Ольга мамины строгости. И тут же оговаривается, что ее опыт не для всех. Во многом ей повезло: состояние оказалось пригодным для реабилитации, отец работал на солидной должности и оплачивал дочери многие месяцы санатория в Крыму. Но и сама она на тренажерах пахала так, что в коленках даже начался бурсит – осложнение от чрезмерной нагрузки на суставы.
Врачи говорят пациентам после травм позвоночника: «Период активной реабилитации – два года. Дальше больших изменений не будет». Ольга перестала активно заниматься года через четыре после травмы – нужно было поступать в институт. Тогда же семья решила переезжать с севера в Москву.
Сейчас у Ольги немного шевелятся стопы, а ноги способны чувствовать прикосновения и боль. Руки работают достаточно, чтобы крутить руль машины и колеса коляски, но играть на фортепиано она бы не смогла.
Ольга признается, что до сих пор бывает дико обидно: хочется и танцевать, и плавать. А вместо этого при каждом пересаживании с кровати на коляску приходится вспоминать, как именно переносится вес с ноги на ногу. Но ничего не поделаешь.
Ольге, как сказочной Алисе, чтобы стоять на месте и быть все время в одном состоянии, приходится постоянно тренироваться – буквально «бежать со всех ног».
Когда у тебя мальчики
Сегодня Ольга Устенко – востребованный репетитор по английскому и руководитель собственной онлайн-школы. Время для нашей встречи она долго ищет в своем расписании, сдвигает другие дела – занятия с учениками, переговоры с преподавателями и предновогодний визит к косметологу.
У Сени и Гриши по случаю нашего приезда – праздник непослушания. Их фотографируют, мама не «ушла на работу» – не закрылась у себя в комнате с планшетом. И начинаются «показательные выступления».
Старший Арсений, который ходит на разный спорт шесть раз в неделю и в свои девять выглядит, пожалуй, на все двенадцать, сначала отжимается узким хватом, потом встает в планку. Увидев оставшуюся без защиты спину брата, младший Гриша тут же хлопает его в бок с победным воплем: «По корпусу!».
Про «корпус» – это вообще-то папино взрослое слово, ведь среди прочих активностей старший сын занимается тхэквондо. В ответ Сеня разворачивается, легкий толчок – и Гриша летит на диван. А потом показательно убегает на кухню к бабушке: «Бабулечка, посмотри, пожалуйста, у меня точно не идет кровь из носа?»
Мама Ольги живет в соседнем доме и приходит посидеть с внуками почти каждый день, пока дочь работает. Если бабушки нет, управляться с детьми помогает няня.
«Надо бы перестать выпендриваться, но сейчас у меня нет такой возможности», – глядя на детей, говорит Ольга и устало разводит руками. – И вот так все время, нету моих сил. Только муж их выдерживает, он может даже есть, когда они виснут у него на руках и ногах. Для него это нормально: «это же мальчики».
Сеня собирается в школу – в отдаленном московском районе она работает в две смены. Гриша с хитрым взглядом заползает к маме на колени.
«Мам, а позагадывай мне загадки».
«Ох, Гриш, не качайся на ноге, больно, – просит Ольга. – Ну, круглое, сладкое, с хвостиком, фрукт, что такое?»
«Аппле! – раздается из коридора ехидная подсказка Арсения. (От английского apple – яблоко – Ред.), а потом хлопает входная дверь.
«Мальчики у нас, конечно, разбалованные до невозможности», – входя в комнату, строго резюмирует бабушка Вера Викторовна. И мы все идем на кухню пить чай.
Сама себе работодатель
Часть времени, когда собеседники ее не видят, Ольга дома работает, лежа на животе. Поставив ноутбук перед собой, можно запросто писать и деловые письма, и переводы. Уроки, правда, лежа не поведешь – они по видеосвязи.
«Никогда не понимала женщин на колясках, которые стремятся работать в офисе, – говорит Ольга. – Даже если у тебя на сидении подложена специальная подушка, от нескольких часов в коляске дико затекает спина и то, что ниже. Ну, неудобно же все время сидеть! К тому же не во всех офисах есть удобные туалеты, куда коляска нормально въезжает и где грамотно привинчены поручни».
Правда, в свое время Ольга все-таки выдержала два года в суперпопулярной некогда школе «English First» – исключительно для резюме. Но после этого в офис она ни ногой.
Сейчас она начальник не только сама себе, но и еще четырнадцати преподавателям. Ее школа работает онлайн.
Работать Ольга начала на старших курсах, параллельно с учебой. В основном, переводила с английского, брала учеников. А когда на разные мероприятия нужен был переводчик-синхронист, с занятий Ольгу забирал водитель, с которым договорился папа. Позже в семье решили, что Ольге нужно учиться водить самой.
«Мы с мужем поначалу напоминали двух алабаев»
Благодаря машине Ольга познакомилась с мужем:
«Я садилась в машину, мимо проходил молодой человек и помог мне перебраться с коляски за руль. Потом предложил проводить, и вот провожает до сих пор.
Александр потом сказал, что сразу понял: я – его человек, потому что у нас с ним одинаковое чувство юмора».
Самым сложным в браке Ольга считает не бытовые проблемы, а то, что они с мужем научились сосуществовать вместе.
«Я человек жесткий, некоторые даже считают меня грубоватой. Помню, еще на старших курсах университета я страшно конфликтовала с замдекана, которой пришло в голову привести меня в пример, объясняя понятие abnormal («ненормальный, отличный от других» (англ.) – Ред.). Вот и с мужем мы поначалу напоминали двух алабаев – оба сильные, самостоятельные», – объясняет Ольга.
Когда Ольга поняла, что беременна, на всякий случай прикинула, что комбинация «женщина на коляске + младенец» мужа может и не вдохновить: «Я всегда считала, что мне никто ничего не должен и решила: сама воспитаю».
Но муж сказал: «Ребенок? Ну, классно же».
Потом был неприятный разговор с гинекологом. Врач, к которой Ольга пришла на первый прием, как-то особо прочувствованно посмотрела ей в глаза и спросила:
«И как вы собираетесь рожать в вашем положении?» И перевела взгляд на коляску.
«По-видимому, лежа», – ответила Ольга, и с тех пор наблюдалась у другого врача.
Однако после родов с тем, что помощь ей нужна, Ольга согласилась быстро: «Я, конечно, не суперская мама в плане погулять-побегать, но хорошо умею зарабатывать деньги. Вот и решила: лучше я буду их зарабатывать, и у меня будут помощники».
Так в семье появилась няня, которая могла поехать с Ольгой и маленьким Арсением в поликлинику или погулять с ним, пока мама была на бизнес-встрече. Со вторым, Гришей, Ольге пришлось сложнее: активный четырехлетний Сеня, работа, да и токсикоз мучил. Но обратного хода не было.
Когда с детьми надо договариваться
«Еле нашла конфеты, – сетует Вера Викторовна, накрыв для нас чай. – Сама спрятала от мальчишек и забыла, куда. Надо было Сеню спросить. Такой ушлый – везде залезет, всюду посмотрит».
«Бабушка, а можно мне еще конфетку?» – тут же пользуется ситуацией Гриша. Дальнейшее происходит в доли секунды. Гриша тянется к вазочке – Ольга уверенным гребком отодвигает от края стола мою чашку: в итоге Гриша достал конфету, а чашка цела. Вот так ловкость рук! Гриша сейчас один, он в центре внимания у мамы с бабушкой и новой тети, которая задает маме не всегда понятные, но очень интересные вопросы.
«Сыновья у меня абсолютно разные, – рассуждает Ольга, – к каждому приходится искать свой подход, с каждым договариваться по-своему.
С самого раннего детства за Арсением особо никто не бегал – я на коляске догнать его просто не могла. И было так: сам упал – сам встал, нужно дотянуться до крана почистить зубы – сам потащил стул в ванную. Зато теперь, в его девять лет, я могу ему доверять. Летом он даже сам ходил на занятия в бассейн (а это от нас почти три автобусные остановки). Няня в это время занималась младшим. И я знаю, что многие одноклассники его зовут «наш самый разумный друг».
Поэтому со старшим Ольга разговаривает, обращаясь к разуму: Например, так. «Сеня, я знаю, что ты терпеть не можешь мерить брюки. Но у тебя в школе деловой дресскод. Брюки нужны, из предыдущих ты вырос. Значит, мы сейчас набираемся терпения, меряем вот это все, что я заказала, выбираем две пары брюк, и потом идем есть мороженое».
Младший Гриша никаких правил не признает. И если надо заставить его что-то сделать, действовать стоит иначе: «Гриша, я знаю, что ты терпеть не можешь мерить брюки. Но, если мы сейчас купим новые, в садике все скажут, что ты самый красивый. Поэтому мы сейчас набираемся терпения, все это меряем, а потом идем есть мороженое».
В результате адресного подхода брюки покупаются, вещи убираются по местам, и даже уроки успешно делаются.
«Ну, я же управленец, я умею ставить задачи», – смеется Ольга.
* * *
То, что мама на коляске, Сеню и Гришу никак не смущает. Во-первых, папа четко объяснил обоим, что мама – «девочка», ее нужно защищать и, если кто-то из них обидит маму, то иметь дело будет с папой.
Во-вторых, среди друзей семьи немало людей на колясках, и ребята видят: все люди разные и в жизни важно быть собой. Недавно, когда распределяли костюмы на новогодний утренник, Гриша даже заявил в садике: «Я не хочу быть зайчиком. Я Гриша».
А когда Арсений собирался в первый класс, мама провела с ним беседу. «Может случиться так, что из-за меня тебя будут дразнить, выводить на эмоции. Тебе не нужно поддаваться».
«У всех мамы одинаковые, а ты у меня исключительная, – сформулировал сын. – Разберемся, мам».
