43-летняя Ольга перенесла онкозаболевание без особых осложнений. Да, были операция, химиотерапия, лучевая терапия, оформление инвалидности. Группу дали третью, но с тех пор Ольга решила, что прежняя ее жизнь кончилась.
Раньше ходившая на аэробику и танцы, любившая путешествовать, она стала малоподвижной и ко всему безразличной. Огонь зажигался в глазах только тогда, когда она слышала о новых методиках восстановления здоровья и правильного питания, авторы которых обещали, что у соблюдающих «никогда не будет рака».
Врачи уже давно рекомендовали Ольге возвращаться к обычному образу жизни, не считая небольших ограничений. Но ей такие рекомендации казались легкомысленными, и она не торопилась. Прошел год. Ольга вернулась на работу, только там ее не узнали. Из прежней активной, отзывчивой, следящей за собой женщины она превратилась в погруженную в себя особу, участвующую в общих разговорах, лишь когда звучала тема здоровья и лекарств.
Общение с близкими и друзьями также сократилось до регулярных эсэмэс от Ольги со способами профилактики, раннего обнаружения рака и лечения. Если близкие заинтересованности к теме не проявляли, Ольга обижалась – ведь она заботится! Другие темы в жизни ее больше не интересовали.
Как отличить собственные страхи, а может, и лень, от разумной заботы о себе? Как не превратиться в профессионального больного?
Размышляет священник Вадим Буренин, настоятель церкви Рождества Иоанна Предтечи на Каменном острове в Санкт-Петербурге, опекающий больных в онкодиспансере, и психолог Инна Пасечник (Москва).
Апатия может быть побочным эффектом лечения, важно не дать этому состоянию поглотить себя
Протоиерей Вадим Буренин:
– Человек, узнавший об онкологическом диагнозе, поначалу может быть ошарашен, убит горем. Его охватывает паника, страх – порой это долго не проходит. Нужно время, чтобы свыкнуться с мыслью о болезни, признать ее. Когда паника уходит и страх за свою жизнь немного отступает, уже можно разумно разобраться в диагнозе, прогнозах, рекомендациях.
Иногда заболевший устает от самого процесса лечения, ведь нужно столько сил, чтобы ходить по врачам, на процедуры, сдавать анализы и выполнять рекомендации. Тут надо дать себе установку и четко ее придерживаться: с помощью Божией я всё должен выполнять – это труд, и я должен его понести.
Также стоит помнить, что онкологическое лечение, особенно химиотерапия, влияет на состояние психики. Если появляются апатия, равнодушие, желание от всего отказаться, надо знать, что это может быть побочным эффектом лечения, временным явлением. Важно не принять такое состояние за подлинное, не дать ему поглотить себя.
Не всегда это получается, конечно. Меня приглашали исповедовать, причащать иногда соборовать таких больных: начинаешь общаться, а они ничего не хотят, ничего им не нужно. Потом их родственники приходят в храм и рассказывают: человеку было ничего не нужно, и он очень быстро ушел в мир иной, хотя прогноз ставили благоприятный.
Бывают и противоположные ситуации: человек, охваченный страхом за свою жизнь, мобилизуется и все силы направляет на выживание. И если идея выжить любой ценой поглощает его, он готов пожертвовать всем. В результате человек парадоксальным образом оказывается за бортом самой жизни – нормальной человеческой жизни с общением, дружбой, с любимым делом, с ее остальными смыслами, кроме выживания. Жизнь все равно лишается радости, а еще и страдают те, кто вокруг.
Причина такого поведения зачастую кроется в том, что человек не принимает факта болезни, протестует и хочет вопреки случившемуся выбросить это обстоятельство из своей жизни. Он требует, чтобы жизнь шла только по его сценарию. А так не получается. Вот и приходят обида, злоба, зависть, недоверие – с такими людьми невероятно сложно и врачам, и близким.
А ведь нашей жизнью и смертью ведает Господь. Все сроки у Бога определены – каждый проживет столько, сколько Господь ему положил. Да и умирать все равно придется. Однако кому-то нужно претерпеть испытание тяжелой болезнью, а у других внешне земная жизнь сложится без нее. Почему так – это воля Божия, которую можно лишь принять. Если мы принимаем доброе от Бога, тогда принимаем и горькое, зная, что Бог устраивает все нам для спасения души. Без такой веры не получится смириться, принять испытания как из руки Божией.
Бывает, человек уходит быстро, внезапно. В Священном писании в притче о богаче, размышляющем, куда бы сложить увеличившееся богатство, Бог говорит: «В сию ночь заберу душу твою». Раз – и всё. В этом отношении онкозаболевание – далеко не самая плохая болезнь. Это такой звоночек, призывающий человека остановиться и задуматься. Можно успеть сделать еще многое.
Наверное, для далекого от религии человека это прозвучит очень жестоко: для некоторых людей можно считать онкозаболевание милосердием Бога. Можно успеть попрощаться, сказать то, с чем тянул всю жизнь, разрешить запутанные отношения, ссоры, вражду или просто поблагодарить. Если человек потратит отпущенное время во благо себе и окружающим, он обязательно поймет его ценность, если не здесь, то уже в мире ином.
Что поможет вылезти из трясины безволия
На своем опыте скажу, что превалирующий мотив в судьбе онкопациенток – желание вырастить детей. Я часто замечал, что у людей с непростым диагнозом или хронической болезнью есть особая внутренняя убежденность в том, что они должны что-то сделать в своей семье или в обществе.
Есть и другой случай. Заболела жена моего брата. В это время она участвовала в производстве фильма о детях блокады – большого интересного сериала. Несмотря на то что она была в тяжелом неоперабельном состоянии и не исключалась вероятность в любой момент отойти в мир иной, она продолжала ездить на работу и там интенсивно вкладывать все силы в дело, которое было для нее важным. Она не позволила себе опустить руки и нисколько себя не жалела.
Для меня это стало очень ценным свидетельством: когда у человека есть сильная мотивация, он продолжает жить нормальной полноценной жизнью. Слава Богу, живет и трудится на пользу другим и по сей день.
Встречаются люди с совсем другим настроем: они считают себя тяжело больными, фактически таковыми не являясь. Например, в состоянии стойкой ремиссии. Но все же унывают, считают, что им нужно себя поберечь и желательно ничем не утруждаться.
Ситуация непростая, и тут врачу, священнику и психологу нужно работать вместе. Важно, чтобы рядом с таким человеком были близкие люди, которые помогут ему вылезти из трясины безволия. Без помощи окружающих справиться с душевной апатией и желанием жалеть себя практически невозможно. Тем более если человек не прибегает к помощи церковных таинств и молитвы.
Особая группа риска – люди одинокие, несемейные или не связанные с кем-либо крепкими и теплыми личными и деловыми отношениями. Приходит на ум мысль: да кому я вообще нужен?
К сожалению, даже верующие порой не видят любовь Божию к себе и просто сбрасывают ее со счетов.
И здесь очень важно священнику как-то действенно напомнить человеку об этой любви Божией к каждому из нас, ради которой Он не пожалел отдать на крест Своего единственного Сына. Как же Он не поможет человеку, тем более что за него и помолиться некому?
«Вдруг парень открыл глаза»
В онкологический диспансер на Березовой аллее приходят люди и с паллиативным статусом, и пациенты, чье лечение только начинается. Бывают те, кто перепробовал уже все, что только возможно. Сходили и к колдунам, и к целителям. И как они рассказывают, не получив никакой помощи, как на последнюю надежду теперь смотрят на Церковь, надеясь, что в какой-то момент произойдет чудо. И ведь иногда происходит!
Помню случай на приходе. Наши многолетние прихожане сначала были молодыми людьми, а спустя время достигли зрелого возраста. Супруга тяжело заболела. После обращения в онкодиспансер все же приняла решение лечиться у каких-то целителей, пить травы.
Ситуация достигла критической, и вот она снова, уже в значительно худшем состоянии, возвращается в онкодиспансер, где врачи констатируют, что помочь известными методами невозможно. И уже тогда она вернулась и в Церковь: «Батюшка, помогите, помолитесь».
Мы помолились, и произошло чудо: но не чудо исцеления уже разрушенной плоти, а чудо исцеления души. Она отошла в мир иной мирно, спокойно, ожидая встречи с Богом. Это я считаю чудом: она отбросила всю суету, страх, искренне примирилась со своим состоянием и полностью предалась в руки Божии.
Поэтому не надо оставлять молитву, в каком бы состоянии человек ни находился.
Если человек чувствует приступы уныния, то нужно сразу помолиться, начать делать что-то полезное. А можно просто прийти в храм, сесть на скамеечку и попросить у Бога, чтобы послал мир и покой в душу, оживил сердце, направил мысли по доброму пути.
Сейчас замечается – даже среди верующих – некоторый скепсис к таким простым, но целебным вещам, как святая вода и святое масло. А я считаю, что они очень хорошо помогают – и тем, кто всю жизнь подчинен болезни, и в экстремальных ситуациях.
У меня был случай в одной из больниц. Человек попал в аварию, так что у него не было части головы. Пригласили причастить. Прихожу. Лежит «мумия»: голова замотана, только прорези для глаз, носа, рта, ушей.
Я объясняю родным: «Мы не можем причастить человека в бессознательном состоянии». – «Ну хоть что-нибудь сделайте». – «Да, конечно, сейчас послужим с вами молебен».
И вот стоит человек десять: врач, медсестры, родные – все переживают. Совершил молебен и помазал святым маслом те части лица, какие можно было достать, потом протер губкой, смоченной в святой воде.
И вдруг человек открыл глаза и стал шевелить губами. Господь вернул его к жизни! Вы бы видели, какое изумление было на лицах врачей, какая радость! Что с ним было потом, я не знаю, но реакцию на святыню и удивление присутствующих помню до сих пор.
Недаром святитель Лука Крымский говорил о том, что святую воду надо пить постоянно. Однажды я принес освященную в храме воду в Каменноостровский дворец. Сейчас там находится академия талантов, а еще не так давно был военный санаторий. В нем работал начмед, который в дальнейшем стал трудиться в Германии с велосипедной командой. У них была установлена разнообразная аппаратура, которая проверяет всякие показатели в воде, пище, жидкостях и т. д. Он берет мою святую воду и через некоторое время мне сообщает: «Батюшка, мы вашу воду проверили. Удивительно, но она совершенно живая. Теперь я сам уверовал, что вода, которая освящается в храме, действительно становится благодатной».
Почему человек сам себя инвалидизирует
Ирина Пасечник, психолог фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам», сама перенесшая онкозаболевание:
– Что делать, если мне кажется, что мой родственник застрял в болезни? Кажется, что человек сам себя намеренно инвалидизирует. Вопрос – почему он это делает. Есть несколько вариантов:
Практически любая тяжелая болезнь, оперативное вмешательство – это травматический опыт. Иногда он достигает стадии посттравматического стрессового расстройства, то есть человек все время продолжает находиться в стрессе, порой и не осознавая этого. Он ослаблен и физически, и психически.
Если болезнь внезапная, например инфаркт. В таком случае часто есть страх, что случится рецидив. Тут никакие логические объяснения врачей не действуют, но вместе с психологом можно проработать ту самую первую травму, когда человек напрямую столкнулся с угрозой своей жизни и которая усугубила настоящую ситуацию.
Если это было длительное лечение, которое выбило из рабочего процесса. Возвращаться в этот процесс очень страшно: не очень веришь в то, что ты компетентен, что справишься, что ты по-прежнему такой же равный коллега, каким был до болезни. Происходит искусственное задержание себя в позиции не очень здорового субъекта. Работа – это всегда оценка. Страх оценки, страх своей некомпетентности заставляет притормаживать.
Еще один вариант – когда человек заболел и вокруг него резко перестроилось взаимодействие всех членов семьи. О нем стали больше заботиться, им стали больше интересоваться, друзья поменяли свое поведение по отношению к нему. Признание себя здоровым означает, что ты больше будто не имеешь права на такое внимание со стороны близких. Оставаясь больным, человек цепляется за этот способ сохранения уникального отношения к себе.
Это четыре случая, которые лежат на поверхности. Разбираться, что происходит с конкретным человеком в конкретный момент, должен профессионал, тот, кто владеет искусством психотерапии.
Травматический опыт надо прорабатывать, он часто идет рука об руку с депрессией.
Если мы имеем дело со страхом «как я выйду на работу», тогда самое важное – изменить свою планку. Придерживаться идеи, что сейчас выход на работу – уже большое достижение, классная история, то, за что можно себя похвалить. И основная задача в первый момент – просто сходить и оглядеться.
Мы переходим на другую систему координат, начинаем оценивать себя не по той мерке, по которой оценивали до заболевания. Это не потому, что мы инвалиды. А потому, что к большой цели надо идти маленькими шажками: «Пришел на работу – уже молодец».
Что касается семьи и близких, здесь нужно перейти к проактивной позиции. Понять, как заново выстроить отношения с ними, чтобы мне было хорошо и им было хорошо. Не ждать, когда мне позвонят, спросят, а самому интересоваться тем, как живут другие. Зайти в общение с позиции равного, автора своей жизни и этих отношений.
Человек, застревающий в болезни, преисполнен жалости к себе. Откуда растут ее корни?
Мне как психологу очень противно говорить, что все берется из детства. Но, если условия, в которых рос человек, отличались от условий формирования здоровой личности, устойчивой к стрессу, – это будет сказываться на его отношениях с другими людьми и его жизни.
Часто люди сталкиваются с травматическими историями, которые не всплывают в сам момент травмы, но потом будто догоняют. У человека бывает много отложенных вещей, закрытых в такой «чемоданчик» и хорошо там лежавших. Они как-то влияют на жизнь, но не катастрофично. А потом случается что-то, что вскрывает этот «чемоданчик», и тогда разворачивается полная картина неудобной дезадаптивной симптоматики, мешающей жить.
Жалость к себе – это определенный способ выстраивания отношений с людьми. Если маленький ребенок получал нормальное внимание от родителей, только когда заболевал, это сохраняется как прежний опыт на бессознательном уровне: если я слабенький или несчастненький, люди меня жалеют. И если это не увидеть в своей жизни и не начать сознательно менять, механизм будет работать всю жизнь. Я даже не могу назвать его манипуляцией, настолько глубоко сидит он в человеке. Так ребенок выживал.
Близким такого человека можно потихонечку поддерживать его в те моменты, когда он проявляет активность. Например: человек, который в основном чувствует себя больным, сходил в магазин. «Какой ты молодец, сходил в магазин! А вот там еще есть выставка». Он сходил на выставку. «Какой ты молодец, сходил на выставку!» Мы поддерживаем желаемое поведение похвалой, как с детьми, но если это поумнее делать со взрослым, то метод тоже хорошо работает.
Иллюстрации Дмитрия Петрова
