Бомжей никто не любит

Редкий московский храм обходится без пары-тройки, а то и десятка нищих на паперти. Казалось бы, отношение к ним должно было стать лакмусовой бумажкой для прихода, ведь творить дела милосердия предписано нам Самим Богом и православные приходы должны быть центрами социальной активности. Однако, проведенный нами опрос показал, что никто из настоятелей и прихожан таким соседям не рад и «прицерковным» нищим живется ничуть не лучше прочих их коллег. Кто виноват в этом – судите сами:

Игумен СЕРГИЙ (Рыбко), настоятель храма Сошествия Святого Духа на Лазаревском кладбище и прп.Сергия Радонежского в Бибирево:
– Прихожане в частном порядке помогают друг-другу, у нас вообще очень сплоченная община, но централизации в этом какой-то нет. Часто кто-то обращается за помощью ко мне, и если он не жулик – то я обязательно ему помогаю; тем кто сам хочет исправиться, конечно нужно помогать. Один, помню ко мне подошел, говорит: не возьмёте – повешусь. До сих пор живёт при храме, трудится. Оказалось – нормальный человек! Даже монашество теперь хочет принять.

А к бомжам я изменил своё отношение, когда ехал в троллейбусе. Слышу, один бомж другому говорит: «Слушай, в таком-то храме и кормят, и подаяния дают, представляешь! Так что ты и сам приходи и всех своих приводи!» Тунеядцев и лентяев нельзя держать возле храма. Доходило до такого, что бродяги даже перегораживали нашим прихожанам вход в храм и шантажировали: мол, если не дадите денег, то мы вас не пустим! Пришлось разогнать. А то еще подходит ко мне молодая девушка лет 18. Волонтёр, сестра милосердия из провинции. Спрашивает, как быть: мою я бомжу ноги, а он меня матом кроет! Хочется спросить её, – а зачем ты это делаешь? Зачем ты тогда эти ноги ему моешь?!

Теперь таких разве что в сильный мороз пустим погреться, да и то не дальше туалета.

Иерей Александр ПТИЦЫН, настоятель храма Воздвиженья Креста Господня на Чистом Вражке:
– Когда, например, малообеспеченному прихожанину требуется дорогостоящая операция, мы делаем объявление с амвона и собираем деньги. Мы стараемся активно заниматься социальной деятельностью. Помогаем найти работу и как-то реабилитироваться людям, вернувшимся из тюрем. Кормим бродяг бесплатными обедами. Но те люди, которых мы кормим обедами, и те, что побираются на паперти – это очень разная публика. Кушают – спокойные, порядочные. Тех же, что сидят на паперти, мы вообще недавно всех прогнали, пьяные все время, они дерутся, систематически устраивали налёты на приходскую копилку для пожертвований… Поначалу пытались их как-то реабилитировать, направляли даже в Комиссию по церковной социальной деятельности… Но как оказалось, бродяги такими вещами не интересуются – им этого ничего не нужно.


Иерей Антоний СЕРОВ, настоятель храма Девяти мучеников Кизических:
– Я бы не хотел говорить для галочки, что вот у нас всё так хорошо. Вообще, очень сложно на приходе, где служат несколько священников говорить об общинной жизни, мне, например, сложно сейчас сказать, насколько люди внутри прихода общаются. Для взаимопомощи у нас есть кружка. А бомжей возле храма у нас нет, не знаю почему. Мы поступаем по слову апостола Павла: «Кто не работает – тот не ест». Если кто-то приходит к нам просить денег на пищу – я ему даю метлу и говорю: вот подмети дорожку возле храма, и мы тебя накормим! Те, что на самом деле просят на водку, через пять минут убегают, бросают метлу и больше не появляются. А нормальные – остаются. Тому, кто действительно нуждается в помощи – мы, конечно, помогаем! Просто, для того чтобы не попасть в дурацкое положение – нужно проверять людей.


Иерей Валерий СТЕПАНОВ, ответственный за социальное служение в храме свт.Николая на Трех Горах:
– Москва – это большой город, куда притягивается огромное количество людей без определённого места жительства. Возле храма поощрять большие группы бродяг не стоит, но тот, кто голоден, должен быть накормлен! Всякий, кто придёт к нам в храм, получит паёк: шоколадку, суп, двадцать рублей и адреса санпропускников и других социальных учреждений. Мы сами выезжаем на Курский вокзал, кормим, раздаем молитвословы, говорим о Боге (бедность как бы подталкивает их задуматься о Боге; например, некоторые наши подопечные принимают таинство крещения) – но чтобы они сидели у входа и просили деньги у прихожан – это не очень приветствуется. Я вообще считаю: раздавать деньги направо и налево – это самый лёгкий, но не лучший подход. Если хочешь помогать – помогай по-настоящему: купи продукты, поезжай вместе с нашими волонтёрами на вокзал… Нужно участвовать в реальных программах помощи, это наш долг как христианина!

Это гораздо сложнее, но это нужно не только бездомным, но и самим людям, которые этим занимаются такой помощью. Они видят, что их проблемы, которые кажутся им такими вот глобальными, они на самом деле ничто – по сравнению с проблемами семьи, которая в течение нескольких месяцев живёт на вокзале. Или по сравнению с проблемами женщины, которая родила на вокзале ребёнка и теперь осталась с ним одна на улице. К тому же, с сумой через плечо может оказаться каждый.

Если мы можем из этого многообразия людей увидеть кого-то, кто ещё способен самостоятельно выкарабкаться, – их мы стараемся отправить домой, как-то помочь им. Но билеты на руки никогда не даём. Кто-то из нашей молодёжи идёт на вокзал, сажает бродягу в поезд, отдаёт билет проводнику – просит проследить. То есть у человека, если он согласился ехать домой, нет никакого шанса за счёт помощи поживиться. И, к сожалению, бывают случаи, когда бродяги от такого билета отказываются!

Не знаю, скольким удалось действительно изменить свою жизнь. Но всё-таки, некоторые люди приходят как-то к Богу – это факт. Конечно у всех тех, кто долгое время бомжует изменяется психика. То, что человек оказался без дома и вынужден скитаться, жить на улице – через год примерно – его видение мира оказывается сильно изменено. Тут требуется какая-то специальная работа – и для нас, пока, это задача на будущее.


Из общего ряда по обоим параметрам (внутриприходская благотворительность и отношение к бомжам на паперти) заметно выпадает община единственного в столице грузиноязычного храма – великомученика Георгия на Большой Грузинской (подворье Грузинской Православной Церкви). Рассказывает его настоятель, протоиерей Феодор КРЕЧЕТОВ:
– Традиция нищих возле храма распространена в Грузии заметно меньше чем в России: там это не очень принято, потому что и так положено помогать друг другу в случае беды. Я лично, сколько бывал в Грузии, – не видел там возле храмов попрошаек. И у нас на паперти обычно стоят не бродяги без определённого места жительства, а наши прихожане, которых все знают. Иногда, правда, на паперти у нас и становятся обычные российские бомжи, мы никогда их не прогоняем, а прихожане, как положено, жертвуют им мелочь. Негативно паства относится только когда приходят побираться цыгане – эти ж уж слишком себя нагло ведут, многим не нравится.

А прихожане не то чтобы просят подаяние, просто собирают деньги. У нас так принято: от храма и общины оказывать помощь, если с кем-то из прихожан происходит беда. Чаще всего это связанно с похоронами, потому что многие стараются умерших родственников хоронить дома, а туда ведь тела приходится перевозить самолётом, что очень дорого.
Если не на самолёт, то на поминальную трапезу, проходящую как правило в храме – обязательно. Продукты для освящения: хлеб, соль, масло, вино… Похороны у нас связаны с большими затратами, так как нужно пригласить всех. И такая открытость, взаимопомощь, я думаю, – это очень завидная традиция грузинского народа!

У нас община живет очень насыщенной жизнью, одновременно участвует и в церковных и культурно-национальных мероприятиях. На праздники выезжаем загород, на шашлыки. Регулярно проводятся поэтические вечера, в которых участвуют грузиноязычные московские поэты. От прихода совершаются паломнические поездки на Афон, в Питер, где мы посещаем Донской монастырь, чтобы совершить панихиду по похороненным там грузинским князьям.

Естественным образом так сложилось, что грузинская нация – это одна большая семья. Грузин не так уж и много в мире: всего около четырёх с половиною миллионов. Большинство из них уже давно породнились – если не напрямую, то через связи, такие как крёстные, например (кстати, у грузин крёстных может быть не двое, а больше – трое или четверо). То что наши прихожане – грузины, и то, что это по сути эмигрантский приход (у нас и по-русски почти не служат: только Отче наш и Евангелие дублируют на церковно-славянском), является заметным фактором, но этим не исчерпываются причины той атмосферы которая сложилась у нас.

«Генацвале» – знаменитое грузинское обращение, которое обычно переводится на русский как «дорогой», дословно значит: «да заменю тебя в беде». Это самое ласковое обращение к человеку в этой стране, и до конца оно непереводимо на русский язык. Грузия жила в течение всей своей истории перед лицом постоянной военной угрозы, и момент взаимопомощи, традиционный для грузин продиктован самой историей в каком-то смысле.

Подготовил Дмитрий РЕБРОВ

Редакция будет признательна комментаторам за указание храмов, где бы все же удалось наладить духовное окормление «прицерковных» нищих.