Доклад международной организации Human Rights Watch «Брошенные государством» посвящен ситуации в российских детдомах-интернатах. Насилие, отсутствие заботы и изолированность детей с инвалидностью, это далеко не все проблемы, которые рассматриваются в этом 93-страничном документе. Мы попросили экспертов прокомментировать факты, приведенные в докладе.
Елена Альшанская: «Детям с инвалидностью не место в интернатах»
Президент Благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Елена Альшанская:
– Дети в интернатах – самая уязвимая категория детей, которые находятся в самом тяжелом положении. Им – хуже всех. В докладе оценивалось положение детей, которые не только остались без семьи, но и страдают какими-то серьезными заболеваниями. Кстати, именно этой категории детей пребывание в интернатной системе противопоказано.
Помимо чудовищного стресса от потери семьи, который и у здоровых детей вызывает отставание в развитии, дети «с диагнозами» страдают еще и от своей болезни. Ситуация для такого ребенка тяжела вдвойне.
Понятно, что сил на все не хватает, и если дома у ребенка были какие-то шансы выстоять в борьбе с болезнью, учреждение за редким исключением такого шанса ему не дает.
Изоляция от общества тоже является проблемой для таких детей, причем изоляция возможна и при семейном проживании, при отсутствии безбарьерной среды не каждая мама в России может вывести своего ребенка-инвалида погулять. А в интернатах, в отделении для лежачих детей нянечка не может вывести их на прогулку, если детей больше 10, а она – одна. И есть интернаты, где дети никогда не гуляют.
По поводу риска насилия я совершенно согласна с авторами доклада. Такие дети – самая уязвимая группа, потому что они не могут пожаловаться, не могут сопротивляться. Такие дети – основная категория риска и для них должны быть все риски минимизированы.
Это можно сделать путем вывода их из коллективной системы, в больших интернатах им совершенно нечего делать, только детские дома семейного типа или семейное проживание. Мы понимаем, что всех «тяжелых» детей по семьям не разберут, но в Москве уже говорят о профессиональных приемных семьях, то есть о семьях, которые берут работу по присмотру и воспитанию на дом.
По этому поводу есть разные мнения, но лично я считаю, что профессиональные приемные семьи – хорошая, достойная работа для педагога. Если есть возможность найти людей, которые будут этим заниматься, я считаю – нужно это делать и платить за это хорошие деньги.
Но главная проблема в том, что большая часть таких детей проживают в учреждениях, имея семьи. Это далеко не всегда семьи деградировавшие или нежелающие воспитывать ребенка, чаще это семьи, не имеющие для этого ресурсов и возможностей, а чаще всего – просто понимания того, что есть альтернатива, что не обязательно сдавать ребенка с тяжелым диагнозом в интернат.
Скорее всего, им сказали, что это – лучший выход и лучший способ. Возможно, у них просто нет иного выхода, ведь для того, чтобы мама работала, ребенок должен где-то находиться в дневное время. И очень часто интернат – это единственное, что ей предлагают в государственных органах, куда она обращается.
Самое главное – это развитие альтернативы. Нужно чтобы у семьи была возможность ребенка-инвалида вырастить. Для этого нужна серьезная поддержка государства, но сегодня поддержку семей с детьми-инвалидами я не могу назвать серьезной.
Елена Альшанская. Фото: диакон Андрей Радкевич
Вера Дробинская: «Нужно не рассчитывать на западную помощь, а самим активно менять систему»
Вера Дробинская, приемная мама нескольких детей с ментальными нарушениями, Астрахань:
– Недавно в Астрахани проходили слушания по делу о жестоком изнасиловании воспитанницы Разночиновского интерната, девочки с ментальными нарушениями. Преступление произошло в 2001 году.
Пострадавшая травмирована на всю жизнь – морально и физически, администрация интерната долгие годы скрывала этот случай, но десятилетие спустя история получила огласку. Мама свою дочку отдала на время в интернат и получила ее совершенно искалеченной. Тогдашнему директору интерната присудили 4 года условно.
Сколько понадобилось времени и сил, чтобы возбудить уголовное дело по одному только изнасилованию! А ведь в Разночиновском интернате все эти годы были проверки, и проверяющие были в курсе всего, что там творилось. Там было совершено не одно преступление, а гораздо больше, только «Коммерсантъ» раза три писал, что там детей в кипятке сварили и о других изнасилованиях, и о маньяке, который там орудовал. Но во внешний мир эта информация не выходила и сотрудников, виновных в нарушениях, никто не наказывал.
Преступления против детей с ментальными нарушениями не считались преступлениями. Даже на суде многие говорили о том, что им очень жалко бывшего директора, а о жалости к пострадавшей – не говорили. Гинекологи при мне говорили матери девочки: «Она же все равно у вас умственно отставшая, вы все равно ее полностью не реабилитируете». Из-за умственной отсталости этой девочке тяжелее пережить ситуацию, лечить ее никто не берется.
На передаче «Пусть говорят» бывший директор Разночиновского интерната говорил не о детях, а о своих хороших отношениях с администрацией. Сейчас в Разночиновском интернате другой директор, все привели в порядок. Теперь там кругом видеокамеры, позволяющие моментально зафиксировать любое нарушение. Но, по сути, отношение к детям не изменилось, в интернатной системе это невозможно. Во многих интернатах нарушителей дисциплины до сих пор «сдают» в психиатрическую больницу.
Все что написано в докладе Human Rights Watch – чистая правда. Но я считаю, что нужно не рассчитывать на западную помощь, а самим активно менять систему. В интернатах по-прежнему много детей, за которыми могли бы ухаживать родители. Дети должны жить в семье.
По своему опыту я могу сказать, что полная адаптация ребенка, который какое-то время прожил в интернате – невозможна. Дети просто привыкают жить с этой травмой и находить общий язык с окружающими, но чтобы они сравнялись по развитию с семейными детьми, такого я не вижу. Даже у меня в семье дети, которые долго прожили в интернате, и кого я взяла маленькими – очень сильно отличаются.
К детям с ментальными нарушениями в нашей стране по-прежнему относятся плохо, в том числе и в медицинских учреждениях. Я это вижу по отношению к своим детям и детям своих знакомых.
Ребенку с диагнозом «умственная отсталость» почему-то значительно труднее, например, бесплатно прооперировать косолапость. А ведь если бы ноги были нормальные, этот ребенок ходил бы. Представляете, какое для матери облегчение?
К инвалидам отношение плохое и в обществе, но Европа нам не поможет, нужно выбираться самим. Я много ездила за границу, лечила детей, видела, как там все устроено. Но я считаю, что в своем доме надо самим порядок наводить, никакой доклад сам по себе ситуацию в наших интернатах не изменит.
