Образы. Невысказанные слова. Музыка ветра. Молчание моря. Все это непросто передать на сцене и профессиональному артисту. А теперь представьте, что эта задача дана людям, которым и в обычной, не театральной жизни, не так просто выразить свои чувства и мысли.
Знакомьтесь – театр «Живая Нить». И его актеры – дети и взрослые с диагнозом умственной отсталости, аутизма, синдрома Дауна, физическими нарушениями. Сумеют ли они увлечь вас своей игрой настолько, чтобы вы забыли о том, кто вы и где находитесь, и полностью были поглощены тем, что происходит перед вашими глазами? Об этом рассказывают учредитель «Живой Нити» священник Петр Коломейцев и его жена Людмила Милованова, художественный руководитель театра.
Актеры театра «Живая Нить»
Освобождение Единорога
– Как началась история вашего театра?
о. Петр Коломейцев:
– Издалека, с катания на лошадях. На московском ипподроме несколько энтузиастов под руководством Ирины Терентьевой пригласили для занятий иппотерапией (лечебной верховой ездой) детей с нарушениями умственного и физического развития. С одной стороны, это помогло детям улучшить свое физическое состояние, а с другой – дало возможность почувствовать себя настоящими людьми, не зависящими от своих инвалидных колясок, более того – рыцарями на живых настоящих лошадях! После года занятий дети, родители, волонтеры и лошади отправились в летний лагерь в Подмосковье.
Мы стремились организовать больным детям деятельную и интересную жизнь, в лагере, кроме катания на лошадях, были устроены арт-терапевтические занятия. В творческих мастерских дети рукодельничали, рисовали, пели и играли на музыкальных инструментах, столярничали и лепили из глины. Посреди поляны строилась из кирпичей печь, в которой обжигались потом детские поделки. Каждый вечер завершался фольклорными песнями и играми. А в конце смены всегда устраивался вернисаж, и в довершение всего – цирковое представление или праздничный концерт, спектакль или еще что-нибудь. Постепенно театральные постановки наполняли нашу жизнь все больше и больше.
Людмила Милованова:
– Театр, как синтез искусств, рождал самый сильный отклик у наших детей, и потому вызывал в нас все больше интереса: начиная с ежедневного условно театрализованного чтения сказок детям на ночь до кукольного представления «Маша и Медведь» прямо в лесу (музыкальное оформление пряталось в соседних кустах, а в построенный нами лесной домик потом приходили дети играть со своими игрушками и посудой). От легких импровизированных представлений-однодневок, устроенных целиком по инициативе родителей, до постановок с долгими репетициями сложных игровых спектаклей. Самый первый спектакль был спектакль-путешествие. Мы думали, ну как можно с детьми-инвалидами репетировать? Это невозможно, они с трудом понимают, что от них хотят. Поэтому мы решили – готовим спектакль, а они включаются по возможности. Роли были распределены, костюмы одеты, а сюжет не знал никто. В назначенное время протрубивший в рог всадник пригласил всех в соседний волшебный лес освобождать Единорога, попавшего в беду. Спрашиваем: «Дети, хотите освобождать Единорога?» – «Хотим!» – «Тогда идем!» Все спустились в страшный дремучий овраг, и, успешно преодолев все препятствия, оказались на поляне, украшенной бумажными цветами, где их ждал белоснежный Единорог. Роль Единорога исполнял наш мерин по кличке Рул. Коневод делал так, чтобы он открывал рот, а озвучивал его отец Петр, который говорил, стоя за деревьями.
о. Петр Коломейцев:
– В какой-то момент возникла идея создать и в Москве театрально-художественную студию и заниматься арт-терапией регулярно в течение года. Нам дали возможность проводить занятия в помещении изостудии досугового центра «Беговой». Отремонтированное помещение было расписано нашими руками, было сделано все, чтобы создать непринужденную и творческую атмосферу, чтобы наши дети чувствовали, что их тут любят и ждут. Началась работа. Кружки работают одновременно в разных комнатках, дети переходят из одной в другую, затем все собираются на фольклорные игры, потом все общаются за чашкой чая, после этого главное – репетиции. Раньше было как? Играли дети, а при необходимости приглашали родителя сыграть роль. А теперь появилась идея создать смешанную труппу – дети и родители. И если раньше родители выполняли роль зрителей, то теперь получилось, что зрителей нет. Мы стали самым настоящим театром! И наконец поставили пьесу – «Море-Океан» по роману Алессандро Барикко. Сценарий и режиссура, все костюмы, и аксессуары, и декорации – все сделали мы сами. Все, и взрослые, и дети, приняли участие в изготовлении огромного панно, изображающего в спектакле роль морской пучины.
Покаяние, незапланированное автором
– Почему вы выбрали для спектакля именно эту пьесу?
о. Петр Коломейцев:
– Однажды, в Киеве, мой друг, известный харьковский богослов Александр Филоненко, дал почитать роман Алессандро Барикко. Роман мне очень понравился: архетипами, метким, ярким языком. Барикко – минималист, пишет только о том, что потрясает до глубины души, очень скупо, не украшая: всего несколько слов – и перед глазами появляется картина. Например: художник, чтобы изобразить на холсте душу моря, стоит со своим мольбертом по колено в воде. Он обмакивает кисточку в море, а вода во время прилива поднимается и достигает самого сердца. Еще пример: у Барикко есть герой – ученый, который пишет письма своей возлюбленной. Но он еще не встретил ее в своей жизни и боится, что пропустит, не распознает, когда она, наконец, окажется рядом… Самые сложные вещи написаны просто, реплики лаконичные – их легко произносить людям, у которых есть сложности с произношением.
– О чем повествует роман Барикко?
Людмила Милованова:
– Люди тонут на корабле. Наиболее сильные из спасающихся решают избавиться от слабых, чтобы выжить. Судовой врач Савиньи убивает девушку. Спустя много лет он становится писателем и ученым, блестящим светским человеком. В это время жених убитой девушки, Томас, ищет его, чтобы отомстить. И вот в старой таверне на берегу безмятежного и равнодушного моря встречаются этот бывший судовой врач-убийца и его преследователь. В таверне проживает еще одна девушка, Элиза, в которой Томас неожиданно находит родственную душу. В нем готова снова вспыхнуть любовь, но необходимость мести, которую Томас воспринимает как свой священный долг, заставляет его отказаться от своего счастья.
Репетиция и сцены из спектакля «Море-Океан» по роману Алессандро Барикко
о. Петр Коломейцев:
– Но в своей пьесе конец мы сделали значительно лучше, чем у Барикко! У нас – Савиньи раскаивается и приходит к мысли, что не надо бежать и прятаться от возмездия за свой страшный грех, надо смириться и принять то, что готовит ему судьба. Возлюбленная Савиньи поддерживает его и говорит, что готова разделить с ним его участь, какой бы она ни была. Они решают жить, как в последний раз, и танцуют танго – и зрители плачут на этой сцене. Видя их любовь, Томас отказывается от мести, и его сердце открывается навстречу своей новой любви – Элизе.
Людмила Милованова:
– В пьесе играли все – и родители, и дети. Мы специально сделали так, чтобы родители не играли в одной сцене со своими детьми, потому что папы с мамами нервничают, начинают помогать, подсказывать и ребенок перестает рассчитывать на собственные силы.
– Сложно обучать актерскому мастерству умственно отсталых детей?
Людмила Милованова:
– А мы никого не обучали, не требовали, чтобы дети что-то изображали – они играли так, как бы они сами поступили, находясь в подобных обстоятельствах. Мы подолгу обсуждали с актерами ту или иную сцену, многократно переписывая сценарий, потихоньку подстраивая его под детей, под их характеры, под их возможности, да и под родителей – то же самое. Например, хозяйка таверны – Дира. У Барикко – это девочка, но в ее словах сквозит тысячелетняя мудрость. А в нашем спектакле этот образ другой: обаятельная взрослая женщина, хлопотливая хозяйка, удивляет зрителей детской непосредственностью и парадоксальностью суждений.
– Как рождались звезды вашего театра?
Людмила Милованова:
– Самым непредсказуемым для нас образом. Мама-Наташа взмахнула ручкой и вызвала восторг зрителей. В другой раз, в той же сцене, взмахнула – и ничего. Все зависит от настроения в данный момент. Если актер, взрослый или ребенок, чувствует, что сейчас он выйдет на сцену, и подарит зрителям феерию чувств, то действительно так и будет! Дети вкусили новое удовольствие, почувствовали, каково это, когда тебя принимают, причем не только как актера, но и как человека в целом, и аплодируют. Ведь в их жизни такое нечасто бывает.
– Были ли в пьесе какие то особенные смыслы, которые Вы хотели донести до зрителей и актеров?
о. Петр Коломейцев:
– В романе затронуты достаточно глубокие темы: преодоления страха перед жизнью, любви и мести, смерти и жизни, – и все эти смыслы мы очень хотели донести до детей.
Там совершенно роскошная тема – язычество и христианство. Она о том, что язычество живет в каждом из нас и ждет своего часа, чтобы поднять голову, как это произошло с Савиньи и другими, когда они потеряли человеческий облик на плоту в открытом море и начали убивать друг друга. Но не только это, они также начали молиться морской стихии как богу. Отождествившись со своим богом, с морем, которое было беспощадно и убивало их, они опустились до убийства.
Падре Плюш, священник, противостоит этому язычеству в людях. Падре Плюш – маленький тихий человек, который, кажется, не способен ни на какое яркое крупное дело. Но он молится за всех, за каждого, он воплощает в себе надежду на то, что Бог сильнее смерти и победит всякую стихию.
Бог реален
-Отец Петр, трудно ли благовествовать инакоодаренным (как называют людей с задержкой умственного развития)?
о. Петр Коломейцев:
– Надо сказать, многие вопросы, которые встают перед здоровыми людьми, у инвалидов просто не возникают. У них нет мучений на теоретическую тему о сущности Бога, и так далее. Для них все очень практично и реально. Нашим детям трудно вообразить себе нечто, исходя из незнакомого текста, другое дело – когда повествование обрастает реалистическими деталями, еще легче – если все это увидеть или пережить самому.
В лагере у нас была утренняя молитва и вечерняя. Мы хотели сделать хор, разучивать и петь молитвы. Но дети не поняли, чего от них требовали: как можно репетировать молитву? Они уже помолились, как могли, что еще надо? И в театре также – они не лицедействуют, не притворяются, а просто действуют в соответствии с изображаемыми обстоятельствами, как если бы это произошло с ними самими на самом деле. Поэтому для них большая проблема – сыграть отрицательного героя. Вот почему нам пришлось изменить сценарий и сделать счастливый конец.
– Какую роль «Живая нить» сыграла в вашей жизни?
о. Петр Коломейцев:
– Наши собственные дети практически выросли в этих лагерях, с «Живой нитью». Мне как-то сказали: «Как вы позволяете своим детям играть вместе с уродами?! Они тоже станут уродами!» Так вот – не станут. Потому что с детства знают, что люди разные, у каждого есть проблемы и любой человек нуждается в снисхождении и понимании.
Людмила Милованова:
– У наших детей была очень интересная жизнь благодаря «Живой нити». Они видели этот праздник, балы на вечерней заре при свечах, воткнутых в стволы деревьев, и танцевальные процессии в парковой аллее, украшенной живыми статуями. Общение с этими детьми и их родителями стало частью нашей жизни, частью нас.
***
В настоящее время у театра нет помещения, где актеры могли бы встречаться, общаться и репетировать. Будем благодарны за любую помощь в этом вопросе.
НБАО /Некоммерческая Благотворительная Автономная Организация/
ДЭЦ /Детский Экологический Центр/ «Живая Нить»
www.livingthread.ru
Беседовала Анна БУТЕНКО
Фото Григория Агаяна
