Что такое «молиться»?
В России есть несколько православных храмов, куда ходят глухие люди, – в Москве, Петербурге, Екатеринбурге.
Московская православная община глухих и слабослышащих существует уже больше десяти лет. Зародилась она в Новодевичьем монастыре, а потом у глухих появился собственный храм – Тихвинской иконы Божией Матери в Симоновом монастыре. Для них он очень удобен – он «трапезный», то есть представляет собой прямоугольный зал без колонн, и из любой точки хорошо видно, что происходит во время службы. Это важно, потому что служба здесь идет на жестовом языке.
Жестовый язык богослужения создавался и создается у нас на глазах. В Москве началось все с того, что протодиакон Новодевичьего монастыря о. Павел Трошинкин, работавший до рукоположения сурдопереводчиком, по просьбе своих знакомых глухих стал рассказывать им о церковной службе.
«У наших глухих было полное отсутствие религиозных представлений и знаний о Церкви, – говорит о. Павел. – Они не знали практически никаких евангельских образов, тем более уж библейских. И поэтому начинали мы с внешнего наблюдения богослужений и пояснения, что происходит в храме, зачем нужно то или иное действие, что оно обозначает. Что-то вроде того, что пишут в брошюрках «Первые шаги в храме».
Для глухих очень важны зрительные подробности. Мы-то, слышащие, детали часто не замечаем, а для неслышащих все бросается в глаза – как для слепого все слышно. Можно было начинать даже так: вот, смотрите, это диакон. Вот он выходит из алтаря. Посмотрите, какая у него одежда. Все смотрят… Объясняли элементарные вещи, отдельные детали облачения, потому что они тоже несут в себе смысл. Вот у диакона орарь – что это такое, а вот у священника епитрахиль – а зачем это? Таких нюансов было очень и очень много.
Еще я рассказывал: есть такая удивительная книга – Евангелие. Там говорится о жизни, делах и учении Иисуса Христа, имя Которого, наверное, вы знаете. – А кто Он? …и так далее».
Скоро понадобились занятия вне богослужения. Постепенно из разрозненных фрагментов стала складываться целая картинка. Объяснения шли дальше.
«Например, «миром Господу помолимся» – надо пояснять, что такое «миром» – в состоянии мира, мирным духом. А что такое «помолимся»? И так далее. Массу всяких моментов приходилось решать почти одновременно. Сейчас все не вспомнишь, но я иногда весь мокрый стоял на службе – и жестами показывать нужно, и соображать, и комментировать», – рассказывает о. Павел.
Когда дело дошло до более сложных текстов, пришлось готовиться дома – продумывать, отрабатывать жесты. Чтобы как можно точнее выразить смысл песнопений, о. Павел и его помощники, в том числе будущий священник о. Андрей Горячев, привлекали разные переводы – русский, английский, греческий, арабский.
В основном пользовались уже готовыми жестами. Скажем, «благослови» – «скажи хорошо», если буквально перевести на русский, и можно так и показать, объяснив новое значение этого сочетания жестов. Но для некоторых понятий жестов в языке глухих просто не было. Их предстояло изобрести и опробовать.
О. Павел Трошинкин: «Были случаи, когда нужно было серьезно думать. Вот слово Богородица. Есть обычный жест «родить»: «я родился», «женщина родила», но в отношении Девы Марии так показывать нельзя, получается излишне натурально, неуместно. Как было сказать? Потом я увидел американский жест «to give birth» – «рождать» (дотронуться до живота, а потом показать, как лежит на руках младенец), и он мне очень понравился. Мы его присоединили к слову Бог (это международный жест – поднятая раскрытая ладонь правой руки). И сейчас глухие уже привыкли к такому обозначению и им пользуются. Правда, этот жест сложный, поэтому он не совсем совершенен, ведь любой язык стремится к лаконичности. Что дальше, покажет время».
Иногда сами глухие подсказывали неожиданные вещи. Например, «православный». Как это показать? Можно перекреститься – «православный». А один глухой говорит: «не надо», неправильно так. И показывает: «правильный» + «слава». «Православный». Получается лучше, точнее по смыслу.
Когда в общину приходили новые люди, их поначалу опекали уже освоившие язык богослужения: стояли рядом и объясняли все на жестовом – один, два раза. А потом «новенький» уже сам начинал понимать службу.
Православные общины глухих в России
Кроме Москвы общины глухих есть в Петербурге (храм св. апостолов Петра и Павла) , Екатеринбурге (храм Трех святителей православного духовного училища), а также, по данным сайта «Круглый стол по религиозному образованию и диаконии» , в Барнауле, Брянске и Сарапуле. Кроме того, есть храм при интернате для слепоглухонемых в Сергиевом Посаде.
Вместе с тем приходится признать, что в целом глухие мало знают о Православии. Священников и миссионеров, владеющих жестовым языком, можно пересчитать по пальцам. Пока, по данным сайта «Круглый стол по религиозному образованию и диаконии», наибольшая аудитория глухих – у баптистов, за ними идут другие протестантские конфессии.
Вера от слышания
Церковь – школа благочестия, правильного почитания Бога. Как оценить, кто в каком классе этой школы? Отец Павел Трошинкин, например, рассказывает такую историю: «Ко мне как-то подошла одна наша пожилая прихожанка и говорит: как мы завидуем вашим глухим!» – «Как завидуете?» – «Мы же видим, что вы всю службу только и делаете, что объясняете им и рассказываете, что происходит! А нам-то тоже хочется понимать!»
Для глухих проблема понимания сразу вышла на первый план. О. Павел: «Мы стремились артикулировать по-славянски, показывать калькирующими жестами, со всеми окончаниями: «уповахом», а не «мы уповали», «на Тя», а не «на Тебя». Потом решили выяснить: понятно ли, что говорится? Глухие сказали: очень красиво, очень! Но почему-то непонятно».
Это была серьезная опасность. Сурдопереводчикам известно: когда перевод неудачный, слушатели могут просто отвернуться и начать беседовать жестами между собой. Дело в том, что зрение, в отличие от слухового восприятия, не дает возможности отсеивать информацию. «Если уж сказано что-то новое, – продолжает о. Павел, – нужно сразу объяснить. Иначе «застрянет» в глазах, а смысла не будет. Вера от слышания (Рим. 10, 17), а слышание у глухих – через глаза». О. Павел пришел к выводу, что надо переводить не форму, а смыслы, потому что жесты не могут быть ни славянскими, ни русскими – они сами по себе.
В идеале, полагает о. Павел, надо, чтобы вся церковь, вместе с чтецом, «проговаривала» службу: если слышащие призваны славить Бога «едиными усты», то глухие – едиными жестами. Эта мысль близка и о. Андрею Горячеву, исполняющему обязанности настоятеля храма Тихвинской иконы Божией Матери патриаршего подворья в Симоновом монастыре, где сейчас используется калькирующий перевод. «Я всегда прошу наших прихожан во время службы жестами повторять слова молитв за чтецом», – говорит он.
При этом опыт Тихвинского храма показывает, что службу нельзя лишить ее «голосовой части» – богослужебных текстов на церковнославянском. А это значит, что совсем отойти от калькирующего перевода невозможно. Отец Андрей считает, что перевод, повторяющий церковнославянский текст, не является непреодолимым препятствием для понимания – по мере воцерковления понимание растет:
– У наших глухих увеличивается словарный запас, повышается интеллектуальный уровень. Меняется мировоззрение, растет красота жестового языка, которым они говорят в повседневной жизни. Многие из наших неслышащих читают дома молитвы на церковнославянском и понимают церковнославянские фразы, правильно объясняют на жестовом смысл написанного.
И когда возникает вопрос о том, на каком языке читать и на каком языке молиться, наши прихожане отдают преимущество церковнославянскому. Многие из неслышащих, с которыми я разговаривал по этому поводу, говорили, что церковнославянский язык более гармоничен. В нем есть такие слова, эквивалент которых в русском языке найти невозможно. Например, величание иконе Божией Матери: «Ты бо точиши исцеления всем с верою притекающим». Вот слово «притекающим» – какой эквивалент на русском языке можно предложить этому слову? Жест, может быть, и остается эквивалентным русскому слову «приходящим», но артикуляция – «притекающим». Важно, чтобы человек понимал значение этого слова – а при подготовке Божественной литургии мы объясняли смысл фактически каждого слова, которое входит в состав чинопоследования литургии, и сами неслышащие люди предлагали свои жесты.
– А когда к вам приходят новые люди, сколько им требуется, чтобы освоиться с языком богослужения?
– Удивительно вот что. Мы с отцом Павлом трудились около трех лет, чтобы составить жестовую службу Божественной литургии. И сейчас оказывается, что люди, которые в первый раз приходят сюда (а к нам много приезжает людей даже не из Москвы, а с Украины, из Белоруссии, Молдавии, Киргизии), они понимают то, что происходит на литургии. Это очень радует и удивляет. Отчего это происходит? Наверное, удалось найти те жесты, которые во всей полноте показывают смысл богослужения.
Многие неслышащие люди всю литургию знают наизусть. В отличие от нас, слышащих. И я любого нашего прихожанина могу поставить на солею для перевода Божественной литургии. Даже полностью неслышащего.
Многие нам говорят: вы знаете, у вас община-то не для глухих. У вас община для слышащих. И те люди, которые приходят в Церковь, должны проходить через вашу общину. Потому что здесь четко, ясно, понятно каждое слово всей Божественной литургии. Пройдя школу здесь и поняв каждое слово – с «Благословенно Царство…» до «Аминь» отпуста, можно уже идти в обычный храм, где новоначальному порой трудно понять, что поется и что читается.
* * *
Как видим, есть разные точки зрения на то, каким должен быть перевод богослужения на язык жестов. Неудивительно – дело это лишь начинается. Опыт перевода для глухих ждет вдумчивого исследования и осмысления. А пока разногласия не должны нас смущать – по слову апостола Павла, «надлежит быть и разномыслиям между вами, дабы открылись между вами искусные» (1 Кор., 11, 19).
Войти в мир глухих, понять его изнутри – вот задача для миссионеров. Нужна работа по разбору текстов и совершенствованию перевода, нужны люди с доскональным знанием и литургики, и жестового языка. В некоторых странах жестовый язык официально признан вторым государственным, он популярен в университетах, и его с интересом изучает все большее число слышащих. Российские специалисты по сурдопереводу хотели бы видеть такой интерес и у нас. О. Павел Трошинкин высказал даже такое пожелание: «Было бы неплохо, если бы наши православные учебные заведения, к примеру Свято-Тихоновский Богословский институт или Свято-Димитриевское училище сестер милосердия, подали пример и ввели у себя курс жестового языка».
* * *
…Когда я пришла в Симонов монастырь договориться об интервью, литургия уже закончилась, в маленьком отремонтированном приделе шла панихида. Наполненный золотистым кадильным дымом храм выглядел очень празднично, убранный к Рождеству. На самой середине, возле аналоя с украшенной еловыми ветками иконой, молилась пожилая женщина. Она стояла, вся подавшись вперед, ловя взглядом каждое слово – каждый жест – диакона и чтеца на солее.
– Господу помолимся! – раздельно и четко, с необычной интонацией неслышащего человека возглашал диакон.
– Господи, помилуй! – отвечал чтец.
– Господи, помилуй! – вторила жестами (как мы часто подпеваем) глухая прихожанка.
Христос моя сила, Бог и Господь, честная Церковь боголепно поет, взывающе…
Бога человекам невозможно видети…
Каждое слово привычных ирмосов падало на сердце как никогда раньше, зримо отпечатанное в жестах. Так торжественно и внятно для меня еще не звучали молитвы.
Я подумала: такой храм действительно нужен не только глухим, но и нам всем.
Юлия Данилова
