Александр Пушкарев, руководитель КООО «Воскресение» и костромской ночлежки для бездомных, рассказал «Милосердию.ru» о чудесах и сложностях работы в 2014 году, когда к обычным подопечным прибавились беженцы.
Александр Пушкарёв Фото с сайта tserkov.info
– Знаковое событие 2014 года – момент, когда нас наградили премией имени Надежды Монетовой за помощь бездомным. Пусть не государство, но Церковь нас отметила – для нас очень важно. Важно также, что у нас появился постоянный священник. Вот и на Рождество он придет, наверное, молебен служить.
Я обращался в епархию – просил кого-то к нам прикрепить, и вот пришел молодой, недавно рукоположенный батюшка. Я думал, придет два-три раза и все, а он часто приходит, исповедует, молебны служит, беседы проводит – вроде «открытой школы». Матушка его приходила петь. Мы даже часовню сделали из армейской палатки, там могут разместиться 30 человек.
Во взаимоотношениях с государством тоже наметились позитивные сдвиги. Если сравнивать с годами, когда мы только начинали и нас нигде не пускали на порог, сейчас выделяются субсидии из областного бюджета – пусть их недостаточно, но они есть. Губернатор и мэр были у нас, видели, что дело нужное, относятся хорошо, если не деньгами, то дровами помогали, освещение сделали, колонку с водой ближе перенесли. Аналогичного государственного учреждения у нас в области нет, так что государство должно заботиться о нашей ночлежке.
Социальное такси, которое у нас работало, все-таки в 2014 году пришлось закрыть. Мы не смогли выполнять требований по отчетности о субсидии, которая тоже была недостаточной: оплачивался только километраж, а каждый километр нужно подтверждать, и пассажир должен расписываться в карточке. Но 30% наших подопечных расписаться не могли: тот вовсе парализованный, этот ментальный инвалид, у третьего руки нет, четвертый слепой.
Все эти вызовы не оплачивались, и не оплачивались больничные, отпуск и так далее. Брать с инвалидов деньги за помощь мы не стали принципиально. Водителю тоже нужно на что-то жить – он ушел на другую работу. Нам звонят, просят помочь, потому что основного социального такси (от общества инвалидов Афганистана) в Костроме не хватает, но теперь даже если кто-то даст денег – другого такого водителя не найдешь, не каждый же согласится работать с инвалидами, а он у нас был и за психолога, и за соцработника, и за грузчика… Машина не простаивает: почти каждый день больницы, паспортный стол, соц.защита, пенсионный фонд, магазины, аптеки, но как социальное такси не работает…
Запомнились чудеса. Например, детдомовец Алексей был подброшен к нам под забор прошлой зимой сектантами, у которых он жил. Цирроз печени, врачи отмеряли ему две недели, печень «вываливалась». Прошлая бездомная жизнь сказалась. Есть он не мог, пришлось покупать для него диетическую кухню, насколько это возможно в ночлежке.
Мы тоже ожидали, что он умрет, поэтому предложили ему креститься. Алексей очень захотел принять таинство крещения. Удивительное стало происходить после крещения. Человек преобразился, стал выздоравливать. После двух месяцев ночлежки, с помощью Божьей, работников соц.защиты, репортажей и добрых людей его устроили в интернат. Не так давно при устройстве в интернат очередного бездомного наш управляющий Сергей просто не узнал Алешу. Похорошел, ходит в церковь и собирается устраиваться на работу в этом же заведении.
Другой тоже умирал уже, но позвали батюшку, причастился – ожил, сейчас устроен в дом престарелых. На разговоры о том, что «эти люди сами виноваты», я отвечаю, что в ночлежке были или есть офицеры, вертолетчик, метеоролог, врач скорой помощи, художник, дальнобойщик, бывший милиционер.
Вот появился учитель истории – развелся и оказался на улице. Была у нас в приюте и беременная – но ей у нас, конечно, было не место, и ее отправили к протоиерею Виталию Шастину в приют «Светлица» в Нерехте. Он обещал пристроить ее на работу, чтобы она забрала своего старшего ребенка из социально-реабилитационного центра, а у нас бы у нее и младенца отобрали бы.
К нам обращаются и многодетные семьи, и малоимущие, и больные, кому больше не на кого надеяться. В итоге ездим с помощью дальше, чем до Москвы: до Москвы 320 км, а до Боговарово – 400 км с небольшим. Дороги в области, конечно, не очень, так что по деревням особенно не ездим – в районных центрах оставляем собранное соцработникам, а то дороги могут и не чистить, застрянем где-нибудь и не проедем.
Как и ко всем, приходили к нам беженцы – август и сентябрь были очень напряженные, да и сейчас к нам приходят и звонят, даже те, кто по квартирам устроились. Один до сих пор живет в ночлежке, а остальные приходят за одеждой, за продуктами. Просят посуду и бытовую технику, канцтовары, инвалидные коляски – все подряд, что приносят в центр гуманитарной помощи добрые люди. Все, что лежит, однажды кому-то пригодится, не залежится.
