Во вторник, в день памяти святых царственных страстотерпцев, в домовом храме царевича страстотерпца Алексия в психоневрологическом интернате №11 , прошла праздничная служба с крестным ходом.
На службу собрались сестры милосердия, работающие в ПНИ, добровольцы и, конечно же, пациенты.
Литургии в ПНИ начинаются рано — в 7 утра. Это потому что детей надо успеть причастить до завтрака, иначе они начинают капризничать от голода.
Пациентов приводят и приносят в течение почти всей службы: шумных ребят позже, тяжелых – на колясках – раньше.
Обычно детей собирают быстро: сестры еще до службы расходятся по палатам, тяжелых – везут на колясках на лифте, тех, кто ходит сам – собирают в группы. Но сегодня лифт почему-то не заработал, праздничная служба уже идет. Поэтому надо торопиться.
Наталья, сестра из ПНИ, бежит за девочкой, Юленькой, пациенткой, на второй этаж другого корпуса. Несет ей красивое платьице, рубашку, носочки – ребенок должен пойти на службу во всем нарядном. В палате Наталья берет малышку на руки, умывает, мгновенно меняет памперс, переодевает. И при этом что-то ласково говорит ей, поет и успокаивает. Заспанная и грустная девчушка начинает улыбаться.
«Водичка-водичка, умой мое личико…»
Лифт не работает. Поэтому ребенка на руках надо отнести на первый этаж, там пересадить в коляску, быстро отвезти в храм, поставить…
…и – быстрее за следующей пациенткой, Машей. Теперь уже на третий этаж. Алгоритм тот же: наверх, в палату, умыть, поменять памперс, одеть, на ручки, вниз, в коляску, в храм – все бегом. И – за следующей: бежать, умыть, одеть, в храм.
Отделение снаружи закрыто на ключ. За дверью – броуновское движение людей и звуков. Кто-то мычит, кто-то кричит. Кто-то качается, кто-то кружится. Громко играет магнитофон. Наша Маша, сидит на диванчике и смотрит в одну точку.
Посмотреть на то, как Машеньку переодевают, собираются ее товарищи по отделению.
– А я? А меня к батюшке возьмете?
«Поменяйте их местами, придвиньте к стенке. А то службу не увидят!»
– Если бы у нас людей было больше, мы бы еще детей отсюда взяли – говорят сестры. И на всю службу – пусть послушают, посмотрят. Что им тут сидеть в этом крике?
Людей, действительно, не хватает. Мало того, что всех детей нужно собрать и привести в храм. На самой службе за ними тоже нужен глаз да глаз: могут случайно толкнуть друг-друга, поссориться, раскричаться. Кому-то загородили спиной службу – в слезы.
По коридору с жутким грохотом возят тележки с завтраком. Десять раз в одну сторону и десять в другую. Телеги грохочут, крышки на кастрюлях с кашей звонко подпрыгивают на стыках кафельных плит. Только что успокоившиеся дети снова начинают нервничать.
Стоящие рядом сестры успокаивают их: показывают как креститься правильно, как сложить руки перед причастием. Провожают из храмовой комнатки в холл, к столу с запивкой. Сам, один, ребенок теряется: такая последовательность действий для них слишком сложная. Поэтому рядом с ними обязательно должен находится помощник.
Каждому, кто оказывается рядом, дети с надеждой заглядывают в глаза.
Мы называем этих пациентов детьми, потому что они выглядят и ведут себя как дети. В крайнем случае – как подростки. На самом деле, людей младше 20 лет в ПНИ нет. И часто получается так, что в одной палате может лежать девочка-дауненок и старенькая бабуля, которую родственники за тяжестью болезней отдали на государственное попечение.
– А вы с какого этажа?
Обычно крестный ход идет плотным потоком. Тут же все норовят разбрестись в разные стороны. Отвлекаются, засматриваются на что-то, потом бегом несутся догонять.
Самые способные (тут их называют «сохранные») пациенты с возрастом могут начать работать и жить в интернате. На службах они – незаменимые помощники.
Текст и фото Наталии ШЕСТИПЕРОВОЙ
