О том, как решается эта проблема, мы поговорили с епископом Переславским и Угличским Феоктистом (Игумновым), настоятелем храма пророка Илии села Ивановского на Лехте священником Феодором Божковым, художником Григорием Лощицем, который инициировал восстановление храма и образование прихода в селе Пречистом, а также жителями села Голопёрова, где храм не восстановлен и вряд ли будет.
«Спросите у местных»
«В алтарной части был склад удобрений. Коммунисты, бесы, знают, куда складывать!» – эмоционально говорит Сергей, 65-летний мужчина в теплой куртке. Он один из немногих постоянных жителей села Голопёрова в нескольких километрах от Переславля-Залесского.
Мы беседуем возле разрушенной церкви, которая стоит ровно посередине села. Вокруг – опрятные домики, обшитые сайдингом, и несколько машин с московскими номерами (это дачники). На окраине – заросшие участки и вековые черные избы с провалившимися крышами. Сейчас, осенью, храм окружают золотые клены, а о том, что вокруг было кладбище, напоминают лишь сложенные в углу фрагменты ржавых оградок.
Церковь Трех святителей сегодня в руинах: куполов нет, в крыше огромные дыры, постоянно осыпаются штукатурка и кирпичи. Тем не менее она не заброшена: внутри – несколько икон, на стеллаже аккуратно лежат Псалтирь и несколько молитвословов. Храм опекает переславский Свято-Троицкий Данилов монастырь. Летом возле церкви служат молебны, на которые собираются по полтора-два десятка человек, преимущественно дачников.
Всего в Голопёрове больше 70 домов. Обитаемых примерно половина, и только в 12–13 живут зимой – ситуация типичная. «Конечно, без храма очень плохо. Мне очень нравится, когда праздник, начинают колокола бить…» – мечтательно добавляет наш собеседник Сергей. Но кто должен восстанавливать церковь, он не знает.
Храм в Голопёрове – один из 110 подобных ему в Переславской епархии и сотен в центральной России. На эти руины невозможно смотреть равнодушно, но и решить проблему, кажется, нельзя. Восстановление и содержание церковных зданий потребовало бы колоссальных сил и средств, к тому же многие находятся там, где деревни опустели или исчезли.
«У нас эти храмы распределены между приходами по благочиниям. Мы устраиваем в них или рядом, в зависимости от сохранности, молебны, Литургии, работаем над изготовлением мемориальных памятных табличек с обозначением, в честь кого, когда и кем построен храм. Как минимум раз в год в каждом из таких храмов мы присутствуем, – рассказывает епископ Переславский и Угличский Феоктист (Игумнов). – Больше мы ничего не в состоянии делать».
У епархии нет ресурсов восстановить каждую церковь: храмы здесь кирпичные, а если за таким храмом не следить, не отапливать его, не проводить поддерживающий ремонт, не делать отмостку по периметру от влаги, он неизбежно вернется в руинированное состояние. Содержание кирпичного храма, по словам епископа Феоктиста, обходится в 50 000–100 000 рублей ежемесячно.
Однако владыка считает важным обозначать присутствие Церкви в местах, которые исторически были культовыми, – прежде всего через молитву, совершение Божественной литургии. «Мы надеемся, что когда-то все повернется вспять и храмы будут восстановлены», – вздыхает епископ. По его словам, сейчас в Переславской епархии сохранилось около 300 храмов, из них около 180 – действующие. При этом после распада Советского Союза на территории будущей епархии действовало лишь около пяти храмов.
Практически каждый из приходящих на молебны в Голопёрово говорит, что лично ему храм дорог и нужен, а за других не поручится. Люди не считают себя полноценными местными жителями, потому что приезжают только на лето, даже если родовые корни здесь. «Спросите у местных, я-то временная», – машет рукой улыбчивая пожилая женщина Галина Алексеевна.
«Коммунист тут иконы рубил», – со знанием дела рассказывает Игорь Гаранин. Он как раз местный: предок Игоря, по его словам, был Георгиевским кавалером и уважаемым на селе человеком. Игорь говорит, что храм закрыли сразу после революции и не разрушали специально, но дождь, ветер и снег сделали свое дело. «Денег, конечно, никто не даст, – резюмирует он. – Но хотя бы крапиву вырубить надо вокруг таких храмов».
Предназначение заброшенных храмов – служить людям
Священник Феодор Божков служит в храме пророка Илии села Ивановского на Лехте Борисоглебского района Ярославской области. Илиинский храм – новопостроенный, но к нему приписано четыре старинных храма разной степени сохранности. В одном из них служат раз в год, в другом идут восстановительные работы, в третий просто невозможно зайти, четвертый передали совсем недавно. Вместе с учениками Ивановской на Лехте школы отец Феодор совершает рабочие выезды для посильного приведения храмов в порядок.
«Я с детства очень переживал, видя каждый заброшенный, разрушающийся, закрытый храм, – рассказывает он. – Вижу предназначение этих храмов в служении людям, которые приходят в них поработать. Может быть, храм и не будет восстановлен, но добровольцы немножко потрудятся. Некоторые у нас просто скашивают траву, раз в год мы совершаем Литургию около такого храма. Потом появляется какой-то ресурс, мы закрываем протекающую кровлю».
Вопрос, зачем поддерживать и восстанавливать храмы там, где вряд ли соберется приход, повисает в воздухе. «Что будет через 20 лет, через 30? Я думаю, сегодня об этом вообще говорить не стоит. Слава Богу, если никто не заставляет ничего восстанавливать, а от чистого сердца люди там, где могут, что-то делают», – заключает священник.
Один из таких людей – художник и иконописец Григорий Лощиц, который 22 года назад переехал из Москвы в деревню Остеево Ростовского района Ярославской области. Там он построил дом, посадил деревья, начал растить двух детей и занялся восстановлением храма Рождества Богородицы в соседнем селе под названием Пречистое.
Эту церковь он впервые увидел в 1980-х, когда подростком приезжал в деревню на лето, а за ее возрождение взялся в 2009 году. Теперь храм, который с 1962 года стоял без крыши, почти полностью восстановлен снаружи, один из приделов обустроен для регулярных богослужений, во втором начата реставрация. Основной объем церкви, рассчитанной на 2000 прихожан, по-прежнему ждет своего часа.
Как Григорий решился все это начать? «Возраст подошел, 40 лет мне исполнилось, – размышляет он. – Хотелось большого дела. Раньше начинать не получилось бы – опыта мало было и строительного, и житейского. А позже – не потянул бы физически». С улыбкой добавляет, что повлияла будущая жена. «Я поехал ей показать Пречистое, она говорит: «О, у вас такой храм, что же вы его не восстанавливаете?» Это тоже подействовало, потому что мы любим немножко перед женами показать свою удаль. Первые годы многие на меня смотрели как на сумасшедшего, а теперь – как на жулика, который миллионами ворочает и прикидывается добрым», – смеется Григорий.
Он признает, что в итоге восстановление стало возможно благодаря благотворителю, который работает в Санкт-Петербурге, но родом из этих мест и вместе с женой давно помогает здешним храмам. «Мне хватило мозгов не лезть сразу же просить денег, – поясняет Григорий Лощиц. – Многие тогда присматривались, что я за человек. Пока все идет, слава Богу, нормально, но как долго это продлится? Мы стремимся успеть побольше, потому что понимаем: помощь может быть не всегда».
Самое примечательное в этой истории – вокруг возрождающегося храма сложился приход. Зимой на воскресную Литургию собирается около 20 постоянных прихожан, летом — до 40. Это хорошие цифры для сельского храма.
Разрушенный храм – это призыв
«Сейчас можно подумать, что колокольня стоит отдельно от храма, на некотором отдалении. Однако это неверно. Между храмом и колокольней была трапезная, однако от нее не осталось вообще ничего, даже стен, просто пустота…» – вспоминает участник краеведческой экспедиции «Полная Чухлома», которая проходит каждую осень в Костромской области. Нецерковного человека поразило запустение на месте, где раньше молились. Чтобы добраться до Богоявленской церкви 1821 года постройки, ему потребовалось три дня, настолько непролазная тайга сейчас ее окружает. И таких храмов, к которым без внедорожника не подобраться, тоже десятки.
Отец Феодор Божков считает, что феномен разрушенных храмов – отчасти философский: «Еще предстоит прорабатывать эту проблему старинного храма, который невозможно восстановить, – что это за символ, что за знак, что за призыв, что за служение».
«Шпили немых колоколен ковыряют в груди, независимо от того, православные ли их видят люди, верующие или неверующие, – размышляет священник. – Далеко не каждый готов на этот призыв откликнуться, но кто-то откликается». Многочисленные участники объединений, занимающихся спасением разрушающихся церквей – «РеставросЪ», «Общее дело», «Вереница» и других, – удостоверяют его слова.
«Без Литургии местность дичает, – считает доброволец переславского Свято-Троицкого Данилова монастыря Ирина Морозова. – Надо не храмы в первую очередь восстанавливать, а Церковь, собирать людей на живую молитву. Неважно, в разрушенном храме, в доме или в какой-то комнате: главное – собрать людей и научить их молиться». Свои слова она подтверждает делом, помогая устраивать молебны в Голопёрово.
Кажется, вопрос «что нам делать с сотнями заброшенных храмов» не имеет универсального ответа. У каждого храма своя судьба – в пересечении с судьбами людей, собирающихся вокруг него.
При участии Дмитрия Ухоботова
