Начиная с весны 2022 года в России было развернуто более 800 пунктов временного размещения (ПВР) в более чем 60 регионах, в основном на территориях баз отдыха, детских лагерей, гостиниц и хостелов. В ПВР беженцы получали крышу над головой и трехразовое питание, им помогали оформить необходимые для пребывания в стране документы и выплаты.
С течением специальной военной операции количество ПВР менялось. Так, уже летом 2022 года число ПВР сократилось до 647, но с октября вновь увеличилось до 807 пунктов в связи с волной эвакуации из Херсонской и Запорожской областей. В июне 2023 года пункты временного размещения появились в Белгороде, чтобы принять жителей пограничного Шебекинского района, но затем сворачивались из-за отсутствия необходимости. ПВР также функционируют на территории Луганской народной республики – правда, там они не могут похвастаться комфортом и безопасностью и служат приютом для тех, кто в ходе боевых действий потерял все.
Спустя полтора года в ПВР все еще остаются люди, которые не смогли (и, видимо, уже вряд ли смогут) начать новую жизнь. Корреспондент «Милосердия.ru» побывала в одном из подмосковных ПВР, поговорила с беженкой, живущей на Урале, узнала, кто и как живет в ПВР Луганской республики.
Вдоль по Брусничной улице
Улицы в подмосковном поселке Медвежье озеро называются красиво – Медовая, Клюквенная, Барбарисовая, Ежевичная. Поселок окружен лесом, зелень и близость к Москве определяют стоимость домов. Средняя цена недвижимости здесь – 10–15 млн рублей. Каждый день по дороге между дорогими домами, по которой ездят дорогие машины, ходят бедно одетые люди. У них нет ни дома, ни денег, и ясного будущего пока тоже нет. Это беженцы, живущие неподалеку, в оздоровительном центре «Родник».
Виктория Чеботарь и ее муж Александр катят по Брусничной улице две детские коляски со спящими в них девочками: одной из них два года, другой – два месяца. Семья год назад приехала из Одессы. Заезжали через Польшу, затем Беларусь, деньги на дорогу дали родители. На тот момент их было трое, но в декабре 2022-го Вика узнала о новой беременности. Младшая родилась уже в России, в роддоме подмосковного Пушкино.
С мужем Вика общается жестами – он глухонемой. В Одессе Александр работал в доставке, его на велосипеде сбила машина, в ноге и голове сейчас стоят металлические пластины. Кажется, что у Вики не двое, а трое детей – супруг младше на 5 лет, а инвалидность делает его немного беспомощным. Но так только кажется. Когда родилась младшая, он нашел по объявлению коляску, съездил за ней, привез в «Родник». Так что все трудности нынешней жизни семья делит на двоих.
«Нам возвращаться некуда»
Территория ПВР – несколько корпусов, детская площадка, небольшой пруд, скамейки, много деревьев. Семьи живут в отдельных комнатах, одинокие люди делят комнату на четверых. Туалет, душ – на четыре комнаты, столовая общая. В ПВР живут дети, всегда есть кому поиграть с ними или присмотреть, пока родители заняты. Люди стараются поддерживать друг друга.
Зимой в «Роднике» было около 70 беженцев, потом число выросло до 170, сейчас осталось человек 120–140. ПВР расположен крайне неудобно: чтобы добраться до ближайшего к нему подмосковного Пушкино, беженцам нужно сначала дойти до поселка Нагорное, это примерно час пути пешком. В Нагорном садятся на автобус и полчаса едут до железнодорожного вокзала в Пушкино, а оттуда на электричке около 50 минут до Москвы. В Москве в Церковном штабе помощи, фондах, при храмах можно получить помощь – одежду, обувь, детское питание, памперсы, средства гигиены. В Нагорном люди покупают только самое необходимое, например, семья Виктории и Александра берет молоко и фрукты для старшей дочери, которой не хватает белка, кальция и железа.
Все беженцы, чье жилье на Родине уцелело, хотят вернуться, говорят: там – дом. «А нам возвращаться некуда, своего жилья в Одессе у нас и не было, – плачет Виктория. – Мы очень благодарны, что нас приняли. Здесь родной язык, православные храмы. Но как же хочется иметь свой дом». У нее растерянные глаза и усталое лицо. Так выглядят многие беженцы, которым за прошедшие с начала СВО полтора года не удалось устроиться на новом месте. Уехать из ПВР получилось в основном у тех, кому положены жилищные сертификаты – а на сегодняшний момент это только жители Херсонской области.
Что такое жилищный сертификат и кому он положен
Жители Херсонской области могут получить жилищный сертификат на покупку квартиры или дома в любом регионе России и выплату 100 тыс. рублей на каждого члена семьи. Для получения сертификата нужно заполнить онлайн-заявление на региональном портале «Госуслуг», прикрепить документы, удостоверяющие личность всех членов семьи, и подтверждение проживания в Херсоне или области. Сумма жилищного сертификата рассчитывается исходя из средней стоимости квадратного метра жилья в РФ (83 тыс. 420 рублей) и количества членов семьи: одиноко проживающим – минимум 33 м²; семьям из двух человек – от 42 м²; из трех и более – по 18 м² на каждого.
Подспорьем также может стать материнский капитал. Но только для тех, кто нашел работу и может платить ипотеку. Для семьи Виктории и Александра это нереально.
Одиноким старикам труднее всего. В соседях у Виктории – 60-летняя женщина и ее 95-летняя мама. Как эти две женщины могут решить жилищный вопрос и прокормить себя вне ПВР?
Дети умерли, или их не было
Не все жители пострадавших территорий готовы переезжать вглубь страны, да и не все могут. Пункты временного размещения работают и в ЛНР. Под шефством благотворительной организации «Ясное дело» находятся девять таких ПВР, в которых живут около 600 человек. Обычно это общежития, где скученно проживают люди разного возраста и социальных категорий. Как и в России, большинство из них – одинокие пожилые, люди с инвалидностью и различными ранениями. У них больше нет домов и нет ресурса, чтобы начать самостоятельную жизнь.
«Если сравнить актуальную ситуацию с прошлым годом, она сильно изменилась», – говорит Елена Альшанская, президент фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам», которая участвует в организации помощи беженцам в фонде «Ясное дело» и волонтерской группе «Просто помощь». Первые ПВР в республике, поясняет Альшанская, были переполнены людьми из Рубежного, Северодонецка и других населенных пунктов, где велись боевые действия. Задачей в первую волну эвакуации было оказание первичной помощи, как правило, люди не задерживались надолго, уезжали к родным, друзьям.
Сейчас картина поменялась: в ПВР много беженцев и переселенцев из других областей – Харьковской, Херсонской, Донецкой. У них никого нет на территории ЛНР. Из переселенцев первой волны остались лишь те, у кого нет родных, либо они очень далеко. Также это одинокие пожилые, люди с инвалидностью, в том числе ментальной. Среди оставшихся много тех, кто изначально был получателем социальной помощи и нуждался в поддержке.
«Ясное дело» оказывает и правовую поддержку, за год юристы-волонтеры провели около 700 очных консультаций. Люди получили документы, оформили пенсии, пособия на детей. Трудоспособные семьи стараются жить самостоятельно: за 2022 год таким образом из ПВР в Луганской народной республике выехали 117 человек. Но сейчас жилье в ЛНР постоянно растет в цене и купить что-то свое почти невозможно.
Татьяна Фролова, координатор «Ясного дела» в ЛНР, на связи со своими подопечными почти 24 часа в сутки. Особенно тяжело приходится, когда приходит гуманитарный груз из России. Его нужно развести по всем девяти ПВР.
«Мы приезжаем к самым беззащитным. В большинстве случаев это одинокие люди, у которых нет детей, либо они погибли. Где родственники, неизвестно, и не всякий родственник возьмет к себе, у всех много своих проблем. Так что сейчас в наших подшефных ПВР совсем немного людей трудоспособного возраста. Остаются в основном те, кто не может уехать, например, привязан к родным, за которыми нужен уход, или сам находится в немощном и дезадаптивном состоянии».
В отличие от пунктов временного размещения в глубине страны, ПВР в Луганской области дают кров, но не еду. Кормят лишь в двух пунктах. Как говорит Татьяна Фролова, цены в Луганске очень выросли, на питание в месяц нужно 5-6 тысяч рублей на человека, для местных это существенные деньги. Не все еще получили компенсацию за имущество – из-за утерянных документов, неоформленной собственности, других вопросов. Кто мог и хотел, уже выехал из луганских ПВР. Остальные ждут. Ждут возможности вернуться домой либо жилья, которое может быть когда-нибудь им выдаст государство.
«Не представляю, что проведу здесь всю жизнь, до смерти»
Большинство беженцев выбирали для жизни территории поближе к дому – Ростовскую и Воронежскую области. Но есть и те, кто решился уехать далеко.
66-летняя Людмила Корнева всю жизнь прожила в Донецке и каждое лето делала закрутки – щедрая земля давала такой урожай, что он сам просился в банки.
Второй год она находится в ПВР в Екатеринбургской области. Приехала в конце весны 2022 года. Взрывы и постоянная близость смерти оказались невыносимы для психики пожилой женщины, она даже не могла смотреть на улицу из окон квартиры.
На новом месте она уже в конце лета – начале осени начинает всерьез готовиться к уральской зиме. Вот и сейчас заготовила лечо, помидоры, огурцы, капусту. Засоленные овощи, квашеная капуста – ее слабость. Говорит, даже банки не пришлось покупать, на кухне с ней делятся тарой из-под томатной пасты. «Здесь очень хорошие люди, отзывчивые», – делится Людмила Алексеевна.
В Великую Отечественную дед Корневой вывез сюда семью. После 9 мая предки Людмилы Алексеевны вернулись на юг России. Но в семье часто вспоминали, как на Урале красиво и какие добрые здесь живут люди. Вообще-то, Корнева собиралась сюда всего на 2 месяца – на время своего официального отпуска. Она преподает химию в Донецком медицинском университете. Была уверена, что к осени 2022 года все стихнет и она вернется домой. Но уже вторую осень встретила на Урале.
Всего на Урале действует более 10 ПВР. Тот, в котором живет Корнева, – это большой загородный пансионат для престарелых и людей с инвалидностью под Екатеринбургом. «Я попала в категорию «Прочие», – шутит Людмила. К другим «прочим» относятся еще семь беженцев в этом пансионате, остальные размещены на других турбазах и санаториях.
У Корневой чуткий сон, она плохо спит. Женщине пошли навстречу и поселили ее в комнате одну – обычно несемейных людей селят по двое-четверо человек в комнате. В комнате есть туалет и раковина, душ на этаже, один на 20 комнат. Кухня с холодильником и плитой общая, как и стиральная машинка. Питание в пансионате организованное, но доступ к кухне дает некоторую свободу. Запастись лечо, например. Хотя кормят хорошо.
«Утром дают молочную кашу, бутерброд с маслом и сыром. Можно попросить добавку, никогда не откажут. Диабетикам в 11 часов дают второй завтрак, например сосиску с салатом. В обед кормят салатом, супом, кашей или тушеными овощами по сезону. Обязательно есть белок – рыба, гуляш, печень, колбаса, курица. На полдник – стакан молока или сок, печенье, пряники, в сезон – арбузы или другие фрукты. На ужин тоже всегда есть мясо или рыба, гарнир, каша, кефир добавляют. Кормят сытно, но в магазин почти все ходят. Кто-то в магазине покупает майонез или кетчуп, привык к ним. Я покупаю овощи».
Как говорит Людмила Корнева, в ПВР их полностью обеспечивают средствами гигиены, выдают нижнее белье, одежду, обувь. Дают бесплатные билеты в театр. «Я играю в настольный теннис, волейбол, плаваю в бассейне. Здесь прекрасная библиотека, перечитала всего Достоевского. Если нужно в поликлинику, отвозят на служебной машине. Часто приезжают волонтеры, устраивают чаепития, концерты. С нами работает психолог, это редкой души человек. Мы здесь живем, как в деревне, одной большой семьей. Но я не дома. И не представляю, что проведу здесь всю жизнь, до смерти», – говорит женщина. Весь доход Людмилы Алексеевны – пособие в 10 тысяч в месяц. На эти деньги невозможно снять жилье и питаться. При этом за право находиться в ПВР из пособия 75% нужно отдавать пансионату. Людмила Корнева в безопасности, тепле и сытости. Но она ощущает себя бездомной и безработной. Хотела вернуться домой, снова преподавать. Ее квартира в Донецке пока цела, хотя в подъезде сейчас живет всего один человек, остальные разъехались. Людмиле Алексеевне очень страшно ехать туда, где нет покоя и безопасности. Она скучает и ждет мира.
«Хочу к сыну»
Владимир С. (мужчина просил не называть его фамилию. – Ред.) живет в том же ПВР на территории оздоровительного центра «Родник», что и герои нашей первой истории, Виктория и Александр. Он приехал в Россию из Харькова в августе 2022 года с сыном Богданом и собакой Кнопой. Владимир – 52-летний вдовец, его жена умерла два года назад от пневмонии. Богдан – инвалид по слуху, он родился 6-месячным, весом в 800 граммов и глухим.
Семья перебралась в Россию на машине. Три дня прожили у одноклассницы Владимира, затем миграционная служба определила их в ПВР в Коломне. В июне 2023 года Владимира распределили в ПВР Пушкинского района. Благодаря сотрудникам Церковного штаба помощи сына удалось пристроить в специализированную школу-интернат Сергиева Посада. Расстояние между Пушкино и Сергиевым Посадом – около 40 километров, но своего сына Владимир не видел уже полтора месяца. Взять его на выходные в ПВР нельзя, потому что он не «числится жильцом». Навещать ребенка отец боится, дабы не расшатать его психику. Мальчик очень переживает после таких встреч и долго плачет. Даже через мессенджеры у них общения нет – Богдану 7 лет, и он еще не умеет писать. Владимир оформил гражданство на себя и сына, а также пенсию по инвалидности на ребенка, около 14 тысяч рублей.
В ПВР Владимир делит комнату еще с тремя мужчинами – слепым, стариками 72 и 81 года. Владимир говорит, что выйти из ПВР и хоть как-то устроиться удается лишь молодым и людям средних лет. Как и в обычной жизни, самыми незащищенными оказались старики и инвалиды. «Мы нигде не нужны», – привычно повторяет Владимир.
Владимир – водитель со стажем, он мог бы быстро найти работу. Но и тут есть проблема: в ПВР жесткие условия по возвращению, до 23:00 подопечный должен быть на месте. Цель Владимира – выйти из ПВР, устроиться на работу и снять жилье в Сергиевом Посаде, поближе к сыну, тогда получится забирать его домой. До конца ноября действует губернаторская программа поддержки беженцев. Семьи могут получать ежемесячно 30 тысяч рублей на аренду жилья в течение полугода. Владимир очень на нее рассчитывает.
В расположенном рядом с ПВР поселке Медвежье озеро один из жителей каждый день подвозит беженцев до Нагорного. Не бесплатно, за 200 рублей. Но это лучше, чем целый час идти пешком, особенно зимой. На обратном пути из «Родника» подвозил и меня. На вопрос, зачем он помогает беженцам, лишь скупо ответил: «Жаль людей».
