Осенью 2011 г. в России появились первые бэби-боксы: в Перми и Сочи. За это время было установлено 20 «окон жизни» по всей стране: в Краснодаре, Курске, Пскове, Петропавловске-Камчатском, Калининграде, Тюмени и других городах. 28 детей обрели кров, семью и, возможно, даже жизнь именно через бэби-боксы. Но, как ни странно, дело здесь вовсе не в 28 младенцах, а в тех процессах, которые запустились вместе с установкой бэби-боксов.
Бэби-бокс: вид со стороны приёмного отделения Фото с сайта region.metronews.ru
Изначально бэби-боксы презентовались общественности, как профилактика инфантицида – убийства новорожденных детей. Посыл простой и разумный: не убивай – принеси в бэби-бокс. По статистике МВД чуть ли не каждый день в России от рук своих матерей погибает один новорожденный: 530 случаев за 2012 и 2013 гг. Да чего там статистика, достаточно обратиться к любой поисковой системе с запросом «труп новорожденного».
Елена Котова, руководитель фонда «Колыбель Надежды», собирается установить эти самые колыбели в каждом городе. Собственно, благодаря ей и появились почти все бэби-боксы в России. Но поможет ли это решить проблему инфантицида? И эту ли вообще проблему решает бэби-бокс?
Психолог Анфиса Калистратова убеждена, что женщина, способная в состоянии аффекта на убийство младенца, в любом случае сделает это, даже если где-то в ее голове будет информация о существовании бэби-бокса.
«У загнанной в угол женщины на момент родов такой стресс, что все рациональное перестает работать, она на инстинктах, и в конкретной стрессовой ситуации главный инстинкт – это выживание самой женщины, – объясняет психолог. – Она и «нечто», которая она родила, несовместимы. У нее дома может быть мужчина, который сказал, чтобы с ребенком она не приходила, или родственники, для которых это будет позор, все что угодно. Такая женщина на момент родов – это буквально затравленное животное. А природа рациональна и цинична».
Анфиса Калистратова убеждена, что бэби-бокс может быть выходом для женщин, которые просто запутались, сомневаются, не могут принять решение, но не для потенциальных убийц.
«В бэби-боксы кладут детей мамы, которые заботятся о здоровье, сохранности и наилучшей судьбе ребенка, – считает Елена Альшанская, президент фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам». – Такие мамы и так не сделают своему ребенку ничего плохого. То есть клиенты бэби-боксов – это не потенциальные убийцы, а потенциально заботливые мамы в тяжелой жизненной ситуации или постродовой депрессии, которым нужна помощь специалистов, а не ящик для сдачи ребенка».
Мария Ярмуш, адвокат по семейным делам, выделяет три основных категории женщин, нуждающихся в помощи: «Первая – это женщины в очень тяжелом материальном положении, настолько тяжелом, что ребенок, часто, кстати, не первый, будет просто неподъемной ношей для всей семьи. Вторая категория – это молодые мамы, которые вообще еще не сформировались, боятся родителей, людей, всех, чаще всего это выпускницы детских домов. И третья – это мигранты».
Мигрантов, кстати, многие эксперты считают чуть ли не первыми действующими лицами в теме инфантицида. Они совершенно не приспособлены к жизни в другой стране, всего боятся, ничего не знают, ощущают себя бесправными. При этом беспечно относятся к вопросам деторождения, часто «нагуливают» детей, а по меркам их культуры – это не меньше, чем позор. Это значит, что каждый «нагулянный» ребенок мигрантов – или кандидат в отказники (если у мамы есть медицинская страховка или деньги на медицину) или… ну вы понимаете.
Три года назад я познакомилась с киргизкой, совершенно дикой и ужасно говорящей по-русски. Она приехала работать в Москву с мужем и ребенком, вскоре забеременела. Муж сказал, что еще один рот кормить не будет, а три тысячи рублей на аборт – это слишком много. Не зная, куда обратиться, она доносила ребенка до родов. А когда начались схватки, муж выставил ее на улицу, без денег и документов. Как она родила и где ребенок – до сих пор не знает никто. Но помочь ей было невозможно изначально. Я давала ей телефоны и адреса служб и центров помощи, она записывала, брала деньги и уходила домой к мужу.
В общем, чем глубже в лес, тем тема бэби-боксов дальше от темы инфантицида. Для того, чтобы положить ребенка в «ящик», нужно как минимум уметь читать и понимать, что говорят по телевизору. Или хотя бы иметь телевизор… Поэтому получается очень просто и очень сложно одновременно: кто убьет – тот убьет, а кто не убьет – будет искать разумные, гуманные и законные выходы из ситуации.
«Мне звонит девушка, – рассказывает Елена Котова. – Мне звонит много девушек. Они через интернет вышли на информацию о бэби-боксах или нашем фонде. Звонят и говорят: «скоро рожаю, хочу отказаться ребенка, как это сделать?». Но за этими словами чаще всего скрывается «я не знаю, что мне делать!»».
Нужно сказать, что для очень большого числа женщин, попавших в тяжелое положение, оставить ребенка, тем более здорового, в роддоме – это продолжение того же стресса. Они изначально с вероятностью 99% оказались в тяжелой ситуации из-за социального фактора (осуждение близких, отсутствие поддержки родственников, угрозы), а подписать отказ в роддоме – это продолжение муки. К тому же отказ не может быть анонимным, только если роды были анонимными, но такого в России почти не случается (почему – отдельная и большая тема). Короче говоря, это тот самый почти единственный случай, когда женщине может понадобиться бэби-бокс. Случай под названием «я не знаю, что мне делать».
«Вы не представляете себе, сколько девушек, обычных девушек, для которых беременность была очень плохой и неожиданной новостью, и которые по каким-то причинам не стали делать аборт, думают о том, как избавиться от ребенка, – рассказывает Елена Котова. – Они находятся в полной изоляции, вокруг них нет людей, которые могут помочь. Она пришла на 14 неделе в консультацию, а ей сказали, что аборт уже сделать нельзя. Она встала и пошла. И с этого момента она будет ходить и думать, как избавиться от ребенка. Поэтому очень важно, кто в этот момент окажется рядом. И эти девушки заходят в интернет и ищут, как избавиться от ребенка, выходят на нас, звонят, спрашивают».
И в этот момент бэби-бокс может сыграть решающую, во всех смыслах, роль. «На каждом бэби-боксе в России есть вся информация, все телефоны, все адреса всех организаций и людей, куда может обратиться женщина, попавшая в тяжелую ситуацию, – рассказывает Ксения Лунина, заместитель руководителя отдела процессуального контроля Следственного комитета России по Пермскому краю, где был установлен первый бэби-бокс. – И главная задача бэби-бокса – не спровоцировать оставление ребенка, а спровоцировать помощь женщине с ребенком! Такие женщины, они действительно не знают, просто не знают, куда идти». Лунина считает, что «окно жизни» – это «запасной пожарный выход, который обязательно должен быть, но которым не обязательно пользоваться.
Кстати, любимая фраза Котовой: «Лучший бэби-бокс – это пустой бэби-бокс».
«У нас в Перми с момента установки первого бэби-бокса туда положили пять детей, – рассказывает Лунина. – Мы никогда не узнаем, были бы эти дети убиты или нет, но их судьба могла бы быть ужасной. А еще снизился показатель инфантицида: было четыре случая в год, стало два. Да, я понимаю, что это не такой уж сильный показатель, но самое главное в том, что благодаря шуму вокруг бэби-боксов удалось поднять огромное количество смежных тем».
Елена Котова и не отрицает, что одна из основных задач темы «окон жизни» – это выход на аудиторию, которой нужна помощь. «Понимаете, всего по России за три года оставили 28 детей, – объясняет Котова, – многих из них, кстати, матери вернули себе, остальные дети попали в новые семьи, все дети! А помощь в итоге получили сотни женщин в трудной ситуации. Только у нас, через наш фонд, это 350 женщин. А учитывая то, что любой рассказ о бэби-боксах сопровождается кучей информации о том, как получить помощь, – я думаю, что гораздо больше!»
В итоге в Пермском крае за эти три года открылись два полноценных кризисных центра для женщин в трудной ситуации. Я позвонила в оба, рассказала о своей вымышленной проблеме, и мне сразу же предложили встретиться и помочь. Работоспособность и оперативность кризисных центров (а также горячих линий и телефонов доверия) – это, кстати, одна из актуальнейших проблем. Женщина, которой срочно требуется помощь в решении ее проблемы, нуждается в этой помощи здесь и сейчас, ночью или днем. Звонила я, кстати, два раза: рано утром и поздно ночью. И оба раза к телефону подошли.
Очевидно, что к решению проблемы инфантицида и женских кризисных ситуаций нужно подходить, как все любят говорить, комплексно и превентивно. Действительно есть острая потребность в большом количестве качественных служб помощи для таких женщин, об этом говорят все эксперты, вне зависимости от того, выступают они «за» или «против» бэби-боксов. И такие службы помощи, конечно, не растут, как грибы, но появляются с хорошей регулярностью.
В течение 2011-2014 годов открылись кризисные центры для женщин в Туле, Новосибирске, Пензе, Иркутске, Ессентуках, Астрахани, Петропавловске-Камчатском, Челябинске, Абакане, Чебоксарах, Ставрополе, Воронеже, Орле, Старом Осколе, Томске, Черногорске, Улан-Удэ. И список этот можно продолжить. В мае этого года открылся крупнейший кризисный центр для женщин в Москве. То есть работа в этом направлении идет, и люди на всех уровнях осознают, что это необходимо.
В Пермском крае этот, безусловно, успешный опыт во многом вырос из проекта «окон жизни». Многие склонны считать, что изначально в идее бэби-боксов в России не было ничего, кроме слепого копирования чуждого нам западного опыта с целью обычного пиара: эпатажная новинка. В пиаре упрекают и Котову, и губернатора Краснодарского края, Александра Ткачева, который, в итоге, опередил Котову и первым поставил бэби-бокс в Сочи. Но в итоге и в Пермском, и в Краснодарском крае работают полноценные кризисные центры для женщин. Это ли не итог?
