Бабушки напрокат

Все мы когда-то ездили к бабушкам в гости, на школьные каникулы или просто на выходные. И, возможно, для многих такие поездки оказались теперь даже самыми светлыми воспоминаниями их детства. Но что делать на каникулах сироте, ребёнку у которого зачастую не только бабушки, но родителей нет вовсе? Куда податься?! «Клуб московских бабушек» уже не первый год приглашает в столицу на каникулы воспитанников северодвинского интерната. С «бабушками напрокат» и «временными внуками» общался наш корреспондент Дмитрий РЕБРОВ.

Когда мы приехали в Северодвинский интернат после поездки в Москву, мне стало очень грустно: я вспомнила, как было хорошо в Москве, какая любовь и какое понимание царило у вас дома, как было хорошо!…. В душе стало ужасно обидно за наш интернат… Неужели нельзя жить по-другому? … А иногда я задумываюсь о жизни в мире … В этом мире все делается за деньги. Я не представляю, как я выйду из интерната – что будет?

Из письма одной из воспитанниц Северодвинского
интерната «Московским Бабушкам»

«Услышав объявление в институте, я сперва решила так: отвезу-ка я Диане Георгиевне старые вещи для детей, а заодно разведаю: «Все ли там нормально?» Фотографии посмотрю, расспрошу обо всём как следует…» – Так двадцатилетняя студентка Лида, познакомившись когда-то с «московскими бабушками» как меценат (жертвовала одежду), вскоре и сама стала… «бабушкой». Должно быть, правда, одной из самых юных «бабушек Москвы», но, не смотря ни на что, полноправной участницей проекта.
«Московские Бабушки» были созданы уже более десяти лет назад Эвелиной Владимировной Ждановой, когда она, программист по профессии, вдруг решила, что «просвещать нужно не только молодёжь, но и старушек», и собрала специальную группу, или лучше сказать «клуб», при местном доме культуры, где пожилые «леди» могли бы общаться и даже заниматься гимнастикой.

«От старого человека очень сильно зависит атмосфера в семье, атмосфера в доме. Мы с Эвелиной коллеги и она меня, конечно, пригласила поучаствовать», – рассказывает нам активист и куратор детского направления деятельности Московских Бабушек Диана Георгиевна. «Через какое-то время существования клуба наши ряды стали пополняться сравнительно молодыми женщинами, имеющими внуков, а вскоре пришла и вовсе молодёжь. Сейчас многие бабушки умерли, и их место заняли 25-летние».
Сначала сиротская деятельность «бабушек» была результатом случая. Приглашенные ещё в середине девяностых годов в город Северодвинск с миссионерской беседой, (а к тому моменту религиозное самопросвещение и миссия заняли уже значительное место в их деятельности), бабушки посетили местный интернат для сирот. «Это были сложные годы: есть и Москве было нечего, – объясняет Диана Георгиевна. – А когда приехали в Северодвинск и собрались купить детям конфеток, то на полупустых прилавках увидели вместо конфет какую-то слипшуюся просроченную массу, состоящую из того, что раньше было конфетами, завёрнутую в то, что когда-то было обёртками… разных сортов, всё было спрессовано… Покупать такое мы побоялись. Когда же зашли в детский дом, воспитательница объяснила: наши дети три года никаких конфет в глаза не видели! Что же, пришлось взять эту массу, её шестой класс всю моментально слопал, а мы, познакомившись с ситуацией, предложили детям переписываться. С этого момента началась наше общение. В авангарде я оказалась, потому что по жадности взяла себе не один адрес для переписки, а два, и через какое-то время решила, почему бы не пригласить мне моих подопечных в Москву на каникулы?! С тех пор мы уже не один год приглашаем ребят, распределяем их по временным семьям, организуем им культурную программу».
Одной из таких семей стала семья «бабушки» Лиды. Уютная гостиная, чай, вся семья в сборе. «Мы решили усыновить Кристину», – с нескрываемым удовольствием говорит Лида. Усыновление временных детей – случай редкий для клуба, но иногда и такое случается. Уже в интернате детей предупреждают, что в столице они будут лишь гостями, и по окончании каникул всё равно вернутся домой. «Мы Кристиночку на лето взяли, и так полюбили, что мама сейчас оформляет документы», – объясняет Лида. -«Просто у нас так получилось, что я учебу закончила, еще не работала – такой период, когда я просто на даче сидела. В основном, программа включает зимние, осенние и весенние каникулы, а летние – по желанию. Ну, вот теперь Кристина останется с нами навсегда. Из волонтёров пока только мы решились оставить у себя ребёнка, а кроме нас только сама Диана Георгиевна девочку взяла».

Мама Лиды отнеслась к идее пригласить Кристину (а потом и удочерить) с пониманием. Сегодня они всей семьёй агитируют знакомых включаться в процесс: ведь временных родителей катастрофически не хватает – на шестнадцать детей всего семь семей, которые готовы принять малолетних гостей. «Получается в одну семью по два-три ребенка. А это вредно детям в первую очередь. Полезно когда по одному! Им тогда приходится общаться с семьей, а не только друг с другом. И мы хотим, чтобы они почувствовали жизнь семьи, чтобы они не сторонились, и сами в себе не замыкались. А то получается: мы вас потерпим, так как вы дали нам приют – а так… мы, в общем-то, сами по себе, самодостаточны, сдружены, у нас «все нормально». Когда они по одному появляются, то вынуждены общаться, и гораздо лучше получается контакт, как для ребенка, так и для временных родителей», – рассказывает мама. «Мне кажется, для детей это очень важно и полезно, они могут посмотреть, как живет нормальная семья, какая в семье иерархия, как, вообще, строится нормальная жизнь. Они же такого не знают, в своих семьях они видели совершенно другое, пьющих родственников, например. А тут они видят людей, которые живут хорошо, друг к другу хорошо относятся, не ругаются». – вторит словам матери Лидия.

Сверхцель «бабушек» – воспитание, поэтому детям предлагают насыщенную культурную программу. Ребята посещают не только театры, кино, цирк, но и монастыри, храмы. Из провинциальной и, в основном, нецерковной среды они переносятся на неделю в другую, туда, где их встречают не только любящие, хотя и временные родители, но и пастырское окормление, внимание взрослых, которым так часто бывают обделены неблагополучные дети. «Они у меня каждый по десять евангельских притч наизусть знают, – хвастается Диана Георгиевна, большая любительница, как говорят, всякого рода притч. – И самое главное, что им это нравится! Вот буквально каплю любви мы им даём, нам кажется, что это капля, а любовь не исчисляется количественно, она либо есть, либо её нет. Когда наших детей видят, нам говорят, что они не выглядят как брошенные дети. И ведь они действительно меняются на глазах, когда начинают к нам приезжать».

Заметим, что воспитательная функция становится причиной, того, что не все воспитанники интерната имеют счастье поучаствовать в программе. Бабушки берут класс (обычно шестой, а в одном классе учится более тридцати человек) и ведут его до выпуска: однократный приезд ребёнка не сможет повлиять на его развитие в значительной мере. Дети должны ещё и ещё раз возвращаться к «бабушкам на прокат», на протяжении всего срока своего обучения в интернате, видеть пример достойной жизни, привыкать к её укладу, «тогда у нас есть шанс, что удастся повлиять на воспитание и развитие ребёнка» – считают участники программы. «Бабушки» исповедуют индивидуальный подход: «Очень важно, что, когда мы идём в театр, – говорит Диана Георгиевна, – то, что мы идём под ручку, лично с каждым! Вообще, хождение детей с учительницей в театр, когда это происходит как мероприятие – это преступление и бессмысленная трата денег и времени… «Мероприятие», «организация», «идеология»… А у нас дети на спектаклях рыдают! Они смотрят пьесу, и слёзы у них текут, а это ведь не самые лучшие дети!»

Возможно, с увеличением количества приёмных временных семей северодвинские ребята, обойдённые по каким-то причинам вниманием московских бабушек, получат шанс погостить в другой жизни, но пока, к сожалению, в московские гости из далёкого Северодвинска приглашают далеко не всех.
Между тем, все ребята из Кристининого класса уже побывали в столице, хотя бы по одному разу. «По много раз ездят те, конечно, кто лучше себя ведет, кто хорошо учится, кто в спорте преуспевает. Ну и, конечно, те, кого приглашают. Некоторым же, чтобы они себя лучше вели, нужен стимул – их могут тоже взять в Москву, и они стали исправляться. Те, кого второй раз не приглашают, уже достаточно взрослые и сами, я думаю, все понимают! Кто не едет второй раз, они знают, что их не берут из-за того, что они не старались, контакт не нашли», – объясняет сама Кристина. Но серьёзных конфликтов, признаются все, ещё не бывало. На вопрос: что тебе больше всего понравилось в Москве, Кристина без лишних раздумий отвечает: «Мне больше всего понравилось в семье жить! У нас в школе с воспитателями не поговоришь так откровенно, хотя есть и такие, которые поймут, совет дадут, которые пожалеют тебя в трудную минуту, поругают, когда провинился. Но так, чтобы откровенничать – нет». Кристина уже в десятом классе, и теперь покинет интернат навсегда, но её одноклассницы, подруги останутся в Северодвинском детском доме ещё на год – заканчивать одиннадцатый… Когда же и те покинут интернат – то придёт очередь новых сирот-шестикласников обрести «родственников» из клуба московских бабушек – их очередь учиться жить по-другому, жить в семье, жить так, как и должны жить дети.

Бывают в далёком северном интернате и маленькие трагедии вокруг «московских бабушек». Обычно случаются они, когда ребёнок по каким-то причинам выбывает из когорты выездных. Настеньку – Лидину крестницу, первого взятого семьёй на каникулы в рамках «программы бабушек» ребёнка, (а полюбилась она всем не меньше, чем приёмная Кристина), постигла в своё время именно такая участь. «Мы ее заказывали, но каждый раз нам говорили, что она недостойна, что она убегает, плохо себя ведет. Поездка в Москву – это поощрение, а ее за что поощрять? Говорят – не заслужила!»
«Она человек настроения, – объясняет нам мама Лиды, – она искренне хочет изменить себя, но вот начинается другое влияние, и она попадает. Человек такой неустойчивый, нет стержня, характера, который бы: решила и сделала! С нами, здесь, она была просто идеальная, я думала: «Такая девочка хорошая!» Мы на нее налюбоваться не могли. И мы видели, что она не притворяется, не хитрит. Мы даже поверить не могли, что она плохо себя ведет, что она убегает. Воспитательница – я с ней по телефону разговаривала – ругается, мол, она двуличная, она хитрая, она обманывает, на рынке торгует. Но мы-то здесь точно почувствовали, что она просто человек влияния – в одной среде одна, в другой среде – совершенно другая». «Никакая Настя не двуличная! Это не так называется, – защищает одноклассницу (хотя вроде бы и не самую близкую подругу) Кристина. – Просто здесь, в семье, люди так хорошо относятся, что ребята наши раскрываются. Они меняются, и получается не какое-то там двуличие. Насте было хорошо здесь! Она видела тут ласку, её тут любили, и никто не звал: «Пойдем, поторгуем на рынке, пойдем еще куда-то, что-то сделаем». К ней хорошо относились! Она же с радостью бежала помогать по дому. Ей шли навстречу, и она тоже шла навстречу, потому что она чувствовала эту любовь, чувствовала, что здесь люди её понимают».

Как выяснилось, мать Насти, которую та изредка навещает, приревновала дочь к «бабушкам» и не отпустила в Москву. Отобрала деньги, высланные на дорогу, подаренный «бабушками» мобильный телефон (мотивировала всё необходимостью расплатиться с неким долгом, то ли карточным, то ли в игровых автоматах), заставила торговать на рынке. Не позволяла вернуться в интернат. Через какое-то время новый муж Настиной матери, недолюбливающий девочку, попросил наконец-то Настеньку вернуться в детский дом, где та теперь и догоняет в учебе однокашников, и ждёт следующих каникул, сулящих новую поездку в Москву, к любимой крёстной маме и сердобольным бабушкам.
«Сперва Настя обиделась сильно, что меня взяли, а не её. Я не помню, может быть, мы с ней даже поссорились. Но потом она как ни в чем не бывало приехала, счастливая, веселая. Я говорю: «Настя, ты не обижаешься на меня на самом деле, скажи мне?» Она отвечает: «Нет, нет, все нормально». Но по-настоящему, только после приезда Лиды в Северодвинск и личной встречи, она простила меня. Увидела, что её хоть и не удочерили, но любят не меньше», – раскрывает небольшую тайну Кристина.
«Дети – это не сказка…», – напоминает Диана Георгиевна. – «Тем более дети из приюта!» Многие из тех, кто активно участвует в жизни «Московских Бабушек», часто побаивается, не решается взять такого ребёнка к себе домой. Здесь мешают психологические барьеры и «родителей», и детей. Последние, к слову, нередко доходят даже до курьёза. Так, Кристина и некоторые другие ребята, например, боялись первое время есть незнакомую пищу: отказывались от креветок, икры – «мы её не любим!» – и это только потому, что настоящую икру впервые в жизни они увидели только в столице.

Временные родители часто стараются не замечать мелких проступков своих малолетних гостей. Иногда питомцы каются в письмах новым «родственникам» только через несколько месяцев – дескать, простите, я поступил тогда-то нехорошо, взял что-то без спроса. Здесь даёт о себе знать и церковная составляющая «бабушкиного воспитания». «Первый год они приезжают абсолютно безразличными к религии. И мы никогда не давим на них, никогда не заставляем. Но, бывает, что в следующий визит ребят к нам в гости мы узнаём от преподавателей, что дети стали поститься, например, ходить в храм! Читать! Это повергает нас даже в некий шок, в удивление! Значит, то, что мы в них вкладываем, никуда не пропадает, все наши встречи, беседы, они не проходят даром. Многие ребята принимают крещение здесь, в Москве, и временные родители часто становятся для них крестными». Диана Георгиевна убеждена, что в таком деле всегда присутствует помощь свыше: «Я чувствую эту помощь на всех этапах. Господь помогает нам через тех людей, которые жертвуют деньги, предоставляют автобус, достают билеты. И это потрясающе! Так происходит, я думаю, когда человек делает какое-то нужное дело, что-то важное, полезное. Господь сам тогда помогает ему справиться с трудностями, а в нашей практике такой чудесной помощи было уже немало, что значит – мы, всё-таки, занимаемся чем-то полезным!»

Желающие взять на каникулы ребенка, могут позвонить по телефону: 8-916-676-14-75 (Ольга), и узнать подробности программы, расписание каникул, познакомиться с детьми и участниками «клуба». Ниже мы помещаем выдержки из писем детей – воспитанников Северодвинского интерната к «московским бабушкам». Имена детей изменены.

Оля Л.
Лидочка, я расскажу тебе свою историю, только вкратце. Может, тебе будет неинтересно, но прочти ее до конца, пожалуйста.
Я, моя бабушка, мама, брат и сестра жили в Сибири (в Татарске, Новосибирской области). Все было хорошо: мама работала, деньги зарабатывала, кормила всю семью плюс бабушкина пенсия; жили прилично, всего хватало… Но вскоре мама познакомилась с Толей, влюбилась. (Он жил в Северодвинске, недавно вышел из тюрьмы). Не знаю, что она в нем нашла, но сердцу не прикажешь. Она решила взять меня с собой, поехать в Северодвинск, а потом приехать за остальными членами семьи. Я, конечно, согласилась.
Ехали мы две недели (с пересадками, остановками). В Архангельске он оставил нас на вокзале, а сам поехал в Северодвинск, сказал, что скоро приедет. Мы ждали день, два, мама продала все украшения, мы поехали в Северодвинск, нашли его дом, квартиру. Мама с ним поговорила, пришла расстроенная. Потом выяснилось, что Толя ее не любит (а до этого они собирались обвенчаться), у него есть другая. Мама и я были в шоке. Привез сюда, в совершенно незнакомый нам город, бросил на произвол судьбы. Но, к счастью, мы не остались на улице, мама познакомилась с Колей. Мы стали жить у него, похоже, она его полюбила, точно не знаю, но, к большому сожалению, она запила. Я ее умоляла, просила: «Не пей, мама». Все без толку. С каждым днем все больше и больше. Она быстро пристрастилась к спиртному, уже не могла отвыкнуть… Я не училась. Для меня это было горем (а все из-за того, что мама по пьяни, извини за такие слова, документы потеряла). Она обещала меня устроить в школу, но не сделала это. Я поняла: она меня обманывает. Какой ужас! С каждым днем мне жилось все трудней и трудней. Я не буду рассказывать подробно (от этих воспоминаний мне становится не по себе).
И вот однажды я решила написать бабушке всю правду, надеясь на лучшее. Пришла на почту, начала писать письмо. Вдруг обнаружила, что не знаю, как писать «здравствуй» (я ведь только закончила первый класс, а мне было уже 9; я с восьми пошла). Напротив меня сидела какая-то тетенька, я ее и спросила. Она удивилась в свою очередь: «Такая большая и не знаешь! В каком ты классе?» Я сказала, что не учусь, т.к. мама потеряла документы. Мы разговорились, спустя некоторое время она узнала всю мою историю (от этого мне стало намного легче). Она пригласила меня в гости. Я положила листок с адресом в карман, отправилась со спокойной душой домой.
Мама отошла от пьянки, не пила целый месяц, я была абсолютно рада. Но спустя некоторое время, мама опять начала пить… Все началось заново. Те же мученья, ужас! Я вспомнила про адрес, решала им воспользоваться. Пришла в гости. Я долго беседовала с «феей», она подарила мне несколько игрушек, дала какую-то одежду, в общем, все, что мне необходимо было…Она стала приглашать меня каждую неделю к себе в гости, я была в восторге!
Как-то она сказала, что существует такой дом, где дети учатся, живут, называется он ЦПД (центр помощи детям). Я долго раздумывала: хотелось остаться с мамой, иметь свободу, но в то же время сильно хотела учиться. Достаточно прошло времени, чтобы я поняла, что для меня нужней. Я согласилась… Первое время мне было очень трудно среди детей, которые во всем слушались воспитателей. Постепенно привыкла. Но в ЦПД пришла мама (перед поступлением в «Солнышко» я оставила ей записку). Она была пьяная, избитая, с какими-то подарками. Я не хотела вспоминать прошлое, не хотела к ней выйти из группы, чтобы повидаться. Я ее боялась!!! Лида, ты бы видела мое лицо, оно было перекошено от страха. Воспитатели, увидев меня, всю дрожащую от испуга, заплакали. Наконец мучение закончилось, она ушла. Я не могла ее простить за все свои трудные испытания (хотя знала, что это необходимо).
Я прожила 2,5 года в центре, мама приходила редко, постепенно я перестала ее бояться. Каждые выходные я ходила к Т.А. («фее», так я ее называю). Затем меня перевели в интернат, как трудно было привыкать к новым людям, друзьям, режиму. Постепенно привыкла к новому «дому» (интернату). Да, кстати, меня долго не могли взять в школу, не было документов. Т.А. помогла мне пойти во второй класс (аж в 10 лет!!!). Училась я прилежно, с охотой, но мне было очень сложно, наверно, Лида, ты понимаешь сама. В интернате сначала я училась на одни «5», но потом стала как все, появились «4». Сейчас я учусь на «4» и «5». Бывает, заканчиваю четверть на одни пятерки, могу учиться на одни пятерки, но лень. Т.А. стала моей крестной, я хожу к ней по воскресеньям (хожу в церковь, отдыхаю и т.д.). Она для меня как мама; столько для меня сделала! Сейчас я каждую субботу провожу с мамой, а воскресение – с Т.А. Маме не нравится, что я постоянно говорю о Т.А., а крестной – о маме. Мой брат и сестра сейчас усыновлены, где находятся – неизвестно. Бабушка живет в Сибири, пишет редко. Я боюсь, что ее больше никогда не увижу. Отца – считай, нет. Его мама (моя бабушка по отцу) от меня отказалась. папу я видела, но уже не помню внешне, да и нет в этом необходимости. Извини, что написала такое длинное и, может, неинтересное письмо. Я изложила тебе всю свою историю, надеюсь, ты не утомилась, читая ее.

Когда мы приехали в Северодвинск, в интернат после поездки в Москву, мне стало очень грустно: я вспомнила, как было хорошо в Москве, какая любовь и какое понимание царило у вас дома, как было хорошо! У нас в интернате лишь лицемерие, несправедливость, грубость и т.д. В душе становится ужасно обидно за этот интернат. Неужели нельзя жить по-другому? Я начинаю замыкаться в себе, чувствую себя одинокой, никому ненужной.
А иногда я задумываюсь о жизни в мире. Еще хуже… В этом мире все делается за деньги. Я не представляю, как я выйду из интерната – что будет?

Катя П.:
Лидочка, сейчас я напишу подробнее мою историю про своего родного папу. Когда мне было два года, у моей сестры был день рождения, и к ней пришли гости. К концу дня рождения она напилась. Мама сказала папе, чтобы она (сестра) выгнала всех потому, что я спала, а они все орали и включили на всю громкость музыку. И потом, видимо, сестра его зарезала, а мы с мамой пришли в большую комнату, и я его увидела уже с ножом в животе, он лежал в большой комнате на полу. Я сильно заплакала и от такого даже напрудила. И из-за этого меня сдали сюда. И маму лишили родительских прав. Но сейчас я стала ездить домой на выходные и каникулы. И я даже очень рада, что теперь езжу домой. Спасибо вам за то, что вы мне сочувствуете и пишите такие теплые слова. Я Вас очень люблю. Я хочу с вами общаться и переписываться.

Алена А.:
Лидочка, все, что я сейчас пишу, это от души! Лида, мама у меня еще не скоро выйдет из тюрьмы, еще целых три года! Знаешь, когда она уехала, я и вправду думала, что я просто гощу у бабушки, и думала, что завтра придет мама и заберет меня. Я все еще жду, когда я зайду в комнату, она, как и раньше, будет сидеть на стуле и ждать, когда же я войду, накинусь на ее шею, и мы пойдем вначале в парк, потом в кафе, а потом купим кошку и пойдем домой и еще по пути заберем какого-нибудь бездомного маленького котенка…раньше все так и было. Вот я и мечтаю, чтоб она вновь вернулась. Знаешь, Лидуся, как трудно без мамы! Тебя никто не понимает. Знаешь, Лидочка, мне было с мамой хорошо!
Я однажды, идя в парк, я потеряла 50 рублей, а мама сказала, что ничего страшного, что больше найдешь. Знаешь, у меня иногда нет никакого настроения потому, что у меня нет самых лучших дней, недель, месяцев, годов!

Наташа Д.:
Тетя Оля, большое спасибо Вам за все, что Вы для меня сделали, я Вам очень благодарна! И знаете…скажу Вам честно, я Вас полюбила, Вы для меня стали родным человеком. У вас в семье всегда царит любовь, мир, ласка, у вас никогда не бывает ссор, и я за вас очень рада, и надеюсь, что так в Вашей семье будет всегда. После проживания в Вашей семье я стала более ласковой, что-то изменилось во мне, я стала смотреть на мир другими глазами. Извините за то, что я была с Вами не так ласкова, как Вы. Просто, понимаете, в интернате мы становимся злыми, грубыми, мы не получаем ласки.