Австралия — это не спальный район

Что мы знаем об Австралии? Что там живут кенгуру и собаки Динго, а кроликов – даже больше, чем надо; что первые белые люди туда попали в кандалах, и что там была Олимпиада в 2000 году. Между тем, на Зеленом континенте гораздо больше всего интересного. Например, что большую роль в современной Австралии играют потомки белых – не тех, что в кандалах, а белогвардейцев из России. А еще недавно Австралийская и Ново-Зеландская епархия Русской Православной Церкви за рубежом пополнилась первым клириком-папуасом. Обо всем этом нашему корреспонденту Дмитрию РЕБРОВУ рассказал во время своего визита в Москву настоятель храма Успения Божией Матери в Мельбурне, председатель Русского благотворительного общества во имя святого праведного Иоанна Кронштадтского и, в течение долгих лет, директор австралийской государственной школы, протоиерей Михаил ПРОТОПОПОВ:

Отец Михаил Протопопов родился в 1944 году в Югославии, в семье белых эмигрантов. Спустя некоторое время, уже после второй мировой войны, семья оказалась вынуждена покинуть Балканы, перебраться в распоряжение белой казачьей армии, расквартированной в Италии. Но итальянцы в то время выдавали казаков Советским властям, и, после ареста мужа, мать семейства с двумя детьми была вынуждена бежать дальше на край света. С 1949 года они осели в Австралии, где и остались жить на безопасном расстоянии от Советского Союза и Сталина.

Русские волны
– Современная русская община в Австралии неоднородная. Мы недавно отпраздновали 200-летие появления здесь первых русских семей; но самые первые семьи уже ассимилировались так, что практически утратили связь с русским языком и русской культурой. Часто это были русские моряки, которые оставляли по каким-то причинам свои корабли; это были и просто молодые люди, искавшие приключений, которые приехали сюда в разгар золотой лихорадки. Были ученые, исследователи, которые приезжали сюда заниматься наукой и оставались жить. Были те, кто после 1905 года скрылся здесь от царской власти. Судить о масштабе дореволюционной диаспоры можно по тому факту, что в первую мировую войну, например, тысяча австралийских русских добровольцев вступила в ряды австралийской армии, чтобы принять участие в боях с турками, а потом и с немцами на французском фронте.

В начале двадцатых годов приехали первые «белые» беженцы с дальнего востока Российской Империи. После пришла так называемая «вторая волна эмиграции» — жители Праги, Берлина, Белграда, Софии, которые, как и мои родители, вынуждены были покинуть восточноевропейские столицы по окончании второй мировой войны. Кроме того, некоторое количество советских граждан попавших в плен, или сотрудничавших с немецкой администрацией на оккупированных территориях, отступили вместе с немецкими войсками и в конце-концов также частично оказались в Австралии. В 50-х годах началась эмиграция из ставшего красным Китая, ну и, конечно же, «советская» эмиграция третьей волны, 70-80-х годов. Ее составляли люди, выехавшие в основном, как евреи, но они зачастую и не считают себя русскими, никак не участвуют в жизни русской общины. Хотя не все: есть среди них и воцерковленные православные христиане.

Каждая волна имела какие-то свои мировоззренческие особенности, но беженцев из Китая и из Европы объединяло то, что они все были антикоммунистами, верующими, поэтому сразу начали строить храмы, при церковных общинах появлялись общественные организации – это нас объединяло. В случае с советской волной, все немножко не так. Люди, приезжавшие из Советского Союза в конце 80-х, часто или не интересуются Церковью, или у них чисто потребительское отношение к Ней: ходят повенчаться, детей покрестить – и все.

Обоими легкими!
В Австралии русская община играет заметную роль. Судья верховного апелляционного суда – Алексей Чернов, русский; есть у нас и известные доктора, врачи, профессора в университетах. Самая высокая награда здесь – орден Австралии: в русской общине, наверное, человек семь-восемь его кавалеров.

Я сейчас преподаю богословие и историю в Мельбурнском университете, у нас есть кафедра православного богословия, лекции слушают студенты разных отделений. Это второе такое заведение в стране — у греков в Сиднее есть институт святого Андрея, который в отличие от нас, даёт полный курс семинарии и академии (у нас только бакалавриат). Но у греков и более масштабная община, в Австралии их около полумиллиона, а нас всего триста тысяч.

митрополит Илларион, первоиерарх Русской Православной Церкви за рубежом

Несмотря на меньшую численность, мы ведем очень богатую церковную жизнь, и неспроста уже два предстоятеля Зарубежной Церкви подряд — австралийские епископы (а митрополит Илларион так любит Австралию, что, даже приняв на себя управление всей Зарубежной Церковью, все-таки остался и нашим епархиальным архиереем, поочередно живя то в Нью-Йорке, то с нами). В Австралии сейчас действует тридцать пять русскоязычных приходов и шесть англоязычных духовных общин, которые были созданы, для работы с теми, кто пришел в православие из англо-саксонской среды, либо уже утратил русский язык.

У нас сразу была очень крепкая антикоммунистическая колония, и потому, когда в 1988 году появились два прихода Московской Патриархии, это нас насторожило. Но с тех пор, как был подписан Акт о каноническом общении, у нас нет никаких проблем ни в отношении мировоззрения, ни в отношении каких-то юрисдикционных вопросов. В Австралии практически не было таких нестроений, какие, скажем, были в епархиях Русской Зарубежной Церкви в Южной Америке (там очень масштабный раскол, потому что долгое время не было архиерея, он вскоре после своего назначения заболел раком, и лечился в Соединённых Штатах, то есть просто ввиду болезни не мог посещать свою епархию. Поэтому люди там не имели доступа к информации – что и почему происходит, – и многие из них жаловались: почему вы нам раньше не говорили о планах объединения, почему мы об этом ничего не знали? Это упущение, конечно. А епархия – это целый континент! Теперь владыка митрополит очень активно занялся Южной Америкой, сам туда съездил, назначает туда сейчас нового архиерея), и частично в Северной Америке.

Скауты и диакон-папуас
Это миф, что Австралия — место где ничего не происходит, мы никакой не «спальный район»! У нас духовная жизнь кипит. Как говорил покойный митрополит Виталий (Устинов): «Когда я приезжаю в Австралию, я вижу, что русская православная епархия здесь дышит обоими лёгкими», то есть мы живет полноценной насыщенной церковной жизнью.

Приходы устраивают лагеря для детей, и подростков. Проводятся епархиальные певческие съезды, курсы чтения на церковнославянском, которые заполняют пустое время у молодёжи, есть объединение скаутов. Регулярно проходит всеавстралийское волейбольное состязание среди русских ребят из разных городов.

Кроме того, у нас есть и социальные программы, действует Русское благотворительное общество имени святого праведного Иоанна Кронштадтского. Владыка митрополит является почётным покровителем, я – председателем. У нас в ведении имеется больница, два дома для престарелых, рядом расположены так называемые русские деревни –квартиры, коттеджи, которые принадлежат обществу, и куда переезжают в основном вдовы, не имеющие сил и желания смотреть за домом и садом-огородом: они тогда их продают или отдают своим детям и переходят в нашу деревню, доживают у нас. Есть служба, обслуживающая людей, которые не хотят в старческий дом – она смотрит, чтобы у них была трава покошена, желоба почищены, не нужно ли вызвать доктора или сестру милосердия. Так мы окормляем восемьдесят пять человек.

Для престарелых, которые свободно могут ходить мы устраиваем курсы «как убрать стол цветами» или ещё что-то. У нас есть три автобуса, мы ездим, собираем одиночек из своих домов и привозим их в наш центр, чтобы они не скисали. В воскресный день эти же автобусы собирают и привозят их в церковь, а после церкви — концерт, доклад и т.п. Они вяжут, вышивают, просто пьют чай и поют под пластинку песни, могут взять в видеотеке какой-нибудь русский фильм, потом их развозят по домам. То есть у них есть возможность общения с другими людьми.

Есть при епархии программа «Встречи новых эмигрантов». В посольстве, в Москве, висит объявление, люди могут выйти на нас прямо из Москвы. Мы встречаем их в аэропорту, привозим в дом, в котором они могут первое время переночевать или пожить где-то месяц для того, чтобы сориентироваться, найти работу. Мы помогаем им открыть банковский счёт, получить медицинский номер, помогаем в юридических вопросах, хотя некоторые из них приезжают очень квалифицированные, сразу находят себе работу и не нуждаются в нашей помощи. Может, недельку у нас погостят – и потом начинают самостоятельную жизнь.

Действует русскоязычная библиотека, центр, куда могут люди прийти, взять домой книгу почитать. Многие, уезжая из России, не могут вывезти свои библиотеки с собой, а многие дети и внуки наших старичков – не читают или не хотят читать по-русски и сдают нам книги.

И если… ну, не дай Бог – русского бомжа или просто бедного человека находят мертвым, мы и отпоём, и похороним достойно. Нам звонят из полиции и говорят: «Знаете такого-то?» – «Да, знаем». – «Вот, он умер, и у него ничего нет – что нам с ним делать?» – «Давайте его нам».

Миссионерская работа реализуется в первую очередь англоязычными приходами. Кроме того, мы с недавних пор работаем и с коренными австралийскими народами. Вот сейчас митрополит Илларион возвел одного аборигена в диаконский сан, чтобы он организовал аборигенскую общину. Как говорит сам рукоположенный, древние верования его народа по духу очень созвучны Православию, и он надеется с ними поработать так, чтобы его соплеменники пришли к истинной вере.

Сорок минут на «Закон Божий»
Кроме моей работы в университете, двадцать восемь лет я преподавал в обычной государственной школе историю и английский язык, а последние двенадцать лет, я был директором школы.

Сейчас в России многие спорят о необходимости всеобщего тестирования, о самой форме тестов, и, как не странно, это же сейчас активно обсуждается в Австралии. Когда я был преподавателем, я считал, что общие экзамены не дают больших познаний. Но когда я стал директором, понял, что они нужны. Я видел столько молодёжи, проваливающей экзамены в конце первого курса! Вот чтобы этого не было, мне кажется, и нужны тесты; если тестирование и не отражает реальных знаний ребенка, оно всё-таки заставляет молодого человека немножко подтягиваться, и это очень полезно.

Еще сейчас у вас много говорят о преподавании религии в школе. В Австралии в государственных школах испокон веков детям разрешалось отводить один академический час – сорок минут – на «Закон Божий». И к нашим детям приходят протестанты или католики, были случаи раньше (а может, и будут в будущем), когда нас приглашали преподавать – и рассказывают, не упирая на конфессиональные различия, какие-то притчи, поучительные истории из Священного Писания, знакомят детей с нормами евангельской нравственности. Я считаю, что такие уроки абсолютно необходимы, потому что в школах мы занимаемся умственным ростом человека, забывая о духовном росте. Но ведь ум без духа – это тоже калека, ум и дух должны расти вместе. Поэтому, когда мы и не ходили, все равно были рады, что другие ходят и преподают, пусть даже протестанты. В конечном итоге у нас есть свои воскресные школы — а основы библейской нравственности, основы библейской истории вне конфессионального контекста — это то что нормально для уровня государственной школы, этого там достаточно, так и должно быть.

См. также: Православие в стране антиподов