Аббревиатура АУЕ («Арестантский уклад един» или «Арестантское уркаганское единство») уже несколько лет мелькает в СМИ. Банды подростков, старающиеся жить по так называемым «блатным понятиям» и занимающиеся разбоем, использующие это название, появились сначала в Забайкалье. Теперь явление стало более массовым – про АУЕ слышат уже во многих регионах России, в том числе и на Северо-Западе.
В социальной сети «ВКонтакте» были созданы несколько сообществ, общее количество участников которых – около 200 тысяч. Тематика этих групп – прославление «воровской романтики». Вполне вероятно, что какие-то из этих групп к реальному АУЕ отношения не имеют, однако рекламу движению они делают.
Какая-то часть молодежи во все времена вдохновлялась криминальным миром, но АУЕ – слишком хорошо организованное явление, где подростковые банды напрямую связаны с взрослым криминальным миром. Именно так полагает начальник ФКУ Колпинской воспитательной колонии УФСИН России по г. Санкт-Петербургу и Ленинградской области полковник внутренней службы Владимир Ивлев. Но Владимир Иванович не только говорит об этом, он предлагает новые меры по борьбе с АУЕ.
– АУЕ – это огромная проблема. Подросткам внушают, что круто быть вором, а идти против системы подросткам всегда было интересно. Организаторов АУЕ кто-то щедро спонсирует – у них есть добротные клипы, показывающие якобы нарядную жизнь. По качеству клипа любой профессионал определит, сделан он «на коленке» или на приличной аппаратуре. Эти клипы активно распространяются в социальных сетях.
– АУЕ – новое явление? Или это новая форма того, что было и раньше, когда определенная часть молодежи с восторгом смотрела на уголовников и вдохновлялась «блатной романтикой»?
– Раньше не было столь вышколенной системы. И если говорить о подростках, то не было все так завязано на деньгах – было больше именно «романтики». Это при том, что того «блатного мира», который был, например, в 1960-х или 1970-х годах, уже нет. Но есть жадные до денег люди. А начинается все так: среди детей выбирается жертва – тот, кто не может дать сдачи, и его начинают прессовать: «Принеси то, принеси это – в воровской «общак», на «блатную» жизнь».
– Группы в соцсетях, использующие аббревиатуру АУЕ, имеют прямое отношение к этому явлению? Или это просто глупое баловство подростков, пытающихся казаться более серьезными и опасными?
– Лозунг «Наступи «мусорам» на горло» – это ведь уже интересно, это тоже протест против власти, против взрослых. И ладно бы, это была просто шайка пацанов, собравшаяся и объявившая себя борцами… да хоть за дело Дарта Вейдера. То есть это было бы обычное стихийное подростковое движение.
Но АУЕ – это вовлечение взрослыми людьми детей в деструктивное пространство. И с этим надо бороться на государственном уровне.
Я эту проблему вижу давно. И у нас в колонии есть «ауешники».
– То есть это явление на Северо-Западе распространено?
– Да, это есть в Новгородской, Мурманской, Вологодской областях, в Карелии. Подросток попадает в колонию за конкретное преступление, на нем не написано, что он имеет отношение к АУЕ. Но я знаю, какие вопросы ему задать, чтобы выяснить о нем довольно многое. Хотя подростки и пытаются принадлежность к АУЕ скрывать. У нас ведь здесь это не в чести.
Нужно понимать: даже и во взрослом возрасте люди иногда кардинально меняют свои взгляды. А это подростки, у них вся эта идеология настолько «сырая», что после легкого нажатия на нужные «клавиши», она рассыпается перед ним самим.
Самая большая победа нашего коллектива в том, что мы создали условия, в которых подросток, попадающий к нам, не может реализовать свои криминальные таланты. Это у нас не круто. У нас круто хорошо учиться и работать, быть вежливым и опрятным. А если человек выбивается из этого стандарта, то у него начинаются проблемы – ухудшаются условия проживания, УДО ему не светит и так далее.
Мне говорят: «Зачем ты все это делаешь? Это преступники, им должно быть тяжело». А им тяжело. Только относиться к ним надо по-человечески.
Если человека постоянно «бить током», то выйдет из колонии зверь, и этот зверь придет в наши же дома.
– В присутствии сотрудников колонии подростки стараются вести себя прилично – это понятно. А как вам удается отслеживать, чтобы у них не возникало нежелательных отношений между собой?
– У нас так не получится, чтобы кто-то «пришептывал» себе криминальных соратников – такому сами же пацаны объяснят, что здесь ему в этом удачи не видать. Не буду рассказывать обо всей структуре нашего учреждения, но у нас есть определенные службы, которые за этим следят, есть определенные технические средства, которые нам помогают услышать то, что мы не слышали собственными ушами.
И еще: если невозможно проконтролировать и запретить, то нужно дать альтернативу. Мы показываем им: для того, чтобы преуспеть, нужно, как в фильме «Звездные войны», перейти от темной стороны на светлую. (Улыбается).
На светлой стороне у нас для подростка открывается возможность получить знания, профессию. В нашей школе они действительно начинают учиться, потому что наши учителя не говорят: «Заткнись, дебил», что, к сожалению, бывает в самых обычных школах, где на каждого уже надета «шляпа», на которой написано: «хороший», «плохой» и тому подобное.
Мне самому в школе говорили: «Ивлев, тебе сидеть в тюрьме». Я был хулиганом, такая на мне была «шляпа».
Здесь мы говорим подростку: «У тебя получится». И нет кого-то, кто может его наказать за то, что он изменил уголовным традициям.
– А как вы видите, что воспитанники колонии действительно меняются?
– Три года назад мы подружились с одним колледжем. Они приезжали к нам с концертной программой, потом наша команда к ним поехала – пять осужденных. У нас была постановка «Волшебник Изумрудного города», там собрался полный зал студентов. Вижу, наши хлопчики стоят, как рэперы американские, держат руки подмышками. Я подумал, что это, чтобы казаться круче перед девчонками. А потом смотрю – они садятся на свои руки. Оказалось, они прячут татуировки.
На следующий день построил всех, говорю: «У кого есть татуировки, поднимите руки!» Поднимают. Дальше говорю: «А кто хочет от них избавиться?» Поднимают руки те же самые. И тут я заинтересовался, полез в интернет, узнал, что есть прибор для удаления татуировок, который называется неодимовый лазер.
Три года я звонил в разные учреждения, обращался к разным жертвователям – никого эта тема не интересовала. Даже в Китай звонил. Познакомился я с Еленой Мстиславовной Ростропович, дочерью великого музыканта, ее фонд дает стипендии одаренным детям. Я говорю ей: «Так у нас же все одаренные!» (Смеется).
И мы с ней договорились, недавно она привезла нам этот аппарат. Сейчас наши медики учатся им пользоваться, а потом будем удалять татуировки. Назовем это «Операция «Чистые руки»». Вот и ответ – меняется что-то в пацанах здесь у нас или нет.
Когда они набивали это все, они ходили и бахвалились: «Вон что у меня на руке, я уже взрослый, я крутой!» А теперь они не хотят иметь эти метки. Ведь татуировка – это криминальное наследие, которое будет мешать человеку всю жизнь. Работодатель не захочет принимать его, девушка скажет: «Мне от тебя детей страшно рожать».
– Они рассказывают вам о своем прошлом? Отношения подростков из АУЕ с взрослым преступным миром – это реальность?
– Да. Они рассказывают, что есть «на районе» некий «смотрящий», который разруливает ситуацию. К такому приводят 10-летнего ребенка, и тот ему растолковывает, как якобы надо жить, по его указанию этого мальчишку могут избить, унизить, заставить пойти сначала на мелкое преступление… Структура-то понятна: собираются такие шайки, младшим дают задания, чтобы их проверить. Даже девчонки там есть.
– Как вы считаете, что нужно делать теперь, когда множество подростков уже вовлечено в АУЕ?
– Нужно, чтобы наши следственные органы хорошо отработали с организаторами и «придушили» их источники финансирования. Например, в интернете есть ролик, где некий «герой» рассказывает, как заходить в «хату» и тому подобное, на него подписано около 50 000 подростков. Так почему его не закроют? Группы в соцсетях…
Но вообще-то, я не государственный человек и не думаю, что должно делать, например, правительство. Я думаю о том, что делать мне здесь.
У меня есть план, сейчас я собираю соратников. Ведь самим подросткам надо руку протянуть. Вот есть телефонные «горячие линии» для жертв насилия, для тех, кто хочет покончить жизнь самоубийством и так далее. Так почему не сделать «горячую линию» для тех, кто хочет выйти из АУЕ?
Это возможно – сейчас много грантов, благотворительных фондов. Так что я ищу заинтересованных представителей гражданского общества, вместе с которыми смогу организовать такое дело.
Это должны быть люди с большим жизненным опытом, понимающие и в психологии, и в юридических вопросах, касающихся подростковой преступности. Обязательно должны быть среди них священник и клинический психолог. И в СМИ говорить об этом надо обязательно – именно для того, чтобы об этом говорили в семьях. Не надо думать, что эта болезнь сама пройдет.
