Роддом N6. http://abrikosov-sons.ru
Почему старейший в Москве родильный дом на Миусской площади назван в честь жены купца Абрикосова? Что такое родильный приют? Кто был пациентками московского роддома? Об этом и многом другом корреспонденту нашей рубрики «АрхМилосердлие» рассказывает историк, москвовед, активист общественного движения «Архнадзор» Никита Брусиловский.
Пастила для барыни
Изначально Абрикосовы не были москвичами. Как многие московские купцы, они были выходцами из крепостных крестьян, получившими вольную. Основатель рода Абрикосовых – Степан Николаев – был крепостным пензенской помещицы Анны Петровны Левашовой. Он прославился изготовлением для барыни фруктов в глазури, абрикосового варенья, мармелада и пастилы. Хозяйка отпускала его на заработки в город, а однажды перевела с барщины на оброк. Это считалось прогрессивной и более удобной формой взаимоотношений крестьян с барином.
К 1804 году Степан он заработал себе и своей семье на вольную. За год до этого был издан знаменитый указ «о вольных хлебопашцах», предлагавший помещику на основе закона давать вольную крестьянам. Левашова, видимо, была в числе прогрессивных помещиц, а может быть сливовая пастила особенно удалась кондитеру и барыня уступила.
Вместе с семьей Степан Николаевич перебирается в Москву. Берет себе фамилию Абрикосов и разворачивает кондитерское производство, поставляя сладости на свадьбы и званые обеды. Он не только открыл в Москве свою бакалейную лавку, но и записался в купцы Семеновской слободы.
Однажды шоколад Абрикосовых попал на стол игумену Новоспасского монастыря, который очень любил сладости. Как говорит семейная легенда, игумен не только благословил иконой производство (икона хранилась в доме Абрикосовых вплоть до 1917 года), но долгие годы благоволил Абрикосовым и придал их производству особую известность.
Сын Степана Николаевича – Иван Абрикосов продолжает дело отца, правда производство конфет все еще остается ручным и семейным. Нанимать рабочих он станет лишь к концу жизни. Абрикосовы продолжали изготавливать глазированные фрукты и пастилу. Эти кушанья среди купцов были очень популярны.
Но если при Иване Степановиче производство было просто крепким, то при его сыне Алексее Ивановиче кондитеры Абрикосовы приобретают всемирную известность.
Алексей Иванович Абрикосов в 50-е годы заводит кондитерское производство в Малом Успенском переулке (ныне Сверчков переулок) с ежегодным денежным оборотом в 325 тысяч рублей. При этом он долгое время сам ездит на Болотную площадь закупать сырье – фрукты для своих конфет. Производство быстро расширяется, переводится в разряд фабрик. Абрикосов становится купцом первой гильдии и получает звание потомственного почетного гражданина, а также чин действительного статского советника.
К 80-м годам XIX века новые здания строятся на участке в четыре гектара по Малой Красносельской улице. Это уже не кустарное производство, а мощная фабрика, оснащенная паровыми машинами. Производство расширяется, а вместе с ним и ассортимент продукции, увеличивается товароборот. В трехэтажном здании фабрики были размещены шоколадная, пастилочная, конфетная, карамельная, бисквитная мастерские. Был отдельный цех по изготовлению упаковки, в том числе красивых жестяных банок. Не говоря уже о рекламе, которой придавалось серьезное значение. Само предприятие превращается в «Товарищество А. И. Абрикосова Сыновей».
Фабрика Абрикосовых на улице Малая Красносельская. http://megabook.ru
В Москве к концу века Абрикосовы владеют несколькими кондитерскими и чайными магазинами на Тверской, Кузнецком мосту и Лубянке. Так же они имеют филиалы по многим городам России и производство в Крыму. К 1890 году фабрика ежегодно производила пятьдесят три тысяч пуда (848 тонн) конфет и пять тысяч пудов (72 тонны) варенья. За участие во всероссийской художественно-промышленной выставке «Товарищество А. И. Абрикосова Сыновей» в 1899 году получает звание «Поставщик Двора Его Императорского Величества», о чем свидетельствует герб на продукции фабрики и зависть конкурентов.
Детский сад для жены
Но успех Абрикосова и его сыновей был связан не только с коммерческой предприимчивостью, хваткой и опытом Алексея Ивановича. Он был человеком деятельным, щедрым и прославился в Москве делами милосердия.
Вместе со своей огромной семьей Абрикосов имел большое владение в Сверчковом и Потаповском переулках. Ему принадлежал ряд доходных домов в этом квартале. Семья жила в палатах Сверчковых. Отсюда вел прямой проход к церкви Успения на Покровке.
Алексей Иванович Абрикосов был старостой Церкви Успения Богородицы на Покровке. http://www.facade-project.ru
В 1812 году Наполеону так приглянулась эта церковь, что он планировал ее разобрать и перевести во Францию. А Достоевский, приезжая в Москву, каждый раз водил к литургии в Успенскую церковь свою супругу, пытаясь убедить ее, что и в этом купеческом городе есть свое высокое искусство.
Специалисты считают утрату этого храма в 1936 году величайшей трагедией для московского архитектурного наследия. Тринадцатикупольная церковь с колокольней – памятник расцвета московского барокко – была разрушена по программе расширения улицы Покровки.
Абрикосовы же считали церковь своим домовым храмом. Все они были его прихожанами, все здесь крестились, венчались и много заботились о церкви. И в первую очередь Алексей Иванович. Он несколько десятилетий являлся старостой храма, участвовал в приходском попечительстве о бедных, радел о благополучии храма.
Войдя в число лидеров кондитерского производства в Москве (с конца XIX и вплоть до революции Абрикосовы состоят в тройке самых успешных кондитеров вместе с производством «Эйнем» (будущий «Красный октябрь») и «Сиу» (будущий «Большевик»), Абрикосов стал жертвовать на благотворительность еще больше. Алексей Иванович не создавал учреждений своего имени (школ, больниц, приютов), но жертвовал на разного рода предприятия, организованные Московским купеческим обществом. Обычно они специализировались на больницах.
Московским купеческим обществом объявлялась «подписка», и на специальные подписные листы анонимно жертвователь передавал от 1 до 100 рублей. Более значительные пожертвования (свыше 100 рублей) поступали вне подписных листов. Таким образом, Абрикосов был участником создания Александровской больницы на Щипке, построенной в память о счастливом исцелении наследника престола (будущего Александра III) от болезни в 1873 году. На его средства строились дома бесплатных квартир для военных пенсионеров. Он был членом комитета по оказанию помощи семьям убитых и раненных в русско-турецкой войне. Он откликнулся на просьбу городского головы и перечислил тысячу рублей на строительство психиатрической лечебницы на Канатчиковой даче (знаменитой больницы Алексеева). Он финансировал Морозовскую больницу.
И конечно не мог не откликнуться на просьбу любимой жены помочь построить при новой и к тому же собственной фабрике в Сокольниках родильный приют и открыть бесплатный детский сад для детей ста пятидесяти работниц.
Любовь с расчетом
Жену свою Алексей Иванович очень любил. Правда, многие готовы усмотреть в его женитьбе на восемнадцатилетней богатой купеческой дочери Агриппине Мусатовой расчет. Все-таки парфюмерный и табачный фабрикант отдал за дочь приданое пять тысяч рублей. И эта сумма серьезным образом повлияла на развитие бизнеса Абрикосова. Но брак молодых людей был все-таки по любви, о чем свидетельствуют воспоминания современников. В этом союзе у супругов родилось двадцать два ребенка, что даже в XIX веке в Москве было очень большой семьей. Впрочем, пятеро детей умерли в младенчестве. Но в любой случае, золотая свадьба, которую чета Абрикосовых отмечала в 1899 году, собрала одних родственников (детей и внуков) 150 человек.
Агриппина Александровна и Алексей Иванович Абрикосовы. http://ic.pics.livejournal.com
С одной стороны, идея Агриппины Александровны построить «родильный приют и женскую лечебницу с постоянными кроватями» при фабрике была следствием благотворительных традиций, привитых ей родителями. Ее мать была попечительницей мещанского купеческого училища.
С другой стороны, одна из дочерей Абрикосовых – София Алексеевна – вышла замуж за известного в Москве гинеколога, профессора Александра Николаевича Рахманова. К концу века, по мере развития научной и медицинской мысли, многие, в том числе Рахманов, приходит к идее создания специализированных заведений для принятия родов. Именно он будет первым директором в приюте Абрикосовой. К тому же, о проблемах родовспоможения, дефиците врачебной помощи в Москве сама Абрикосова, родившая за двадцать восемь лет супружества двадцать два ребенка, знала не понаслышке и как никто хорошо.
Алексей Иванович Абрикосов, действительный статский советник. http://abrikosov-sons.ru
Намерение Агриппины Александровны, позаботиться о беременных работницах фабрики соответствовало общим мероприятиям, проводимым руководством «Товарищества». Условия труда на фабрике вообще заслуживают внимания. Дорогостоящее электричество, проведенное на фабрику, не только способствовало увеличению продукции, но и серьезным образом облегчало труд рабочих. Питание и проживание было бесплатным. Заботились Абрикосовы и о досуге работников. Как тут не позаботиться об их здоровье?
Помощь врача как крайняя мера
Вплоть до середины XX века роженицы в России прибегали к услугам повитух. Впрочем, с конца XVIII века «повитуха» – это официальная профессия. «Присяжная бабка» (повитуха) проходила квалификационную комиссию Медицинской канцелярии, приводилась к присяге и получала разрешение на практику. Тогда же в Москве и Петербурге начали появляться первые учебные заведения – школы для повитух. А в 1797 году, благодаря усилиям императрицы Марии Федоровны, в Петербурге открылся Повивальный институт, но лекции в них читали иностранцы и потому слушателей было мало.
В 1828 году повивальный институт получил статус государственного – Императорского института повивального искусства с родильным госпиталем. Еще двадцатью годами позже при институте открылась школа сельских повивальных бабок (то есть медицинское училище с трехлетним курсом обучения).
В школу принимались женщины не моложе 20 и не старше 45 лет, «безупречного поведения». Получив среднее медицинское образование, повивальная бабка имела право заниматься частной практикой с ежеквартальным отчетом во врачебные управы.
Однако даже к концу XIX века таких школ по всей России насчитывалось едва 50. Очевидно, что за столетие число профессиональных повивальных бабок возросло. К 1900 году в городах по всей России их работало в общей сложности шесть тысяч человек, в сельской местности около трех тысяч. Но в масштабах страны, где население превышало 156 миллионов, это была капля в море.
Большой приток крестьянского населения в города на заработки в середине века не только запустил процесс размывания института семьи, но привел к росту числа бедных, неимущих и незамужних беременных женщин. Поэтому родильные дома (приюты и госпитали) организовывались не столько из-за медицинской необходимости, сколько являлись социальным запросом, на который охотно отзывались благотворители. Дворяне, купечество считали своим долгом жертвовать на родильные приюты для неимущих и незамужних женщин. Часто такие родильные приюты строились как родовспомогательные отделения при учебных заведениях. В них велась научная работа и исследования, и даже читались лекции.
На протяжении почти всего XIX века главной проблемой родильных приютов была высокая смертность от 10 до 40-80%, как следствие малоизученной тогда «родильной горячки» – послеродового сепсиса. Только к самому концу XIX века, благодаря научным изысканиям, изучению путей распространения инфекции, использованию эфира и хлороформа в родах, а также хирургического вмешательства в интересах ребенка, число летальных исходов снижается.
В городах, особенно в Москве и Санкт-Петербурге, количество родильных приютов росло, однако в среднем число их пациентов составляло не более 5-8 человек, редко 20. Подавляющее большинство, 98 процентов женщин предпочитали рожать дома. Ведь приюты считались тайным прибежищем несчастных незамужних женщин, которым просто некуда было пойти, или бедных, которым нечем было заплатить. Замужние беременные старались прибегать к помощи медиков в самом крайнем случае. По мнению врачей, выступавших в 1897 году на праздновании столетия Императорского повивального института, «непрофессионализм» соседок и домочадцев, которые приглашались на роды, косность взглядов населения, в том числе были причиной высокой смертности среди новорожденных и рожениц. «Девяносто восемь процентов женщин, – говорил директор института лейб-акушер Дмтрий Отт, – остаются без акушерской помощи.»
Пять кроватей, два врача
В память ли об умерших детях, в соответствии ли с потребностям фабрики, но в «Бесплатном родильном приюте и гинекологической лечебнице с постоянными кроватями Агриппины Александровны Абрикосовой» было всего пять кроватей.
Приют был открыт в 1889 году рядом с фабрикой, на Краснопрудной улице. Александр Рахманов возглавил приют и привлек в него специалистов самого высокого уровня. Здесь, вместе с Георгием Сперанским (учеником доктора Филатова и будущим знаменитым педиатром), он проводил операции. За год принимал до двухсот женщин. Приют отличался самым низким в стране процентом смертности – менее процента.
Но этот родильный приют был пробой пера. Конечно Абрикосова мечтала о более значительном учреждении, правда построить при жизни его она не успела. Зато в завещании, а умерла она в 1901 году, отдельно прописала, что оставляет московскому городскому управлению 100 тысяч рублей на устройство бесплатного родильного дома на 25 кроватей «для удовлетворения неимущего класса городского населения».
На выполнении завещания настаивал Алексей Иванович Абрикосов. Для него приют должен был стать памятью о любимой супруге. Реализовывать завещание взялся их сын Владимир. И практически не встретил никаких препятствий со стороны городских властей. Потребность в больших родильных приютах остро назрела и такое строительство было в интересах города. Тогда, в начале XX века, в Москве будут появляться родильные дома, которые переживут века. Среди них Абрикосовский, Лепехинский (нынешний МоНИАК на Покровке), Родильный дом Грауэрмана на Молчановке.
Родильный дом в стиле модерн
Городское управление не только приняло деньги, но проявило себя с лучшей стороны, удвоив заявленную завещательницей сумму. Как следствие, увеличилось и число коек в учреждении. В общей сложности было потрачено 206 тысяч рублей. Под строительство выделен участок на бывшем Миусском поле. К реализации проекта привлечен архитектор Иванов-Шиц, зарекомендовавший себя с лучшей стороны. К 1903 году он уже построил в Москве ряд промышленных, банковских, общественных зданий, медицинских учреждений, в том числе в 1901 году родильный приют Бахрушиных.
Иванов-Шиц был певцом архитектуры модерна с собственным узнаваемым стилем, в котором совместились стилистика модерна венского и классика. И хотя здание роддома на Миусской площади скорее скромное, без излишков и вычурности, без дорогостоящей обработки, это не значит, что оно безлико. Иванову-Шицу удалось выразиться в нем как художнику. Здание построено в стилистике модерна и удовлетворяло тогдашним техническим запросам. В интересах экономии электричества в здании были сделаны максимально большие и широкие окна, использованы железобетонные конструкции, само оно было оснащено по последнему слову. Впрочем, на Миусской площади роддом поначалу выглядел не очень уместным. Все-таки это был квартал учебных заведений, в отличие от Сокольников – района приютов и больниц.
«Обратные письма», грудное вскармливание и другие эксперименты
Роддом на пятьдесят коек (сейчас это роддом N6 по адресу 2-а Миусская улица 1/10) был освящен только в мае 1906 года. Строительство затянулось из-за русско-японской войны. На фасаде здания с двух сторон на левой и правой башнях были сделаны надписи: «Городской родильный дом» и «имени А.А.Абрикосовой». Тем самым память завещательницы была увековечена.
Музей роддома #6 имени Агриппины Абрикосовой. http://www.shkola-rodov.ru
Возглавил роддом и руководил им вплоть до 1925 года профессор Александр Николаевич Рахманов. Новатор, экспериментатор, общественный деятель. Он выписал из Парижа хирургические инструменты и медицинское оборудование. В последствии ему принадлежит изобретение знаменитой Рахмановской родовой кровати – более совершённой и удобной по сравнению с популярным в то время акушерским креслом Райхфауза. Он нанял в роддом шесть врачей, пятнадцать акушерок, двадцать сиделок. За десять лет вдвое увеличил число мест в роддоме, ежегодно принимал до 6 тысяч пациентов. Он организовал при роддоме научную кафедру, где десятки врачей изучали акушерство и гинекологию. Роддом был главным центром в Москве по развитию гинекологии и, возможно, этим оправдывал свое местоположение среди многочисленных высших учебных заведений Миусской площади.
Именно Рахманов придумал известные до сих пор «обменные карты», тогда они назывались «обратные письма», которые выдавались организованным беременным. Он де организовал в роддоме отделение для новорожденных, ввел ставку педиатра и пригласил на нее доктора Сперанского. Вместе они разрабатывали методику сохранения грудного вскармливания.
Наконец, Рахманов был инициатором создания общества «Охраны материнства», которое занималось заботой о бездомных женщинах с детьми. Но по сути, в деятельности этого общества, Рахмановым была сформулирована концепция и современная система охраны здоровья матери и ребенка.
Однако уже в 1918 году роддом лишился своего имени. На фасаде красовалось уже имя Надежды Крупской, супруги вождя пролетариата не имевшей никогда детей. Некоторые изменения претерпела и сама система. Однако роддом действовал вплоть до 2012 года, когда был закрыт на реконструкцию.
Потомки купцов Абрикосовых, возрождающие сегодня семейное кондитерское дело, в 1994 году добились возвращения роддому имени его основательницы Агриппины Абрикосовой, а также содействовали организации при роддоме музея истории родовспоможения в России.
Согласитесь, не каждая фамилия может похвастаться такими достижениями!
