Анна Кузнецова, детский омбудсмен. Фото предоставлено пресс-службой Уполномоченного при президенте России по правам ребенка
«Законодательство России не дает четкого определения понятию многодетности»
– Анна Юрьевна, какие проблемы, связанные с защитой прав детей, вы считаете самыми актуальными?
– Когда речь идет о детях, неглавных и неактуальных вопросов нет. Важно абсолютно все: лечение, образование, воспитание. Во всех эти сферах есть проблемы. Если смотреть на обращения, которых в адрес уполномоченного поступает порядка 30 тысяч ежегодно, то на первом месте – жилищный вопрос. Затем идет социальное обеспечение, вопросы охраны здоровья, образования.
Сотни обращений поступают ко мне через социальные сети: закрытие реабилитационного центра для онкобольных детей, проблемы допуска родителей к детям в реанимацию, проблемы адаптации детей из приемных семей в школах, перевозка детей с тяжелой инвалидностью, нарушение прав детей-сирот в учреждениях, сокращение региональных льгот многодетным семьям, жалобы на недопуск в детские учреждения без пробы Манту – всеми этим проблемами мы занимаемся, как в индивидуальном порядке помощи каждому заявителю, так и на системном уровне.
Большинство этих вопросов стали предметом обсуждения на всероссийском совещании уполномоченных по правам ребенка, в котором, помимо региональных омбудсменов, приняли участие главы ведомств, что позволило ряд проблем оперативно разрешить.
Например, уполномоченный по правам ребенка в Республике Карелия рассказала, что в ее регионе возникла сложная ситуация с тем, что материнский капитал начали засчитывать в общий доход семьи. В результате многие малообеспеченные семьи потеряли социальные выплаты.
Присутствовавший на совещании замминистра труда и соцзащиты заявил, что действия региона неправомерны. По этому поводу в Карелию министерство направило соответствующее письмо. В результате парламент региона на днях поддержал проект постановления по вопросу пересмотра этой нормы в интересах семей.
Но самая вопиющая ситуация – это когда обращаются сами дети. Недавно мне написала девочка из города Киржач Владимирской области, ее семью расселяют из старого дома в новый, малопригодный для жизни. Ребенок в отчаянии, рассказывает, как к ним приходили силовики с шокерами.
Я направила своего юриста к месту событий: выяснилось, что ситуация требует срочного вмешательства главы региона. Сейчас исполнение судебного решения приостановлено. Но сам факт того, что взрослые не смогли решить проблему, и уже дети молят о помощи, просто бесчеловечен.
– Какую помощь можно было бы оказывать многодетным семьям в государственном масштабе?
– Многодетных семей в России немного, между тем в них воспитывается значительное количество детей, почти 16%. Их положение осложняется тем, что федеральное законодательство России не дает четкого определения понятию многодетности.
Регионы сами определяют статус многодетной семьи, условия и порядок оказания ей мер социальной поддержки, исходя из экономических возможностей и демографической ситуации.
Все это приводит к неравному положению многодетных семей, проживающих на территории страны. Например, в Астраханской области семья не может быть признана многодетной, если в ней воспитываются пасынки и падчерицы, а общих для обоих родителей детей меньше, чем трое.
Парадокс заключается в том, что формально указанная норма регионального закона не нарушает действующее федеральное законодательство, но она идет в разрез с концепцией государственной семейной политики.
Есть регионы, где социальная помощь оказывается лишь в том случае, если средний доход семьи ниже прожиточного минимума. В отдельных регионах ограничивают права многодетных семей на получение земельного участка. У всех этих ограничений должен быть разумный предел.
Мы выступаем за определение минимума социальных гарантий для многодетных семей, ниже которого ни один регион не имеет права опускаться.
Реформа детских домов
Фото предоставлено пресс-службой Уполномоченного при президенте России по правам ребенка
– Как вы оцениваете реформу детских домов?
– Как в своей прежней деятельности, так и теперь основную свою задачу вижу в том, чтобы сохранить кровную семью, предотвратить социальное сиротство. А если это невозможно, то помочь найти любящих приемных родителей.
Еще 10 лет назад в России было 186 тысяч детей-сирот. Сейчас 61 тысяча – в три раза меньше. Это при том, что число детей в стране постоянно растет. На треть с 2012 года сократилось число отказов от новорожденных. Растет число приемных семей. Но детей в детских учреждениях все равно очень много, и большинство из них – подростки.
Из 61 тысячи детей-сирот, находящихся в банке данных, более 30,6% детей с ограниченными возможностями здоровья, более 50% – дети, имеющие братьев и сестер, более 77% – дети старше 10 лет.
Что касается реформы детских домов, 1 сентября 2015 года вступило в силу постановление правительства Российской Федерации № 481 «О деятельности организаций для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, и об устройстве в них детей, оставшихся без попечения родителей» – очень важный документ, направленный на создание для детей-сирот благоприятных условий пребывания, приближенных к семейным.
Образ жизни в детском доме должен походить на семейный, а не казарменный или больничный. Дети должны жить в разновозрастных группах с одним-двумя воспитателями (а не с конвейером часто сменяющихся сотрудников детского дома), вместе готовить еду, вместе ходить за покупками. И все это с воспитателем, который не меняется год от года. Так должно быть в идеале.
На практике все, конечно, сложней. Учреждения усиленно ищут повод, чтобы не выполнять 481-е постановление: нет денег, нет возможности. Но зачастую – нет желания. В Санкт-Петербурге вообще решили исключить все ДДИ из списка учреждений, которые нужно переформатировать по постановлению №481.
Есть еще другая проблема – во многих отдаленных регионах детские дома-интернаты выполняют роль градообразующих предприятий, поэтому персонал учреждений не заинтересован в семейном устройстве детей-сирот, чтобы просто не потерять работу.
Конечно, все это сопротивление было ожидаемо, никто не думал, что детские дома преобразуются в один день, это длительный процесс.
Здесь важно не гнаться за статистикой. Важно действовать максимально в интересах сирот. Главное, чтобы они выросли самостоятельными, образованными, востребованными в профессии людьми. К вопросу постинтернатного сопровождения детей-сирот необходимо привлекать некоммерческие организации.
При институте уполномоченного мы создали специальную рабочую группу, в которую включили не только общественников и волонтеров, но и самих выпускников детских учреждений.
– Должно ли государство финансово поддерживать приемные семьи? В каком объеме? В чем причины возвратов детей в учреждения?
– Размер выплат замещающим семьям растет, но число возвратов детей из семей в детские дома тоже растет.
Если в 2014 году возврат коснулся 5329 детей, в 2015 году – 5648, рост за год на 6%. При этом число детей в семьях (опека) тоже растет, но не такими темпами (конец 2014 года – 407486 детей, конец 2015-го – 409897 детей, рост – 0,6%).
Вторичный возврат – это двойное предательство по отношению к ребенку. Поэтому нам очень важно тщательно разбираться с каждым подобным случаем. Причиной отказов зачастую становится непрофессиональное и несвоевременное оказание помощи семье. Поэтому сегодня важно повышать квалификацию работников органов опеки, служб подготовки и сопровождения семей.
В критический момент рядом должны быть грамотные специалисты (психологи, медики, юристы, педагоги). Необходимо организовать постоянную и оперативную экспертную поддержку семей, воспитывающих приемных детей, и такая работа уже ведется; совершенствовать систему подбора и подготовки родителей, готовых принять на воспитание детей-сирот с особенностями, подростков. Все сложности приемных семей мне лично хорошо известны. Эта тема будет ключевой в работе наших общественных и экспертных советов.
«Для любящих родителей чужих детей не бывает»
Фото предоставлено пресс-службой Уполномоченного при президенте России по правам ребенка
– Какие проявления детской агрессии, на ваш взгляд, наиболее опасны для общества и самих детей? Какие меры профилактики здесь были бы наиболее эффективными?
– Дети сегодня живут в очень агрессивном информационном пространстве. По телевидению сплошным фоном идет война – перестрелки, спецоперации, сводки с фронта. Но дети не должны расти на фоне войны. Вы наверняка видели последний опрос ВЦИОМа: «Чего боятся россияне?» Больше всего россияне боятся войны, нападения на нашу страну извне. Как сформировался этот страх? Для меня как для психолога очевидно, что это произошло не без участия телевидения.
Мы живем в мире, где, благодаря соцсетям, каждый может превратить свою жизнь в круглосуточное реалити-шоу. Помните, когда-то программа «За стеклом» воспринималась как сенсация? Теперь подобное реалити-шоу может устроить любой подросток. И в режиме реального времени общаться с аудиторией, получать комментарии, лайки, просмотры, то есть виртуальные эквиваленты нормального человеческого общения.
Форма коммуникации серьезно влияет на ее содержание: человек, ведущий трансляцию, старается сделать ее более интересной, чтобы привлечь максимальную аудиторию. К сожалению, самый простой способ заинтересовать аудиторию – при помощи провокаций.
Таким образом, новые форматы коммуникации подталкивают подростков к некой зрелищности, демонстративности. Отсюда все это показательное издевательство над животными, провокационное поведение в прямом эфире – это лайки любой ценой.
Конечно, формы новые, но проблемы старые – дефицит внимания. Подросток хочет внимания, общения, он хочет быть понятым и оцененным. Это его потребность. Когда реальная жизнь не способна эту потребность удовлетворить, он обращается к социальным сетям. И зачастую то, с чем он сталкивается там, лишь усугубляет его одиночество и отчаяние.
Поэтому принципиально важно, чтобы жизнь современных детей не уходила в виртуальную реальность, а была полна общения с родителями, друзьями, которые слушают и слышат, с друзьями по интересам.
Чтобы были увлечения: спортивные, музыкальные, художественные. Когда этого нет, а есть компьютерные игры, социальные сети и круглосуточная война по телевидению, дети ожесточаются и переносят правила мира виртуального – в реальный.
Современные подростки все больше нуждаются в помощи психолога, нужно развивать культуру оказания психологической помощи.
Ни в коем случае не ликвидировать должности школьных психологов. Конечно, во многом квалификация школьных психологов оставляет желать лучшего, но нужно ее повышать.
По данным Минздрава России, за последние шесть лет число несовершеннолетних инвалидов по причине психической патологии увеличилось на 50% (с 87 тысяч до 130 тысяч), а показатель инвалидности по психическому заболеванию в расчете на 100 тысяч детского населения вырос на 80% (с 255,8 до 461,2). Не получая адекватной психологической помощи и поддержки, дети становятся на путь изоляции и саморазрушения.
Псковская трагедия показала, что сегодня необходимо четко проработать механизм реагирования в подобных случаях. Если речь идет о ЧП с участием детей (особенно при попытках совершить самоубийство), необходимо привлекать детских психологов, уметь вести переговоры, в том числе посредством социальных сетей, использовать все возможности для спасения детской жизни.
– Какие причины детских и подростковых суицидов можно было бы устранить на системном уровне? Что в этом плане могли бы делать уполномоченные по правам ребенка – как в регионах, так и на федеральном уровне?
– Это опять же качественная и доступная помощь психологов. Потом есть ряд законодательных мер, которые позволили бы немного сократить наше отставание от развития современных средств коммуникации, которые во многом находятся сегодня вне правового поля.
Мы выступаем за внесение изменений в статью 110 Уголовного кодекса «Доведение до самоубийства», распространив ее действие на современные виртуальные способы склонения несовершеннолетних к самоубийству с использованием интернета и мобильной связи. Необходимо проработать совместный приказ Минздрава, Минобрнауки, Минкомсвязи, Роскомнадзора и Роспотребнадзора, регламентирующий взаимодействие в сфере предупреждения самоубийств среди детей и подростков, развития и внедрения психокоррекционных, психопрофилактических, иных превентивных направлений помощи несовершеннолетним, склонным к суицидальному поведению.
По статистике Следственного комитета России, в 2015 году к ним поступило 1190 сообщений о попытках суицидов, 685 из них касались самоубийств детей. По результатам их рассмотрения возбуждено 421 уголовное дело.
Вопрос профилактики суицидов должен быть проработан системно на межведомственном уровне с привлечением родителей, которым нужно объяснять, как противостоять новым угрозам и на что обращать внимание в поведении детей. Только комплексные профилактические меры дадут необходимый результат.
Но ответственность за происходящее как раз должна быть не комплексная, а личная, и каждый должен ее в полной мере осознавать. И не забывать, что многие из нас – родители, а для любящих родителей чужих детей не бывает.
