Сегодня мы рассказываем о новой профессии, и открываем профессиональные тайны тьюторов. Наш эксперт – Инна Карпенкова, тьютор, педагог, психолог, автор книги «Тьютор в инклюзивной школе».
Фоторепортаж – для того, что вы наглядно увидели тьюторскую работу – мы сняли в школе №1321 «Ковчег», школе, которая давно и успешно работает с с особыми детьми. Инна рассказывает о школах «вообще», а фотографии из «Ковчега» показывают, как инклюзивная школа работает практически, и что делает тьютор в классе, где все взрослые – и учитель, и родители, и «детские прогрессоры» – не спорят и не ссорятся, а заняты общим делом. Учат детей.
«Новенький» с тьютором
– 16 лет назад вы стали тьютором. Как все начиналось?
– Четыре года я отработала с девочкой, со сложной историей. Поведенчески она была очень расторможенная, с гиперактивностью и социально небезопасная, назовем это так. Она, например, с радостью толкала маленьких детишек, которые были слабее ее. Они падали, начинали плакать, и сбегался народ, ее журили. Но ей это все очень нравилось.
Учитывая то, какая у нее была непростая история жизни в раннем детстве, причины такого поведения были очевидны. Девочка родилась с артогриппозом, это нарушение развития связок и мышц, с самого рождения она была оставлена в детском доме. Как мне рассказывали её родные, врачи сказали им, что она не будет даже сидеть. И она около года находилась в палате для грудничков в больнице, там, где дети умирали. Она выжила. Через какое-то время ее забрала бабушка, и до шести лет воспитывала ее. У девочки были сложные двигательные нарушения, и чтобы улучшить ее координацию, её учили тянуться к игрушке, тянуть игрушку на себя, рваться к ней. Её за это хвалили, ведь это ей было сложно сделать. В итоге ребенок научился двигаться, ходить, и так далее. Но девочка перенесла свои действия с игрушек на живых детей. И стала их толкать, желая, на самом деле, общения и похвалы. Ближе к семи годам ее забрала мама, у них были непростые взаимоотношения. Мама старалась, как могла. Ведь многое было пропущено, и при этом нужно было постоянно заниматься с девочкой физическим развитием, многократно превышающим нагрузки, которые испытывает ребенок, развивающийся обычным образом.
За четыре года нам удалось выправить достаточно существенно ее поведение.
Другой подопечный, мальчик, с которым я работала тоже с первого класса, имел органическое поражение нервной системы и расстройства аутистического спектра, что наложило отпечаток также на его познавательные способности. То есть, во многих вещах он хорошо понимал, что происходит, а что касалось способности к учению, у него были большие сложности. У ребенка очень своеобразно работала память: он мало что мог запомнить так, как это должен запоминать любой ребенок. Также он был очень медлительный. Допустим, если он нагнулся поднять карандаш, который упал, то он мог в этой позе остаться долгое время.
– Как помочь такому ребенку в школе?
– Классическое тьюторство предполагает, что специалист сопровождает образовательную деятельность ученика. Но в силу того, что у нас дети с особенностями развития, то мы сопровождаем не только процесс учебы, но и процесс социализации, процесс самообслуживания в школе, и так далее.
Нужно вести себя по отношению к ребенку таким образом, чтобы любая его деятельность в школе была образовательной.
И пример очень простой. Ребенок захотел в туалет. Если его сопровождает не тьютор, а просто ассистент – он его взял за ручку и отвел, помог. А тьютор объяснит, что нужно, чтобы ребенок научился это все делать самостоятельно. Нужно уметь поднять руку в нужный момент, попроситься выйти из класса, выйти из класса, дойти благополучно до туалета, ну и так далее.
То есть здесь разная тактика поведения. В какой-то момент, если тьютор уверен, что ребенок справится, он уже доверит ребенку все сделать самостоятельно. И так в каждой ситуации. Это осуществление тьюторского действия, когда тьютор помогает ребенку научиться делать то, что он должен уметь делать.
– Вы подсказываете ребенку во время урока, говорите ему, что делать?
– Да, это называется адаптация образовательной программы. Но тьютор не решает все за ребенка, а направляет, подталкивает к правильному ходу решения.
– Как должен учитель оценить его знания?
– Важно, чтобы тьютор и учитель договаривались о совместных намерениях. Допустим, если ребенок сам решил три примера, он получает «пятерку», которую обычный ребенок получит за десять примеров.
– Как реагирует класс, когда к ним приходит «новенький» с тьютором?
– По-разному. Некоторые дети спрашивают, а не заразный ли он. Некоторые стараются помогать, если у ребенка, например, двигательные проблемы. Они задают все свои вопросы, которые их интересуют, детские. А потом в зависимости от того, как тьютор построит работу, часто стараются помогать, содействовать. Хорошо, если учитель заранее расскажет классу, что с ребятами будет учиться особенный ребенок, который будет сидеть за партой со своим сопровождающим, взрослым человеком.
Дети поначалу удивляются, оглядываются на нас, но постепенно привыкают. Как-то был случай, когда ребята вообще забыли, что я – взрослая тетя, а не их одноклассница. У них как раз начался период, когда они учились «быть взрослыми» – они пробовали разговаривать матом, на переменке. И вдруг до кого-то дошло, что вообще-то и я тут нахожусь. Смутились.
Иногда, видя, что я помогаю своему подопечному, его одноклассники просят «а помогите и мне решить». Помогаю.
Один день тьютора: учительская ревность и родительское недовольство
– Как проходит рабочий день?
– Все очень по-разному. Тьютор может встречать ребенка в школе, куда его приводят родители. И с этого момента тьютор, вместе со школой, берет на себя ответственность за жизнь и здоровье ребенка. И дальше помогает ему: раздеться, пойти на урок, взаимодействовать с учителем на уроке, на переменах. Когда он нужен, он находится на уроке, когда нет, может работать в другом классе, например, с другим учеником, или подойти в этом же классе к другому ребенку.
Тьютор может работать как с каким-то учеником индивидуально, или он может быть назначен на весь класс. Специалист может работать с несколькими детьми, и в классе, и на перемене, выстраивая их взаимодействие.
Иногда его присутствие в классе может и не требоваться. Но зато его задача свести всех специалистов – психолога, учителя, завуча, родителей, – в единую систему, наладить механизм работы с ребенком.
– Получается, тьютор в любом случае должен взаимодействовать с учителем. Как налаживается такое взаимодействие?
– Если тьютор работает в системе школы, то он – один из членов коллектива, как и логопед, психолог. Если к началу учебного года – и даже заранее – становится известно, что в школу в первый класс приходит особый ребенок, и будет учиться с сопровождающим, то хорошо было бы, чтобы знакомство со школой, с тьютором, с ребенком состоялось в мае, ну либо летом. Чтобы маршрут был отлажен. В августе, когда пишутся образовательные программы, уже должно состояться знакомство тьютора с педагогическим коллективом.
– А из-за чего могут возникать «взрослые» конфликты?
– В первую очередь, нежелание, например, учителя вкладываться в этот процесс. Иногда учитель недоволен, что он должен уделять какое-то особенное внимание одному из учеников. Тьютор должен стремиться создать гармоничные взаимоотношения в классе. Если же помощника нет, и учитель самостоятельно не справляется, ему лучше обратиться к завучу и сказать, что есть необходимость еще в одном специалисте, чтобы в классе появился тьютор.
– Получается, тьютор облегчает труд учителя?
– Конечно! Если учитель это понимает… мы же просто привыкли, что учебный процесс – камерный. Бывает так, что учитель, например, слишком громко комментирует действия какого-то ученика, и присутствие постороннего человека его напрягает, что тот будет это слышать…Учителю уже приходится контролировать свое поведение в классе.
– Нет ли здесь какой-то педагогической ревности со стороны учителей?
– Ну, знаете как… В любом коллективе есть люди, которые живут делом и идеей, а есть люди, которые живут своими комплексами, и соответственно, осложняют жизнь не только себе, но и другим людям. Я не думаю, что их где-то больше, где-то меньше, – как в любой профессии. Но бывают сложности. Я была в составе конфликтной комиссии, ходила по школам – мы налаживали отношения между членами педагогического коллектива.
– В чем основная причина конфликтов?
– Там, где школа понимает свою миссию, и в головах директора, завуча, учителей правильные ценностные ориентации, то в общем-то проблем не бывает. Есть просто задачи, которые нужно решить технически: на каких уроках нужен тьютор, на каких не нужен, и так далее. А там, где с ценностями не очень хорошо, там, конечно, мощнейшее сопротивление, очень сильное.
А еще работает такой советский стереотип: скажут – с завтрашнего дня нужно будет этих детей любить, и будут любить. Не скажут – не будут.
Ждут часто указки сверху. Очень сложно бывает людям перестроить свое мышление и сознание, особенно тем, кто застал советскую эпоху. Но в целом, исходя из того, что мне пишут из регионов люди, таких ситуаций все меньше. Кроме того, срабатывает еще и личный опыт. Допустим, если у самого чиновника в семье есть ребенок с ДЦП, с умственной отсталостью, имеющий какие-то другие нарушения развития, то такой человек все понимает, и старается для таких детей по максимуму создать условия, причем не только для своего, но и для других. У таких людей иной ценностный мир, ведь они смогли не оставить этого ребенка, найти в себе силы и с ним пройти жизненную школу – детство, взросление и так далее.
– А как справлялись с этой ситуацией раньше, когда тьюторов не было?
– Была система интернатов, система коррекционных школ, они были достаточно закрытые. Выживали там скорее всего, наверное, сильнейшие, потому что и медицина была не настолько прогрессивной. Но коллектив таких коррекционных школ своих подопечных всегда защищал и вкладывал не только государственные ресурсы, но и свои личные. Много историй, когда учителя берут на выходные детей к себе домой и так далее. А вот в обычных деревнях, там, где в голову не приходило ребенка куда-то сдавать, ребенок с особенностями развития просто жил среди всех… я так думаю, что даже, наверное, сказки-то наши про Ивана-дурака появились-то именно на основе такого опыта. И, надо заметить, что Иван, в итоге, оказывался успешным, благодаря своей доброте, искренности, честности.
– А бывают ли конфликты у тьютора с родителями? Могут ли родители выбрать специалиста?
– Да, родители могут выбрать специалиста. Если у них не сложатся отношения. Это нормально. Ведь семья, например, выбирает няню для своего ребенка. Точно такой же индивидуальный подход нужен и для подбора тьютора.
Если ребенок хочет освободится от тьютора, это значит, тьютор хороший
– Вы сказали, что в какой-то момент тьютор чувствует, что ребенок становится самостоятельным. Когда настает этот момент?
– Мальчик, которого я вела, как-то заявил мне: «Зачем ты со мной сидишь?». До этого три года он не спрашивал об этом. Это было уже прорывом. Я объяснила: «Смотри, твой сосед решил уже много примеров, а ты только один, а надо бы четыре или пять. Если ты будешь успевать, тогда я уже не буду с тобой, пойду кому-нибудь еще помогать».
На этом его желании быть, как все, и «освободиться» от меня – при том, что у нас замечательные отношения с ним были, – мы построили следующий этап нашей работы.
Он вдруг начал чувствовать, что я вообще-то лишняя в данной ситуации. И это было для него мотивацией к тому, чтобы более активно работать, стараться… прилагать усилия.
В случае с девочкой, с которой я работала, было так, что я чисто физически, но не эмоционально, отдалялась от нее. Было очень опасно ее оставлять одну, и начинали мы с очень плотного физического контакта, то есть фактически я ходила с ней в обнимку, чтобы она кого-нибудь не толкнула. А уже через три года, когда мы заканчивали нашу работу, все было иначе. Полный зал детей, и она регулярно оборачивалась и смотрела, смотрю я на нее или не смотрю. Дальше она уже знала, что если в течение десяти минут ее самостоятельности ничего плохого не случилось, она – молодец. Десять минут самостоятельности, потом – двадцать минут… Очень-очень медленно, постепенно я выходила из ее зоны внимания. Она стала более уверенно себя ощущать.
– На каком этапе прекращается тьюторство?
– Все очень индивидуально. Например, в той школе, где я работала с девочкой, сменился директор, и он уволил всех «ненужных» людей. В случае с мальчиком – он вышел из младшего школьного возраста и дальше стал ходить в школу уже без меня. Он социально вписался в ситуацию. Но развитием его познавательных функций мы занимались с ним дома.
Профессиональная тайна тьютора: нужно потрясти ребенка. Во всех смыслах этого слова
– Были ли какие-то запомнившиеся вам ситуации в ходе вашей тьюторской работы?
– Бывало. С девочкой, например, мы долго боролись с преодолением ее поведения. Я уже перепробовала все мыслимые и немыслимые методы педагогической работы, но она все равно получала кайф и удовольствие от того, когда ее ругали. Ничего не боялась. Однажды я ее подняла на руки (как это иногда делала, когда хвалила, и ей это нравилось) и перевернула ее кверху ногами, говорю: «Что же у тебя все кверху ногами-то? Давай мы так и будем с тобой жить, ты будешь вверх ногами, и ходить на руках и на голове!». Но это ей не понравилось: «Нет, отпусти меня, поставь на место». И с тех пор, когда я говорила, что она себя повела так, как ведут себя люди, которые только на голове ходят, она вспоминала этот случай, и стала слушаться.
С мальчиком был похожий момент. Одна из особенностей нарушений аутистического спектра заключается в том, что память ребенка может работать своеобразно – ребенок лучше запоминает то, когда происходит что-то опасное, пугающее. А нейтральное, неопасное и просто положительное (для нашего образа жизни) он не запоминает. И вот учились мы читать, и вот я с ним сижу: Б, А, Б-А, он повторяет: БА, БА. Замолкаю – он не повторяет, хотя знает, и может повторять и без помощи, просто никак не может понять, как это – соединить два звука в один.
Все способы положительного стимулирования, яркие похвалы, эмоции – ничего не работало. Вдруг я неожиданно громко крикнула: БА! Он аж подскочил, и запомнил. И постепенно пошли сдвиги.
Ему пришлось проделать над собой какую-то совершенно немыслимую работу. Ребенку пришлось осознать, что у него мозг «включается» только на что-то неожиданное, благодаря нашей работе он учился понимать и запоминать информацию, которая приходила к нему со спокойной или радостно-игровой интонацией. Он научился этот момент регулировать.
Практические вопросы: как стать тьютором
Как «получить» тьютора
Фото: Павел Смертин