Представьте себе такую экскурсию. Группа из нескольких человек – до полутора десятков – надевает на глаза особые плотные повязки. Такие надевают желающие заснуть, к примеру, в полярный день. В руки каждый человек берёт трость, какими пользуются незрячие, вся группа выстраивается гуськом и бредёт по городскому тротуару или аллее сквера, неумело шаря тростью перед собой в поисках препятствий. Чуть в стороне ходит энергичный молодой человек, подбадривая новоявленных слепцов:
– Перед собой тростью водите на уровне ступни! Вправо-влево, перед ногой, то есть там, куда вы собираетесь ставить ногу. Здесь ступеньки, а здесь кусты! Вот поребрик, вот газон, вот прохожие навстречу идут…
Прохожие иногда спрашивают: «Вы что, все слепые?» или – «Это секта какая-то или тренировка?». Молодой человек вежливо, но твёрдо отвечает, что это экскурсия и мешать ей не нужно.
Из всей этой компании на самом деле незрячий только один. Тот самый молодой человек, который бодро ходит без трости и всеми руководит. Это незрячий гид Алексей Орлов, автор проекта «Осязаемый Петербург». По совместительству – педагог, окончил Педагогический университет имени Герцена и имеет колоссальные способности воздействовать на юные умы.
Легкие деньги
Алексей – чудесный рассказчик. Такой чудесный, что через некоторое время перестаёшь понимать, где он серьёзен, а где шутит.
– Вот ты спросила, как я придумал водить такие экскурсии… Мы же на «ты»?
– Конечно, на «ты», – тороплюсь согласиться я, ловя себя на ощущении, что этого человека я знаю давно и хорошо (на самом деле, вижу впервые).
– Я так часто отвечал на этот вопрос, что теперь уже не знаю точно, как было на самом деле. Ну как у «Битлз» спрашивали, как они придумали название группы, а они каждый раз с серьёзными лицами говорили что-то новое. Но чаще всего я рассказываю, что завязал своей девушке глаза и предложил походить со мной по городу, ощутить его так, как ощущаю я. Ей этот опыт показался очень необычным и интересным, и тогда я решил перенести его и на других людей, совсем незнакомых. И брать с них деньги за то, что они пытаются почувствовать себя так же, как я. Я ведь очень люблю лёгкие деньги, ведь вести экскурсию – это не пилить, не строгать, не полы мыть.
Возникло ощущение, что Алексей видит выражение моего лица, потому что он засмеялся и сказал:
– Все смущаются, когда слышат о деньгах. А что в этом такого? Это честные деньги. Я их не выпрашиваю, я продаю свой труд, который мне самому нравится, я люблю его. Почему незрячий человек обязательно должен жить на пенсию или на подаяние?
Я робко спросила:
– А разве ты мог бы пилить или строгать?
– Да запросто! Я учился в школе для незрячих имени Карла Грота, в своё время она была лучшей из лучших, и даже мне ещё что-то перепало. У нас были уроки труда и преподаватели нас учили и себя обслуживать, и что-то по дому делать. Пилой пользовались, молотком. Это сейчас уроки труда искоренили, потому что, мол, бедный ребёнок-инвалид нанесёт себе увечье, а учитель сядет в тюрьму. Поэтому нынешние выпускники ничего не умеют делать. Совсем ничего. Вообще тифлопедагогов выпускают мало, это невостребованно, и выпускают специалистов по работе со слабовидящими, а не с незрячими, это огромная разница. В тифлопедагогику идут девочки, у нас в педагогическом университете есть отделение, и получается, что они потом вообще мало кому нужны. Я сам по образованию культуролог, не тифлопедагог, но университет мне очень много дал, я пришёл в него раздолбаем, любителем выпить, а меня научили самоорганизации, научили работать с информацией.
– Но если выпускники школы ничего не умеют, как им дальше жить?
– Тут снова у меня есть возможность подработать! Я приезжаю к такому подростку-неумехе домой и учу его что-то делать по хозяйству, обслуживать себя, такая вот сенсорная социализация. До пандемии я работал в «Островке» – это социальный подростковый центр, я занимался с детьми сенсорной интеграцией. Например, дети с завязанными глазами играли в прятки. Это очень-очень развивает ощущения, осязание и обоняние, не говоря уже о слухе, колоссально обостряются, и я помогаю закрепить эти навыки. Работал несколько лет в детском саду-школе «Сто языков», но этот проект, увы, закрылся. А бесплатно я через Интернет даю консультации родителям незрячих детей, которые не умеют их воспитывать – не знают, как это делать, а школа занята только вбиванием всё разбухающей учебной программы. Даже спортом в школе Грота перестали заниматься, а ведь незрячему ребёнку тоже нужна физическая нагрузка, просто по особой программе.
Эхолокацию считают выдумкой, но она ест
Люди, побывавшие на экскурсии Алексея, в один голос говорят, что получили незабываемые ощущения, что благодаря ему открыли параллельный мир, который всегда рядом, но в котором никто из них раньше не был. Согласитесь, немногие гиды могут подарить во время экскурсии параллельный мир. И это вовсе не «лёгкие деньги», как уверяет Алексей.
– Экскурсанты с удивлением обнаруживают, что у них, кроме зрения, есть и другие чувства, которыми можно пользоваться, они учатся взаимодействовать друг с другом, работать в команде. На самом деле, я им особо и не нужен, я за ними только приглядываю – как волчица ведет волчат.
Иногда у Алексея спрашивают, не опасно ли это – незрячему «пасти» дюжину временно незрячих, которые совершенно беспомощны в этом новом состоянии. Такие вопросы злят его.
– На такой вопрос надо отвечать практически. Встаньте в мою группу – и вы узнаете, насколько это безопасно. Если кто-то боится на экскурсии сделать первый шаг с завязанными глазами, это действительно страшно, я такого ставлю первым, он будет мешкать – ему следующие пинка дадут и он поневоле пойдёт. Ни разу за 4 года моей деятельности никто не отказался идти на экскурсию и не попросил вернуть деньги, все свой страх преодолевали. И никаких травм на маршруте не было, у людей довольно быстро начинала развиваться осторожность.
Эхолокацию считают выдумкой, но она есть, уверен Алексей.
– Я слышу отражённый звук, я без всякой трости могу определить примерное расстояние до препятствия, где оно и какое, ведь предметы отражают звук. Практически любой человек может так делать, но зрячим это сделать очень трудно, глаза всё время перетягивают на себя главную роль. Почему у летучей мыши есть эхолокация, а у нас нет? Есть и у нас. Меня не раз пытались уличить в шарлатанстве, но ты же видишь, как я хожу без трости!
«Петербургу по доступности среды для незрячих я ставлю 4 из 5»
В Санкт-Петербурге работает социальный проект «Мир наощупь» – там тоже предлагают почувствовать себя незрячим, водят, как написано на их сайте, «экскурсии в темноте», но всё это в помещении. Алексей некоторое время сотрудничал с этим проектом, но потом устал от него.
– У них стартовый капитал с 12 млн рублей начинается, там под незрячих оборудованы рабочие места, оборудование очень хорошее. Но это игровая зона, где имитируются различные территории – лес, улица, – а не жизнь. На этом гениальность проекта заканчивается. А я не хочу водить экскурсии по клетке, как у них, мне неинтересно, мне нужна свободная среда, я хочу, чтобы мои экскурсанты почувствовали реальный город. Я люблю эти экскурсии за то, что ни одна ситуация никогда не повторяется в точности, ведь мир вокруг живой, не стерильный, это постоянный квест с меняющимися составляющими. Кроме того, я очень люблю свой город, он уникален, и когда солнце светит, и когда дождь идёт, и зимой, и летом – всегда, каждую минуту.
Петербургу по доступности среды для незрячих я ставлю 4 из 5, а я много где бывал, могу сравнивать. Что мешает – это кафе на тротуарах, я не могу там вести свою экскурсию. Не везде работают звуковые светофоры, хотя они есть, но отключены, якобы жильцы ближайших домов жалуются, что им спать звуки мешают. Вот в Англии незрячий просто может приложить руку к столбу со светофором, он вибрирует, никакой звук не нужен. Вообще всё оборудование для слепых – не российское. А распиаренная программа «Доступная среда для инвалидов» – это распил денег, самое халявное их освоение, трата на ненужные вещи, ведь независимых незрячих экспертов в этой области там нет, у них зрячие проверяют, нужно ли это незрячим. Вот, например, планы зданий, которые висят на стенах, один план стоит 9 тысяч рублей, а они совершенно не нужны незрячим.
– Да, я видела таксофоны с табличками брайлевским шрифтом в заброшенных деревнях, где и зрячих-то не осталось. Каждая табличка денег стоит.
– Для чего и нужны мои экскурсии – чтобы каждый человек мог почувствовать в реальности, не на словах, что такое быть незрячим. Все слова об этом – только слова, нужно самому ощутить мир без изображения. Такой мир – особая сказка, и вовсе не такая страшная, как можно себе представить. Я вообще очень люблю фэнтези, люблю сказки.
– Ты их сочиняешь?
– Я их озвучиваю – ну это из любви к искусству, пока не на коммерческой основе. Мне присылают текст сказки, а я её записываю, озвучиваю для знакомых, им это очень нравится. Если ты пишешь что-то волшебное, присылай мне, я попробую прочесть, вдруг это будет круто. Не раз доводилось читать сказки перед детской аудиторией, слушателям нравится, а ведь детей не обманешь, если фальшивишь, неискренен – они дадут тебе знать. Я даже про вирусы, иммунитет и гигиену сказку читал! Она была написана для детской поликлиники.
– Сказки с детства любишь?
– С детства. Мною очень много занималась бабушка, увы, она уже умерла, она тоже была незрячей – ослепла после травмы, при этом закончила вуз, работала в школе, воспитала двух зрячих дочерей. Между прочим, эхолокация – это у меня от неё, она так же чувствовала пространство, но я это качество сознательно развивал.
Я в детстве, конечно, постоянно доставлял бабушке волнение – вечно терялся, убегал со двора, везде сам лазал и бегал, меня приводили домой соседи и незнакомые люди. Я осваивал мир со страшной силой и никто мне не мог помешать. Бабушка поражалась, что я ориентируюсь, как зрячий, обхожу препятствия, не падаю с лестниц или в ямы, наравне с другими мальчишками играю где-то за гаражами. Знаю, собаки, особенно одичавшие, бывают опасны, но с этим я не сталкивался, к счастью, вот в деревне на змей нарывался, мне лет 5 или 7 было.
Кстати, собаки могут помочь сориентироваться, если вышел из посёлка и не знаешь, как вернуться. Один человек так потерял ориентацию, тогда он завыл и собаки в деревне откликнулись, он пошёл на звук и вышел к людям. Зимой снег мешает ориентироваться, тростью не нащупать, где дорога, ещё и ветер шумит сильно, это ещё бабушка говорила. Ну это уже совсем экстрим, на моих экскурсиях такого не бывает! У меня безопасно…
Да, с Алексеем безопасно. Многие из его экскурсантов, когда вспоминают это приключение в «другом мире», с удивлением говорят как раз о странном, эйфорическом ощущении безопасности. Они, зрячие, отдали свою судьбу – пусть на несколько часов – в руки незрячему, у которого явно больше связей с окружающей действительностью, чем у них самих. Он чувствует всё вокруг сильнее и многообразнее, чем многие видящие. Алексей только усмехается:
– Я – незрячий. А слепой тот, кто ничего не чувствует.
Фото: Дмитрий Колосов
