Как обычно, в нем участвовали не только лица без определенного места жительства, но и люди, оказывающие им помощь – волонтеры, благотворители.
На этот раз Гезалов не бегал по полю с остальными игроками, а стоял на трибуне у микрофона, комментируя матчи турнира. По полю бегали два его сына – Федор и Тихон, играющие за команду Донского монастыря.
– Александр, почему ваши дети играют именно за эту команду?
– Потому что я теперь работаю в Донском монастыре, возглавляю там Социальный центр Святителя Тихона. Мы помогаем бездомным людям, многодетным и приемным семьям, малоимущим гражданам, осужденным женщинам и подросткам, находящимся в исправительных учреждениях.
Сегодня, например: наш футбольный клуб «Донской» принимает участие в турнире, организованном вашей службой помощи «Милосердие». Ну а в остальное время мы бездомных людей кормим, одеваем, поддерживаем…
Каждую субботу в нашем центре раздают одежду – женскую, мужскую, детскую. Мы даем нуждающимся игрушки, какую-то мебель, а бывает, если подарят жертвователи, и технику. Сегодня, кстати, у нас как раз состоялась раздача одежды. Каждый год мы собираем примерно 60 тонн одежды. Собираем и сразу раздаем ее людям. Стараемся не накапливать ее на складах.
– А как вы помогаете осужденным женщинам?
– Возьмем, к примеру, дома ребенка при исправительных колониях, где живут дети, рожденные от мам в этих учреждениях. Этим домам ребенка нужно помочь, оборудовать их. Покрасили мы там забор яркими красками. Вроде и колючая проволока уже не так страшна. Там же мы открыли единственную в России сенсорную комнату для детей, растущих за колючей проволокой…
– Это где?
– Владимирская область, поселок Головино. На днях отвезли туда мебель, коляски, игрушки и памперсы. Следующим шагом станут проекты по социализации и ресоциализации женщин, которые выходят из исправительных учреждений. Сейчас мы собираем психологов, которые будут учить их, готовить к жизни на воле. Наша главная цель, чтобы после освобождения женщины забирали своих детей, а не оставляли их в сиротской системе.
– Подросткам в колониях тоже помогаете?
– Да. Вот недавно ездили в Алексинскую колонию для несовершеннолетних. Это в Тульской области. Провели там мастер-класс по кулинарии, потом организовали кулинарный конкурс. Специально для этого привезли оборудование, которое осталось в колонии. Так что ребята, заинтересовавшиеся кулинарным искусством, смогут осваивать эту науку и дальше.
– А с сиротами продолжаете работать?
– Конечно. Недавно я вернулся из большой поездки, очень трудной. Был в Екатеринбурге, Кургане, в Чебоксарах, Йошкар-Оле… Буквально за неделю я объездил все эти города, работал и с детскими домами, с самими воспитанниками, с выпускниками детских домов. Объяснял ребятам, что их ждет за забором, в завтрашнем дне. К сожалению, они не совсем это себе представляют. А сложности у детей, конечно, возникают. Это и жилье, и вопросы образования, проблемы с коммуникацией, общение с родителями… В общем-то, то же, что и у домашних детей. Просто сиротам иногда сложнее, потому что есть определенная привычка – жить в системе детских домов.
В этой поездке я общался и с волонтерами, добровольцами, которые работают с детьми-сиротами, они должны работать правильно, а не просто устраивать праздники, песни и пляски в детдомах. Просвещение – тоже очень важная вещь. Последние 20 лет я только этим и занимаюсь.
По сути, сироты – это основная линия, но работая с иными социальными группами, я понял, что технологии, в принципе, одни и те же.
Нужно понимать проблему, искать ресурсы, поддержку, делать правильный проект, чтобы он помогал реально – и социализироваться, и состояться, исправиться в жизни. Для этого требуются, конечно, знания. Недостаточно просто одной какой-то нашей идеи, нашей приплясочки…
– В свое время вы активно занимались проектом социализации выпускников детских домов «Ступеньки». Он жив?
– Да, «Ступеньки» продолжают работать, причем в разных регионах, не только в Москве. Мы сейчас активно сотрудничаем с большими крупными компаниями, которые помогают и финансируют проекты по подготовке детей через вот эти вот тренинговые квартиры. Потому что, конечно, не хватает им знаний о самостоятельной жизни, не хватает опыта.
Человек должен погружаться в новые обстоятельства, предлагаемые ему за порогом детского дома, и, соответственно, научаться жить в новых условиях взаимодействия с обществом, с государством, различными службами.
Выпускник должен уметь платить за услуги ЖКХ, разумно расходовать деньги, общаться с соседями, наконец. В общем, ему есть чему поучиться. И я рад, что такие учебные квартиры сейчас появились во многих регионах.
– В каких именно?
– Томская область, Ульяновск, Владимирская область, Калуга, Карелия, Тюмень… Сейчас это стало трендом.
– А московская квартира? Она осталась? Работает?
– Да, проект продолжает работать. Правда, уже не в той квартире, а в других местах. Кстати, сейчас государство тоже подхватило нашу идею тренировать сирот жить: стали выкупать квартиры, и на этих квартирах готовить детей к испытаниям жизни. То есть мы этот тренд задали…
– Раскрутили…
– Раскрутили его, да, показали эффективность, и государство уже подхватило нашу идею. Мне кажется, это самое главное. То есть не только тыкать пальцем в проблему, а создать какой-то эффективный инструмент, предложить его государству как тренд.
Ну, например, нынешний тренд – вот эти адаптационные лагеря, тренинговые… У нас есть такой лагерь, «Прокачка» называется. Когда-то был лагерь «Желтая подводная лодка». Названия разные, содержание остается то же самое. Просто все движется вперед.
Мы меняемся, мы взрослеем, а технологии, методологии остаются. И появляется уже новый продукт, который принимает в том числе государство. И дети, самое главное, начинают в новых условиях жить по-другому.
Сейчас передо мной еще такая задача стоит: весь свой опыт по работе с социальными группами передавать и молодым ребятам.
У нас есть Школа общественного действия при Донском монастыре, которую организует фонд Андрея Первозванного. Это – территория обучения и сотрудничества для молодых общественных лидеров из разных регионов России и других стран. А еще – платформа развития для социальных проектов и практик, направленных на поддержку семьи, материнства, отцовства и детства.
– К вопросу об отцовстве и материнстве. Знаю, что у вас четверо детей. И все – кровные. Но вы, кажется, собирались взять приемного ребенка?
– Да, жена собиралась. У меня есть определенная жесткая позиция по этому поводу. Я понимаю, насколько это сложно и трудно в формате моей жизни – меня практически не бывает дома. Кто будет заниматься приемным ребенком, когда меня нет? Поэтому я жене сказал: если есть желание, проходи этот путь, я тебе буду помогать, насколько смогу. Но в конце уже пути она поняла, что… ну не готова.
Ни территория не готова, ни она сама, ни ребенок. Однако с нашей помощью этот ребенок – ну, потому что мы его показали, его увидели – ушел в семью. Да, он нашел семью, но не нашу.
– То есть конечная цель все-таки достигнута?
– А ради этого все и делалось на самом деле. Я понимал, что, возможно, мы как-то этот этап пройдем. Ну вот так его прошли: смогли и ребенка устроить, и сами понять, что мы можем, чего не можем.
Мы не можем – это честно, объективно. По крайней мере, мы никого не травмировали, не обманули, не вернули. Вот я считаю, что это правильно. Опять же, учитывая мой объем работы и то, что я недавно повалялся в больнице с инсультом…
– Да, я слышала.
– Это говорит о том, что наши ресурсы не безграничны. Мы все люди. Это раз. А второе – благодаря этому я сейчас в Донском монастыре создаю службу милосердия. В больнице имени Буянова, где я лежал, не хватает людей, памперсов, оборудования, простой человеческой поддержки… Вот я и подумал, что женщины наши, прихожанки, должны туда ходить и помогать.
– Еще вопрос про вашу фирменную шапку, которую вы не снимали нигде и никогда. Почему теперь без нее?
– Шапка кончилась. То есть она уже совсем порвалась, да. Я теперь хожу без шапки. Очень сожалею.
– А другую – нет, не хотите?
– Другой такой нет, увы. Она именно прямо вот вписывалась, и было очень хорошо.
– Спасибо. Может, остался вопрос, который я вам не задала?
– Да, остался. Вы меня не спросили, будем ли мы с Ольгой Синяевой делать проект по преодолению социального сиротства. Фонд по борьбе с сиротством.
– Да. Будете вы делать этот проект?
– Ну, мы сейчас работаем над этим. Я, на самом деле, понял, что социальные сети порой гораздо мощнее, чем сами организации. Потому что вокруг – тысячи людей. И ты можешь их ресурсы направлять, поддерживать, сопровождать. Поэтому мы решили пока оставить это в виртуальном пространстве, когда люди могут подключаться к решению вопросов приемных родителей, одиноких мамочек.
Ну, например, за тот год, вместе с Синяевой и Прохорычевым мы отправили в семьи благодаря социальным сетям 47 детей. Причем семь из них – с синдромом Дауна.
Мне кажется, что вот этот формат, наверное, и надо оставить. Потому что всякая жесткая юридическая ситуация может снова отправить меня, например, в больницу Буянова. Что-то я больше не хочу пока туда. Вот. Поэтому будем работать пока так.
Александр Самедович Гезалов – эксперт Фонда поддержки детей, находящихся в трудной жизненной ситуации, член Совета по вопросам детей-сирот и детей, оставшихся без попечения, министерства образования России, эксперт департамента социальной защиты населения города Москвы, эксперт более чем двадцати благотворительных фондов России и стран СНГ, эксперт всероссийских конкурсов «Города без сирот» 2012 года, «Каждый ребенок должен жить в семье» 2013 года, публицист, выпускник советского детского дома, автор книги «Солёное детство», руководитель социальных проектов в Москве.
