Молокозаводчик Александр Чичкин говорил: «Поэты поэтами, но ведь и бочкою масла, и головкою сыра, и бутылкою вкусного молока можно в равной степени славить свое Отечество, служить благу и расцвету родной земли».
Молочный вундеркинд
Александр Васильевич Чичкин родился в 1862 году в селе Коприно Рыбинского уезда. Этим селом владел Троице-Сергиев монастырь, и его крестьяне даже до отмены крепостного права были свободными людьми. Впрочем, эта свобода их привязывала к месту не хуже крепостной зависимости. Девушки, к примеру, выходили замуж только за своих, за копринцев. Чтобы не оказаться в другой деревне и не стать чьими-нибудь крепостными.
А когда Саше было семь лет, в село приехали два молодых и очень энергичных сыровара – Владимир Бландов и Николай Верещагин, брат знаменитого художника Василия Верещагина.
Они подружились в Морском кадетском корпусе, где вместе учились. Но карьера морских офицеров не привлекла ни того, ни другого, и они поменяли профессию.
Уже на следующий год, стараниями этих двух энтузиастов, в селе заработала артельная крестьянская сыроварня.
Копринцы стали первыми русскими специалистами, которые выделывали голландские сыры. Раньше этим занимались исключительно экспаты.
Так что судьба Саши Чичкина была во многом предопределена. При артели работала молочная школа. Он был в этой школе одним из способнейших учеников. Бландов даже оплатил его обучение в Московском реальном училище. Затем Александр Васильевич окончил Петровскую сельскохозяйственную академию (нынешнюю Тимирязевку), три года стажировался в Париже, в Пастеровском институте.
А потом открыл на улице Петровке «образцовую молочную». И это было новым словом. Раньше в магазинах торговали только сыром. Остальную же молочную продукцию – собственно молоко, простоквашу, сметану и прочее – продавали на рынках. Или просто на улице.
Фирменный белый цвет
Чичкин подъехал к молочному бизнесу совершенно с другой стороны. До него сначала производили молочные продукты, а уже потом их продавали. А Александр Васильевич сначала открыл молочный магазин, а уже потом занялся производством.
Только в 1910 году Александр Васильевич основал в той же Москве, на Новорязанской улице молокоперерабатывающий завод. Он выпускал до 150 тонн молока в сутки.
В 1914 году у Чичкина уже имелись, кроме этого завода, творожно-сметанный филиал и более 90 магазинов по всей стране. Кроме того, действовали маслозаготовительные фабрики и маслосырозакупочные пункты Чичкина.
В одной только сети московских магазинов имелось 36 грузовых и 8 легковых машин. На первых развозили продукцию, а на вторых разъезжали ревизоры. В то время как автомобиль был еще даже не роскошью, а диковинкой.
Владимир же Бландов, который раньше был кумиром и покровителем Чичкина, теперь стал его конкурентом. Притом не совсем добросовестным.
Константин Паустовский писал: «Если на одном углу был облицованный белым кафелем магазин Чичкина, то на другом углу обязательно поселялся синий Бландов, чтобы перебить торговлю своему соседу».
Белый же в качестве своего фирменного цвета Чичкин выбрал неспроста. Он вообще уделял огромное внимание чистоте и аккуратности. В каждом магазине Чичкина рабочий день заканчивался своеобразным шоу – нераспроданное молоко торжественно выливали в водостоки. Здесь торговали исключительно сегодняшним молоком.
Один из современников писал: «Все помещения с пола до потолка ежедневно мылись специальными резиновыми щетками, раствором мыла и соды, после все смывалось из шлангов чистой водой. Все металлические части – дверные ручки, кронштейны – начищались как на военном корабле. Выполняли эту работу сами рабочие после разлива молока».
Чичкин уверял, что «там, где грязь не вызывает у человека мгновенных и сильных отрицательных эмоций, специалистом молочного дела не пахнет».
Книга живота моего
Молокозаводчик придавал огромное значение продвижению своей продукции. Некоторые приемы казались абсурдными. К примеру, на всех его вывесках фамилия собственника была написана с ошибкой. Не «Чичкинъ», как требовалось по тогдашним орфографическим правилам, а просто «Чичкин». И это, естественно, привлекало внимание.
Александр Васильевич первым в Москве установил в своих магазинах кассовые аппараты. У Чичкина работали только вежливые и приветливые продавцы.
Чичкин был гениальным менеджером. Он, например, распределял своих работников по возрастным категориям. И в каждой такой категории действовала своя система штрафов, поощрений и так далее.
Разумеется, эта система не была безупречной. Иной человек – смолоду как старик. Но определенный смысл в этом, конечно, имелся.
В людях же Чичкин разбирался. Говорил своему брату, руководителю одного из филиалов: «Опирайся на тех, кто оказывает тебе сопротивление, имея собственное мнение, инициативу и светлую голову. Опасайся бесхребетных, тех, кто смотрит не в глаза, а в рот, это очень опасные люди, у них гибкие спины и страшные скользкие плечи, на крутых поворотах их никогда нет рядом».
Кадры Александр Васильевич предпочитал не набирать со стороны, а готовить самостоятельно. Видимо, помня, что в свое время сделал для него Бландов, обучал он молочному делу совершенно бесплатно. Но при этом был строг.
До 17 лет подросткам строго запрещалось курить и читать детективы. Бегать по улицам тоже было нельзя. За матерщину – строжайшие кары. А приказчиков за сквернословие сразу увольняли. То же – если они поднимут руку на ученика.
Зато постоянно устраивались то походы в театр, то в музей, то загородные пикники на фоне исторических достопримечательностей.
Чичкин вел специальный журнал, где фиксировал биографии, успехи и проступки всех своих сотрудников. А их было больше двух тысяч. У журнала имелось название: «Книга живота моего». Слово «живот» здесь, конечно, использовался в старославянском значении – не «брюхо», а «жизнь».
Чичкин вообще был личностью оригинальной. Чего стоила одна только его утренняя разминка.
В качестве гимнастики он каждый день летал на собственном аэроплане над Москвой.
К аэродрому, расположенному на Ходынке, Чичкин подъезжал на собственном автомобиле. Обеими машинами он управлял самостоятельно.
Будучи миллионером, он мог все это себе позволить.
А фамилия Чичкина была на слуху. В романе Дмитрия Фурманова «Чапаев» Василий Иванович Чапаев рассказывает о себе: «Тургенева, говорили, хорошие сочинения, да не достал, а у Гоголя все помню, и Чичкина помню…».
Чапаев явно перепутал Чичкина и Чичикова. Просто Чичкина он знал гораздо лучше.
Беда не приходит одна
В 1918 году началась череда несчастий. Единственный сын попал под трамвай – переехало насмерть. Умер один из братьев. Другой брат поехал его хоронить и упал в шахту лифта, опять-таки насмерть.
В довершение всего в начале октября новая власть национализировала все чичкинские магазины и заводы, а также его любимые автомобиль и самолет. Впрочем, по документам он все это «безвозмездно передал».
То, что Александр Васильевич совсем недавно прятал от полиции Вячеслава Молотова, Николая Подвойского, Петра Смидовича и прочих ныне высокопоставленных большевиков ему, конечно же, не помогло.
В отчаянии он эмигрировал во Францию. Но тут в Россию пришел нэп, и молокозаводчик вернулся. Он снова поселился в Москве и открыл собственный молочный магазин. Правда, на этот раз всего один.
Фамилия Чичкин опять на слуху. Пес из повести Булгакова «Собачье сердце», когда ему дали наркоз, прощался с жизнью: «Прощай, Москва! Не видать мне больше Чичкина и пролетариев и краковской колбасы».
Имелась в виду вывеска молочного магазина.
Наконец, пригождается чичкинский опыт и заслуги перед нынешними хозяевами жизни. Александра Васильевича назначают старшим консультантом Наркомата торговли СССР и даже награждают орденом «Знак Почета».
Однако же новая власть коварна и лукава. И в 1929 году Чичкина отправляют в ссылку в Северный Казахстан – фактически, в Сибирь. На «трудовое перевоспитание». Но никакого перевоспитания не происходит. Там, на реке Тобол, Чичкин читает лекции по молокозаводству и налаживает производство и торговлю молочными продуктами.
И снова в фаворе
Старые приятели – Молотов и Микоян – опять приходят на помощь Чичкину. В 1931 году Александр Васильевич снова в Москве и снова пользуется уважением властей. Ему назначают персональную пенсию, однако продолжают обращаться за всякого рода консультациями. Что ж, Чичкину это только в радость.
Во многом под негласным руководством старого молокозаводчика в стране налаживают массовое производство ацидофилина, ряженки, всякого рода творожков и сырков.
Именно он в 1934 году на базе Ленинградского холодильника №3 создает первый цех по производству мороженого.
Чичкин не перестает работать и в Великую Отечественную войну, хотя ему уже за восемьдесят. Кстати, в 80-летний юбилей ему присвоили звание «Ударник третьего пятилетнего плана». А в День Победы, 9 мая 1945 года, сам Сталин отправил ему поздравительно-благодарственную телеграмму.
По тем временам – очень даже почетно.
* * *
В 1949 году Чичкин умер. Его торжественно похоронили на самом престижном кладбище страны. На памятнике надпись: «Выдающийся самородок русской деловитости, специалист феноменального уровня, человек высочайшей эрудиции и культуры. Он беззаветно служил делу, которому посвятил всю свою жизнь».
Говорят, что после смерти Чичкина в честь него был назван один из московских переулков. Правда, спустя семь лет его переименовали. Впрочем, документально этот факт не подтверждается.
А Коприно – родное село Чичкина – было затоплено еще при его жизни, в 1940-е годы, когда создавалось Рыбинское водохранилище.
