Обычная городская больница. Над дверью одного из корпусов надпись: «Нейрохирургическое отделение». Мне нужно найти врача, хирурга. Все, что мне известно на данный момент, — его фамилия, имя и отзывы благодарных пациентов: «Это православный врач, очень хороший». Медсестра в белом халате на мой вопрос, где найти Игоря Александровича Медяника, рассказывает про лабиринт из множества лестниц и коридоров, в одном из которых я смогу найти ординаторскую хирурга. Я отправляюсь туда.
Подождите минутку, у меня тяжелый больной. У вас есть немного времени? — спрашивает на ходу врач.
Белый халат, синяя шапочка, проницательный взгляд удивительно добрых глаз. Конечно, это он и есть! Медяник Игорь Александрович. Те же слова написаны на ординаторской, из которой вышел врач. Через минуту он также стремительно исчезает, как прежде явился, а прямо впереди него повезли на каталке больного.
Надо сказать, что Игорь Александрович был вынужден не раз прерывать разговор: то необходимо было посмотреть вновь прибывшего, то сделать «пункцию». Но и тех 20 минут, которые нам были отпущены для интервью, было достаточно для того, чтобы еще раз убедиться, как нелегка работа врача, осознающего весь груз ответственности, который ложится на его плечи.
— Как вы думаете, существует ли связь между духовным состоянием человека и его телесным недугом?
— Думаю, да. Я работаю в таком отделении — нейрохирургическом, где эта связь прослеживается очень четко. И мы всегда видим эту связь. У нас за одни только сутки в больнице порядка сорока обращений по поводу травмы головного мозга, и из них около 80 процентов получены в состоянии алкогольного опьянения. Болезнь — это не чисто физическое явление, она лишь следствие. По большому счету мы, так сказать, все духовно больны, и рано или поздно эта связь проявляется.
— Священник Александр Ельчанинов написал однажды такую фразу в своем «Дневнике»: «Болезнь — самое благоприятное время для возвращения в свое сердце, к Богу». Как вы думаете, болезнь действительно способна изменить человека?
— С болезнью все люди меняются. Я сам был неверующим и пришел к вере через болезнь. То же произошло с моим отцом, коммунистом, который перенес тяжелую болезнь — перелом позвоночника и потом сам пришел к вере, крестился. Теперь как православный человек я молюсь перед каждой операцией и всегда прошу, чтобы родственники тоже молились. И они чаще всего соглашаются. И поверьте, у меня было огромное количество случаев, когда это действительно помогало. Только однажды мне сказали: «Доктор, вы делайте свое дело и не морочьте нам голову».
— Бывали ли в вашей практике случаи чудес, исцелений от, казалось бы, уже неизлечимой болезни?
— Чудес? Hе знаю… Но было другое, когда по молитвам сложнейшая операция прошла без единой задержки. У меня лежала больная со злокачественной опухолью головного мозга, и осложнения были уже такие, что дальше удалять опухоль было нельзя. Я сам молился и просил, чтобы помолились в Дивееве, во Флорищах и в нашем Вознесенском Печерском мужском монастыре. Понимал, что иду на риск. Больная просто могла умереть на операционном столе. Но операция прошла успешно, хотя опухоль глубинно прошла в структуры мозга. Это действительно чудо!
— Как вы думаете, с точки зрения врачебной этики, всегда ли следует говорить пациенту правду о его болезни?
— С православной точки зрения, пациент должен знать свой диагноз в любом случае. То время, которое у него осталось, драгоценно. Можно понять родственников, которые не хотят травмировать больного, но они, возможно, лишают его тем самым шанса как-то духовно подготовиться, пересмотреть многое в своей жизни, может быть, попросить у кого-то прощения.
— У врачей существуют свои святые покровители: великомученик и целитель Пантелеимон, великая княгиня Елисавета Феодоровна, святитель Лука (ВойноЯсенецкий). Есть ли у вас святой, к помощи которого вы особенно часто прибегаете?
— Так сложилось, что исторически и семейно мы связаны со святителем Лукой (Войно-Ясенецким). Когда моего деда ранили под Сталинградом в ногу, врачи приняли решение ее отнять, потому что уже пошло заражение. Он лежал на операционном столе, привязанный ремнями, вырываясь и умоляя их сохранить ногу. И вот, по его воспоминаниям, в палату заходит священник с крестом, в черной длинной рясе и говорит: «Хочешь ногу сохранить?» «Да, батюшка!» — ответил дед. «Тогда полечим. А уж больно будет — терпи». Тогда он еще и не знал, что перед ним не просто священник, а сам святитель Лука. А ногу ему вылечили, и до конца дней своих проходил он на двух, не раз благодарно вспоминая великого хирурга.
И я чаще всего обращаюсь именно к этому святому, хотя на операции уже всех святых вспоминаешь, всем врачам молишься. У нас в больнице шесть хирургических отделений, поэтому, когда встал вопрос, в честь кого освящать молельную комнату, все единодушно решили: в честь святителя Луки (Войно-Ясенецкого).
— И все-таки чем отличается от других врачей православный врач?
— Тем же, чем верующий человек от неверующего. Христианин не участвует в тех делах, которые не творятся во славу Божию. И в то же время нельзя никого осуждать, ходить и учить. Помните, как преподобный Серафим Саровский говорил: «Стяжи дух мирен, и тысячи спасутся около тебя». Начинать надо с себя, и не словами, а делами служить Богу.
И словно в подтверждение этих слов дверь в кабинет открылась, и Игоря Александровича вызвали к больному. Вот оно — практическое православие.
Анастасия Шохина
