Надо признать: вторичное сиротство существует во всем мире. Нельзя заранее быть уверенными, что приемные родители справятся со сложными травмами ребенка, что взрослые и ребенок совпадут характерами, что получится принять безусловно. А значит, главная задача – хотя бы снизить риск возникновения острого кризиса.
«В среднем возвращают 14 детей в день, это официальная статистика по России, около 5 тысяч возвратов детей ежегодно, – говорит Светлана Строганова, руководитель клуба «Азбука приемной семьи» фонда «Арифметика добра», многодетная приемная мама. – Но до сих пор не ведется серьезной работы по анализу возвратов: что стало причиной, как можно было бы избежать, какие были совершены ошибки всеми участниками процесса, включая тренеров ШПР, сотрудников опеки, детского дома».
Причины возвратов
Как ни странно, большая часть возвратов происходит из-под родственной опеки. «Бабушки или тети забирают малышей, но когда начинается подростковый возраст и проблемы, опекуны оказываются не готовы, – рассказывает Светлана Строганова. – До недавнего времени для родственной опеки даже прохождения ШПР не требовалось. А мантра «это же родная кровь» не работает – нет знаний, нет навыков, нет опыта работы с травмированным ребенком».
Возвраты от обычных опекунов, приемных родителей, бывают чаще всего по двум причинам: не рассчитали силы и не получили нужной помощи. Светлана Строганова замечает, что уровень тренеров в государственных школах приемных родителей, как и сотрудников опек и детских домов, оставляет желать лучшего.
«Кандидатов учат абстрактным вещам, о трудностях они слышат лишь краем уха. И ведь есть даже онлайн-ШПР, многие ищут их для того, чтобы поскорее получить бумажку и не тратить свои силы и время! Это вообще не подготовка, это халтура со стороны кандидата, однако потом отсутствие подготовки дает о себе знать».
А если кандидат халтурил и в очной ШПР, но отсидел все положенные часы в ШПР, ему все равно не могут отказать в сертификате о прохождении школы.
«По закону, ШПР не может официально препятствовать кандидатам, которые, на взгляд специалистов, на данном этапе жизни не готовы принять ребенка, – говорит Диана Машкова, многодетная приемная мама, основатель клуба «Азбука приемной семьи». – Но дать обратную связь специалист все же может.
Там, где тренеры ШПР точно видят опасную ситуацию на данный момент – ведь человек меняется, могут измениться обстоятельства, психологический настрой и так далее – есть резон посоветовать семье, может быть, сделать паузу и пока не брать ребенка. Например, состояние острого горя, потеря кровного ребенка и так далее».
У ШПР, к сожалению, нет и взаимодействия с органами опеки. «За 2-3 месяца, пока будущие приемные родители проходят ШПР, мы уже видим, кто как себя проявляет, задает вопросы, мы понимаем, кто нужен кандидату и на кого он ориентирован, какие у него ресурсы, – рассказывает Наталия Мишанина, психолог, уже более 10 лет работающий в сфере приемного родительства, руководитель психологической службы фонда «Арифметика добра». – Но наши знания о слушателях ШПР не востребованы органами опеки.
Там главное – сертификат о прохождении ШПР. Это работа по принципу «лебедь, рак и щука». Не хватает общего понимания того, каким ресурсом должен обладать кандидат, чтобы потянуть того или иного ребенка».
Часто приемным родителям мешает переоценка собственных сил, а еще завышенные ожидания.
«Мы слышим: «Ну а что, своих воспитали и этих поднимем». А потом начинают сравнивать: «Наши-то дети делали вот так, и этот должен». Кто-то мечтает довести ребенка с коррекцией до вуза, кто-то ожидает благодарности. Но ребенок из системы другой, у него есть травмы, с которыми надо работать, – замечает Наталия Мишанина. – Родитель должен отдавать себе отчет, перед тем как вступать на эту дорогу, что нужно сначала поработать с собой».
Диана Машкова и Гоша: «Гоша сам пошел в органы опеки, желая вернуться в детдом, но его прогнали»
«Примерно в 20 процентах случаев инициаторами возврата выступают дети. 16-летний Гоша впервые в жизни попал в семью, у него были ложные представления о том, что главное – это материальное благополучие.
Опекуном стала бизнесвумен около 45 лет без опыта материнства. Взаимные ожидания не оправдались. Гошу стали резко ограничивать: стало нельзя ходить к друзьям в детский дом, возникли довольно жесткие рамки, слежка, снятие информации с телефона, множественные претензии.
Ошибка приемной мамы была в том, что та слишком рьяно взялась перестраивать ребенка, а у подростка уже были свои установки. Можно было бы все сделать мягче, с большим интересом к ребенку, а не к идеальному образу в голове.
Через три месяца Гоша понял, что для него новые условия жизни невыносимы. Он сам пошел в опеку, но там его встретили в штыки: «Иди отсюда, без опекуна даже не приходи».
Психологи пробовали помочь сохранить семью, попытка длилась 1,5 месяца, но ничего не менялось. Вскоре они стали жить уже как соседи по коммуналке. Если они одновременно находились дома, старались даже не пересекаться.
Стало ясно, что возврат неизбежен. Гоше объяснили, что в свой детский дом он уже не попадет. Куда распределят, туда и поедет жить. На тот момент Гоша уже был знаком с нашей семьей. Мы думали, что будем его вести как наставники, помогать. Тем более, у Гоши появилась другая семья, но в итоге там все провалилось. Стало понятно, что сейчас мальчишка пойдет «по этапу» и снова попадет в детский дом. Мы срочно оформили документы и взяли Гошу.
Кстати, ситуация показательна с той точки зрения, что время залечить травму расставания требуется не только ребенку, но и опекуну. Опекун Гоши в течение года еще звонила мне, спрашивала о нем, хотя у самого мальчика не было желания продолжать общение. А опекуну требовалось время прожить расставание».
Как снизить риски: готовимся к приемному родительству честно
Главный совет – не торопиться с решением и пройти максимальную подготовку. Важно также все обсудить со своими домашними: вся семья должна быть готова.
Кроме ШПР, есть множество полезных и нужных, но уже добровольных учебных курсов при различных НКО.
Например, есть подготовка к принятию детей с инвалидностью, лекции по расстройству привязанности, тренинги по работе с девиантным поведением.
Еще до принятия ребенка стоит создать вокруг себя помогающую социальную среду, ближний круг.
«Неплохо бы начать общаться с семьями, которые уже приняли детей, слушать и смотреть, набираться опыта. Не помешает смоделировать разные гипотетические ситуации и понять, к кому вы побежите за помощью, если настигнет кризис.
Это элементарная подушка безопасности, – рекомендует Диана Машкова. – Хорошо, когда есть специалисты, друзья, которые сами являются приемными родителями, которые помогут. Часто бывает, что приемная семья распадается потому, что она не принята окружением. В школе ребенка не принимают, бабушки-дедушки не принимают решение родителей об усыновлении ребенка из детского дома. И давление окружения перевешивает. Поэтому важно, чтобы рядом были единомышленники».
Когда вырисовывается уже конкретный ребенок, которого вы решаете взять в семью, лучше заранее проговорить со специалистом ситуацию.
«Стоит обсудить, на что надо обратить внимание, есть ли шансы «совпасть» и что для этого нужно делать. Тоже один из вариантов подстелить соломы, который, на мой взгляд, снизит риск возможного возврата в будущем», – убеждена Диана Машкова.
Галина Акимова и Женя: «Я убеждена, что надо стучаться во все двери. Нет ГОСТов в подходах к детям»
«Мы взяли в семью Полину и Женю – сестру и брата. Дети жили мыслями о кровной семье, старшая сестра все время обещала их забрать. Адаптация была очень жесткой.
9-летний Женя был груб, мог позволить себе даже стукнуть меня, бросить чем-то. Полгода стресса.
В какой-то момент я, мой муж Владимир, наша старшая кровная дочь Ирина – мы все почувствовали себя обесточенными. Можно сказать, опустили руки. Появились мысли не то что о возврате, но о том, что мы, возможно, не справимся.
Мы не сдались. Решили перепробовать все методы. Я, наверное, обошла всех психологов Москвы, чтобы найти способы работы с ребенком, которые бы подходили нашей ситуации. И мы нашли подход.
Это все было очень трудно. Но мы вытащили себя из кризиса. Сейчас Полине уже 15 лет, Жене 12. Они поняли, что чуда не случится, что кровные родные их не заберут, и успокоились, стали жить настоящим. Полина приняла нашу семью только этим летом, стала раскрываться. С Женей мы стали настолько близки и дружны, словно я его родила. Я считаю, что надо стучаться во все двери. Вообще, с приемными детьми, как с каждым человеком, не бывает ГОСТов, шаблонов».
Из семьи в семью: не дать заново попасть в систему
Не многим лучше отказа ситуация, когда ребенок не принят семьей, и приходится всем жить на одной территории, как чужим.
«Да, родители часто не идут на возврат, наложив на это для себя табу. Но ведь ребенку тяжело жить в ситуации отверженности, терпеть собственную ненужность, – считает Диана Машкова. – Поэтому, если уж «не срастается» совершенно, лучше дать ребенку шанс найти другую приемную семью, где он будет принят и любим, где ему будет комфортно, а сама семья не станет рушиться изнутри».
«Лето только недавно кончилось, а мамы говорят «мы не можем выдержать состояния детей», – рассказывает Наталия Мишанина. – И тут служба сопровождения должна включаться сразу.
Примерно 1-2 случая из 10 – это явный возврат, когда решение уже принято. Но и тогда мы пробуем восстановить эти отношения, даем родителям фору 3-6 месяцев, чтобы семья попробовала пожить под чутким комплексным сопровождением психологов».
Как это происходит? Специалисты говорят, что это филигранная работа: работа с ребенком, со всеми членами семьи индивидуально и в сессиях и так далее.
Психолог пытается понять причины возврата: почему вы хотите это сделать, что произошло? И что вы будете говорить при этом ребенку? Как вы скажете ему, что вы от него отказываетесь?
Эти вопросы ставят человека в тупик. Часто родители не могут найти в себе явную причину отказа. А еще обнаруживают, что не могут такое сказать ребенку.
«Значит, возможно, родитель до конца для себя не решил, что будет это делать. Поэтому тут нужно поддержание ресурса родителей, надо их поднакачать, надо проиграть эти ситуации», – говорит эксперт.
В возврате в детский дом, конечно, нет никакой целесообразности – это будет мощный откат и потеря всего, что ребенок успел в семье приобрести. Если сохранить отношения невозможно, семья вместе со специалистом начинает готовиться к переходу ребенка в новую, более подходящую и ресурсную, семью.
Специалисты приступают к поиску новой семьи. Подбирать ее надо с учетом особенностей ребенка. Далее, когда ребенок уже понимает, что придется расстаться с приемными родителями, происходит знакомство.
Процесс перевода может занять от нескольких месяцев до полугода. Важно подготовить и ребенка, и обе семьи. Это травма для всех, замечает Диана Машкова: приемные родители переживают, что не справились, новая семья находится в тревоге перед сложной задачей, то есть взрослым нужна психологическая помощь, как и ребенку.
А ребенку надо помочь укрепить психику. «Если он психологически расшатан, в сильном стрессе, эта информация может его добить. Надо найти возможность подождать, чтобы ребенок мог стабилизироваться с помощью специалистов.
Ни в коем случае нельзя объявлять об этом сразу в лоб, что называется, а еще нельзя допустить, чтобы пошла утечка, и кто-то сообщил об этом ребенку со стороны, случайно.
Важно, что и на этом сопровождение нельзя обрывать! Психологи продолжают вести ребенка и родителей уже в новой семье».
Наталья Городиская и Юра: «Неправильно осуждать приемную маму, помогающую ребенку найти новую семью»
«Мы с мужем как раз думали о том, что, возможно, снова станем приемными родителями: сейчас с нами 4 приемных детей, всего у нас 7 детей. Были времена, когда и 9 одновременно, и дом большой, и документы у нас готовы… И я случайно увидела пост в «Фейсбуке» о двухлетнем мальчике с гидроцефалией. Его приемная мама была настроена вернуть ребенка. В семье он пробыл всего две недели.
Мы убедили семью оставить его еще немножко у себя, я решила, что если не успею быстро сделать документы, то срочно найдем семью с готовыми документами. Изначально мне хотелось помочь ей оставить мальчика, справиться с кризисом. Но я поняла, что дело не в мальчике, а в маме.
Супруги вообще были не готовы стать приемными родителями: трое своих детей, недавний переезд…Но они идеальные наставники, волонтеры, помощники! И это очень показательный пример того, как важно и ШПР, и органам опеки внимательно работать с кандидатами, помочь им выбрать верный путь, а самим кандидатам прислушиваться к своим желаниям.
Семью мы для Юры не нашли, и мы срочно оформили все бумаги, прошли тестирование и взяли Юру к себе.
Я убеждена, что очень полезно знакомить таких неопытных кандидатов с родителями, у которых уже есть дети с ОВЗ, а также честно рассказывать им о последствиях и сложностях такого приемного родительства. Если человек не готов – не надо брать ребенка, лучше пойти в наставники.
Кстати, на приемную маму было много нападок в соцсетях, но я не согласна с этим подходом. Кроме благодарности, я к ней ничего не испытываю. У Юры сложное заболевание, и она приняла его таким, она спасла его, вытащив из системы. А потом – не побоялась огласки, честно попросив помощи у общества.
Эта женщина ни разу не сказала плохого о мальчике, она во всем винила себя. Переход Юры к нам был плавным. Его приемная мама рассказала мне в подробностях, что он любит, как ест, как спит, тем самым максимально облегчив перевод его в нашу семью».
