Мы торопились – надо было заехать еще в несколько мест, и чтобы нас не задерживать, Сережа не стал седлать своего любимца – орловского рысака Жаса, а лишь надел на него узду и поскакал к ручью поить коня. И без седла он прекрасно ездит верхом, но признался, что в седле удобней. Задержаться все же пришлось – без чая по настоянию Сережи нас не отпустили. Не верилось, что этот общительный мальчик до 18 лет не знал домашнего уюта и воспитывался в Бельско-Устьенском детском доме для умственно отсталых детей.
Обреченные на изоляцию
Именно мальчик, потому что в 20 лет Сережа выглядит максимум на 13. По словам его патронатной мамы Ольги Владимировны Грудцыной, два года назад, когда она взяла его к себе, он даже не знал, что такое время. Теперь с ним занимается учительница, живущая на той же улице. Математика на уровне первого класса – пока Сережа освоил только элементарное сложение, но зато много и с удовольствием читает, легко запоминает стихи (за чаем прочитал наизусть басню Крылова «Стрекоза и муравей», которую очень любит). Вероятно, в детстве у него были задержки не только в физическом развитии (что неудивительно – отца он никогда не знал, а его мама через несколько дней после нашей встречи выходила из тюрьмы после очередного срока), но почему у него диагностировали умственную отсталость, загадка. А ведь этот диагноз лишил мальчика возможности учиться, и если бы не встреча с Ольгой Владимировной, после 18 лет ему предстоял перевод в психоневрологический интернат (ПНИ), где, как правило, люди остаются на всю жизнь и мало кто доживает до старости. Такая судьба с раннего детства уготована всем воспитанникам детских домов для умственно отсталых детей, и детский дом в селе Бельское Устье Порховского района Псковской области до 2000 года не был исключением. Тогда к воспитанникам впервые приехали волонтеры из Москвы, в том числе и психолог Юлия Курчанова.
Незадолго до приезда Юлия уволилась из обычного московского детского дома, так как решила, что больше не может работать в этой системе. Но как ужасна ситуация в детдомах для умственно отсталых, она поняла только в Бельском Устье. «Здесь детей вообще ничему не учили, их просто пасли как скот, поддерживали их биологическую жизнь», – вспоминает Юлия. Естественно, альтернативы переводу в ПНИ не было не только де-юре, но и де-факто – после такого «воспитания» ни один человек не сможет жить самостоятельно.
Тогда же волонтеры организовали инициативную группу, которая в 2005 году зарегистрировала Псковскую региональную общественную благотворительную организацию «Росток». Но сотрудничество с детским домом началось еще в 2001 году. Стали думать, что можно сделать для хотя бы минимальной подготовки этих детей к жизни. В конце года пригласили мастеров из Порховского дома ремесел, которые раз в неделю приезжали в детский дом обучать воспитанников плетению из травы, бересты, вязанию. Благодаря волонтерам смогли проявить творческую инициативу и многие воспитатели – так появились кружки сапожного мастерства, парикмахерского дела, плетения из бисера, сельского хозяйства, самообслуживания, домоводства, шитья. Почти все дети занимались хотя бы в одном кружке.
Социальная гостиница и дом учебного проживания
В 2001 году волонтеры организовали диспансеризацию, которую провели ведущие специалисты НИИ психиатрии. С одной стороны, врачи обнаружили у некоторых детей заболевания, не замеченные ранее, с другой стороны, пришли к выводу, что большинство детей попало в этот детский дом из-за гипердиагностики, то есть реально их интеллект был сохраннее, чем утверждалось в диагнозе. По результатам этого переосвидетельствования удалось выделить группы детей, которые могли бы наиболее легко адаптироваться к жизни в семейных условиях. Некоторые дети, приближающиеся к совершеннолетию и соответственно переводу в ПНИ, имели, по мнению психиатров и психологов, перспективы к самостоятельной жизни. Но только потенциально – реально они к этой жизни готовы не были. Для подготовки в том же 2001 году в городе Порхове открылась социальная гостиница, в которой до сих пор под наблюдением воспитателей проживают бывшие воспитанники Бельско-Устьенского детского дома с 18 до 23 лет. Попадали туда выпускники по собственному заявлению с разрешения директора детского дома и областной соцзащиты. Не всем по нраву пришлись распорядок дня, необходимость работать на огороде, доить корову, самим по очереди готовить пищу, ходить в магазин, убирать помещение, топить баню – некоторые уходили из гостиницы, в том числе и в ПНИ. Но есть и выпускники гостиницы, уже живущие самостоятельно, некоторые имеют семьи. В прошлом году в ближайшей к Порхову деревне Селище открылся дом учебного проживания.
Воспитанники, живущие в гостинице не первый год, овладевшие определенными навыками, по очереди на три месяца переезжают сюда. Конечно, только те, кто, по мнению воспитателей и психологов, уже готов к этому. Здесь не приходится рассчитывать на воспитателей – начинается учебная практика самостоятельной жизни, во время которой воспитанник проживает в доме один! Он сам готовит себе еду, убирает дом, собирает урожай с огорода. Без огорода никак – на расходы ему выдают 700 рублей в неделю. Он должен уметь уложиться в эту сумму – в будущем ему жить на очень скромную пенсию (далеко не все смогут устроиться на работу). По субботам практикант приходит в гостиницу – банный день. Во дворе селищенского дома есть баня, но ее никто еще не топил – зачем, если есть повод прийти к товарищам, поделиться с ними впечатлениями?
Конечно, поначалу многое не получается. И из бюджета выходят ребята, кто-то боится включить газ, кому-то просто страшно. Независимо от того, продержится ли воспитанник в доме запланированные три месяца, проживание здесь показывает, с какими проблемами он столкнулся бы в реальной самостоятельной жизни. По результатам практики психологи и воспитатели намечают дальнейший план работы с ним.
21-летний Андрей ко времени нашего приезда в Селище жил там уже месяц. Последние три дня не один – приехали волонтеры: второкурсники Второго московского мединститута Артем и Евгения и девушка Анна из Петербурга. С ними мы до этого пересеклись в гостинице, а в Селище обнаружили лишь следы их пребывания – грязные тарелки на кухне. По словам Юлии Курчановой, сами воспитанники гораздо аккуратнее – посуду за собой моют сразу после еды.
30-летний Александр и 25-летний Алексей живут в своем доме в пяти минутах ходьбы от гостиницы (Александр уже четвертый год, а Алексей только переехал). Обычный деревенский дом, разделенный на две части с отдельным входом каждая. Обе двери были на замке. Алексея мы через пять минут застали в соседнем дворе – он колол дрова, а Александр, похоже, специально спрятался от гостей – он стеснительный. Говорят, он один из самых адаптированных к самостоятельной жизни, многому научился за годы, прожитые в социальной гостинице, но, например, положить через автомат деньги на мобильный телефон до сих пор не умеет – просит воспитателей или социальных педагогов.
Алексей провел нас на свою половину. Дом этот требует ремонта. Естественно, постепенно ребята будут доводить его до ума своими руками – на мастеров у них денег нет. Еще больше предстоит сделать в доме на соседней улице, где с мужем и двумя детьми живет 28-летняя Катя. Меня оба дома привели в уныние – сам бы не потянул такой ремонт. Но социальное жилье, которое получают в русской провинции от государства выпускники обычных детских домов, часто бывает не в лучшем состоянии. Для людей, изначально обреченных жить в ПНИ, обретение собственного дома – большое достижение.
От семей выходного дня к приемным семьям
В том же 2001 году стартовал проект «Семьи выходного дня». Жители Порхова и близлежащих деревень стали брать наиболее сохранных детей на выходные, что дало детям возможность окунуться в атмосферу семьи, и это тоже расширяло их кругозор. Между некоторыми детьми и взрослыми сложились такие теплые отношения, что еще до Закона о патронате появились первые принимающие семьи.
Активно включились в проект и некоторые сотрудники Бельско-Устьенского детского дома. Сестра-хозяйка Надежда Немкова первым взяла к себе в дом Сережу. Он ровесник ее среднего сына Коли. Сейчас им по 23 года. За две недели до того, как Сереже исполнилось 18, она оформила патронат. Второй патронатный ребенок, 17-летний Леша – ровесник и тезка ее младшего сына. Больше всего хлопот доставляет им с мужем 12-летний Саша, взятый из детского дома два года назад. Однажды Надежда Владимировна так отчаялась, что решила вернуть его, но муж пристыдил: «Он тебе не игрушка». В Бельско-Устьенском детском доме она работает 18 лет, и всегда с состраданием относилась к его воспитанникам – у нее у самой старший сын имеет первую группу инвалидности по психиатрии (сейчас ему 29 лет). «Думаю, если я кому-то помогу, может, и моему сыночку кто-то добро сделает», – говорит Надежда. Ее сестра Любовь работает в детском доме санитаркой. Уже два года у Любови живут детдомовцы Аня и Коля.
Ольга Владимировна Грудцына, о которой написано в начале статьи, вместе с мужем приехала в деревню Волышово Порховского района из Казахстана в 1984 году. Оба они были зоотехники-коневоды, а здесь находился один из пяти лучших конных заводов в России, созданный в 1889 году графом С.А. Строгановым – владельцем усадьбы в Волышово. Шесть лет Грудцыны проработали на заводе, который в 1990-е годы, по словам Ольги Владимировны, «убили».
Продолжение следует
Леонид ВИНОГРАДОВ
